Уличный музыкант

Он стоит на Невском проспекте, рядом с Казанским собором. Напротив — Дом книги, где-то вдалеке виднеется Спас на Крови, любимый объект для туристов с фотоаппаратами, рядом — небольшой скверик со скамейками и фонтаном и сам Казанский собор. А он стоит на краю тротуара, почти на самом газоне — уличный музыкант, каких много в Петербурге. Особенно летом. Совсем еще молодой парнишка, лет девятнадцати — двадцати. У него длинные светлые волосы, перетянутые кожаным ремешком, черные потертые джинсы и черная шелковая рубашка, обшитая по вороту узорчатой тесьмой, что придает юноше несколько экзотический вид. Но ему это на руку — больше будут обращать внимания, останавливаться и кидать денег в черный футляр из-под гитары. Он играет на флейте, иногда откладывает ее в сторону и берется за гитару. Репертуар его кажется неисчерпаемым. Он может сыграть старую, замшелую классику, а потом тут же по просьбе бритоголовых юнцов сбацать что-нибудь из «Гражданской Обороны», все так же наивно и светло улыбаясь. Про себя он уже думает, что его давно пора включать в число достопримечательностей. А может он уже включен? Вон, как ахают, на него глядя, американские старушки с розовыми волосами и в шортиках. Ахали бы еще больше, если бы он облачился во что-нибудь русское народное — косоворотку там, штаны льняные, сапожки красные... И ведь есть у него что-то подобное! Только он не хочет. Из принципа не хочет. В черном — оно как-то привычнее.

Он стоит, играет на флейте и ждет, когда часы на городской думе пробьют шесть раз. Минут через десять с Малой Конюшенной покажется девушка и направится к переходу у Дома книги. Не спеша перейдет Невский и сядет на скамейку, с самого края. Посидит еще минут десять, мечтательно глядя в пространство, пока у кромки тротуара не остановится серебристая машина марки «Hyundai». Тогда она встанет и направится к машине. Неторопливо откроет дверцу, усядется на переднее сиденье, одарит водителя коротким поцелуем и уедет. До завтрашнего дня. Или до понедельника, если сегодня пятница. Он пытался разубедить себя в том, что приходит сюда ранним вечером исключительно ради нее. Не удалось, поэтому он перестал. Разубеждать, а не приходить. Он никогда не делал попыток заговорить с ней — зачем? И дело даже не в том, что у него нет роскошной машины и дорогого костюма — он прекрасно знает, что любят не за это. Ему достаточно видеть, как она сидит на скамейке и слушает его музыку. Она еще ни разу не кинула ему даже мелкой монеты, но разве это важно?

Она сидит на скамейке, задумчиво теребя ремешок от сумки. Девушку без сомнения можно назвать красавицей — хоть сейчас на обложку модного журнала. Темные волосы чуть ниже плеч, изящная фигура, одевается всегда аккуратно и со вкусом. На этот раз на ней голубовато-серый костюм — пиджак и юбка чуть выше колена, серебристые туфельки на каблуках, из-под пиджака виднеется белая блузочка. И сумочка у нее сегодня серебристая, в тон туфелькам. Интересно, думает ли она что-нибудь о нем? Или он для нее такая же часть городского пейзажа, как Казанский Собор или Дом Книги? Может это вовсе не плохо — быть частью пейзажа? Тебя не замечают, пока ты есть, но зато, когда тебя нет, людям чего-то не хватает. Разве можно представить себе Невский проспект без Казанского Собора? Или без Гостиного Двора? Или без Адмиралтейской иглы, виднеющейся в перспективе? Пусть для нее и его песни станут частью окружающего ее городского пейзажа. Но пока она здесь — он поет только для нее. А вдруг именно сегодня машина не приедет? Может у него хватит смелости подойти?.. Нет. Не случится такого. Да и зачем ему подходить...

Девушка рассеянно улыбается — не то своим мыслям, не то его музыке. Она улыбается — и он улыбается в ответ. Знает, ли она, что он играет сейчас для нее? Или она думает только о том, кого ждет?

Юноша отложил флейту, взял гитару... Эту песню он еще никогда не пел на Невском проспекте. Но для нее...

Серебристый «Hyundai» притормозил у края тротуара. Девушка так и продолжала сидеть неподвижно, глядя куда-то на другую сторону Невского проспекта. Из автомобиля вышел высокий плотно сложенный мужчина лет тридцати пяти в безупречном деловом костюме. Недоумевающе оглянулся по сторонам и подошел к скамейке.

— Алла! Я приехал!

— Ой, извини, Костя, я задумалась, — очнулась девушка.

— О чем?

— Не знаю. Просто так. Правда, он неплохо поет? — и она кивнула в сторону уличного музыканта. — И песня забавная...

Мужчина пожал плечами.

— Возможно. Ну что, поехали домой?

— Поехали!

Мужчина подал девушке руку, она легко поднялась со скамейки и направилась к машине. Поравнявшись с музыкантом, они чуть задержали шаг. Мужчина сунул руку в карман, не глядя вытащил какую-то бумажку, и кинул в футляр из-под гитары.

Десять баксов! На столько не каждая американская старушка расщедрится!

Юноша усмехнулся. Но песню не прервал. Ну и пусть она уехала. Ну и пусть на него смотрят. И никто не поймет этих странных слов:

Прощай, любовь моя, прощай,
О Лютиэн Тинувиэль...