Черное солнце

— Дайрон, ты не видел Лютиэн?

— Разве я обязан ее сторожить?

Даэрон поневоле начинал злиться. Ему и раньше приходилось слышать подобные вопросы, но не в таком количестве. Дело даже не в том, что Лютиэн нет в Менегроте — дело в том, что он сам не знал где она. Раньше она никогда не исчезала так надолго. Появится в Менегроте, скажет что-то неразборчиво и снова унесется, как весенний ветерок в первые теплые дни. Она и раньше уходила гулять одна. Но не так часто...

— Дайрон, вы что поссорились?

Он не видел ее вот уже несколько дней. И чуть ли не каждый встречный считал своим долгом поинтересоваться у Даэрона, куда же запропастилась их принцесса.

— Дайрон, вы с Лютиэн нам обещали...

Он не понимал, почему его так раздражают подобные вопросы. Уже сколько лет он ощущал себя и Лютиэн единым целым и был уверен, что и она думает точно так же. А если нет? Об этом он стал спрашивать себя только сейчас. Нужен ли он ей настолько, насколько она нужна ему?

Эта мысль тревожила не его одного. Лайтинн тоже не находила себе места. У нее появилась привычка сидеть под деревом, неподвижно глядя в пространство, а когда она садилась рисовать, из-под ее кисти выходили сплошь мрачные картины — сломанные деревья, горящие корабли, густой черный дым, застилающий землю... Саэрос месяца два назад ушел навестить родственников в Оссирианд, даже не поставив об этом в известность Тингола, что было на него не похоже. Все вокруг как-то очень странно изменились... или это Даэрону так казалось?

Однажды утром они с Лайтинн сидели в одном из залов Менегрота, стилизованном под буковый лес. Даэрон сидел на каменном выступе у стены и подбирал новую мелодию, а Лайтинн пристроилась возле колонны, под светильником, и рисовала очередную странную картинку — черные звезды на ослепительно-голубом небе. И трава под этим небом тоже была угольно-черной. Мелодия Даэрона выходила под стать рисунку Лайтинн — печальная и тягучая. Полутьма зала, причудливые колонны, подобные большим деревьям в сочетании с этой мелодией навевали чувство мрачной обреченности. Как будто какая-то тяжесть нависла над ними, как будто воздух перестал быть прозрачным, а свет — ярким и, главное, не хочется уходить отсюда, как будто больше ничего не свете не существует...

И тут в зал ворвалась Тинуилас. Именно ворвалась. Единственная, кто в окружении Даэрона еще не потерял волю к жизни и способность к активным действиям.

— Послушайте! Как вы можете сидеть здесь в такой темноте одни! Там солнце светит!

— Солнце, — пробормотала Лайтинн, не отрываясь от рисунка. — Солнце... А это идея!

И она принялась старательно разводить порошок черной краски, дабы в придачу к черным звездам, изобразить еще и черное солнце.

Тинуилас повернулась к Даэрону.

— Дайрон! Что с тобой? Почему вы все выглядите так, словно в вечных сумерках никогда не видели света?

Даэрон оторвался от флейты и сказал что-то тихо и невнятно.

— Послушайте, у нас тут Дориат или захваченный врагом Дортонион? Почему вы живете так, как будто умирать собрались?

При слове «Дортонион» Даэрон резко поднял глаза и посмотрел на Тинуилас.

— А где тот человек из Дортонион? Он еще в пределах Дориата?

— Его не видели с тех пор, как расцвели цветы на лугах, — ответила Тинуилас. — Вероятно, он восстановил свои силы и ушел.

Девушка замолчала, ожидая хоть какой-нибудь реакции на свои слова Реакции не было. Даэрон опять взялся за флейту, а Лайтинн погрузилась в тщательное вырисовывание лучей черного солнца. Некоторое время Тинуилас молча созерцала своих друзей, но ей очень быстро это надоело.

— Дайрон, Лайтинн, пошли!

— Куда?

— Искать Лютиэн!

При слове «Лютиэн» Даэрон оживился, словно кто-то зажег потухший было светильник.

— Да, действительно, пойдем ее искать! Там солнце, там лето, а мы сидим тут в подземелье! Лайтинн, идем!

Лайтинн обвела глазами зал, задержавшись взглядом на Даэроне и Тинуилас, потом посмотрела на свой рисунок и озадаченно произнесла:

— Что-то я совсем не то изобразила... Пойдем!

Найти Лютиэн оказалось делом непростым. Никто ее не видел. Совсем никто. Как будто она покинула Дориат. Даэрон уже начинал думать — а вдруг и в самом деле покинула? Но мысль эта казалось совершенно нелепой. Зачем Лютиэн уходить из Дориата, причем одной, причем без воли отца? Несколько лет назад, уже после того, как началась война, они собирались отправиться в Нарготронд навестить Финрода, но Тингол запретил им, узнав, что в Нарготронде живут сейчас Келегорм и Куруфин. Услышав о сыновьях Фаенора, Лайтинн страшно забеспокоилась, чуть не расплакалась, и Лютиэн смогла ее утешить, только дав клятвенное обещание ни в какой Нарготронд не ходить, по крайней мере, пока Келегорм и Куруфин все еще живут там. Не могла же она нарушить свое обещание!

— Странно, — вдруг сказала Тинуилас. — Нэллас говорит, что Лютиэн не видели здесь с начала лета, но ведь несколько дней назад она заходила в Менегрот!

— Что с того? — возразил Даэрон. — Мы же не знаем, куда она могла потом направиться...

— Однако, в какую сторону она бы не пошла, ее хоть кто-нибудь, да увидел! А ведь ее не видел никто! Ни одна живая душа!

— Ты хочешь сказать, что она скрывается ото всех? — осенило Даэрона. — Но зачем?

— А если она скрывается, то как мы ее найдем? — недоуменно спросила Лайтинн.

— Нас трое, а она одна. Разве ты, Дайрон, не способен почувствовать ее, где бы она не находилась?

— Способен... Но я считал, что я не имею права тревожить ее без ее на то воли. Мы ведь уважаем свободу друг друга...

— То-то вы совсем зачахли! — оборвала его Тинуилас. — Какой прок в свободе, если она причиняет боль любимому существу? Дайрон, ты знаешь, где она! Веди нас!

Теперь они шли бодро и уверенно. Светлый березняк — мимо! Солнечная поляна, заросшая болиголовом — мимо! Маленькая зеленая речушка — мимо! Даэрон ни разу не усомнился, в какую сторону свернуть, он знал, куда ему нужно попасть. Они прошли мимо небольшого озера и поднялись на вершину холма, заросшего кустами черники. Здесь Даэрон сделал спутникам знак остановиться, а сам подошел к высокой сосне и ловко взобрался на нее.

С холма был виден только лес — березки да осины, — простирающийся внизу. А вот с дерева обзор был куда лучше. За зарослями деревьев виднелась полянка. Ясная, цветущая полянка. И там, на траве, сидели двое. Сидели, держась за руки и глядя друг другу в глаза. Мужчина — тот самый, что пришел из Дортонион. И — Лютиэн. Даэрону не было необходимости слышать, о чем они говорят. Он понял все.

Внезапно Лютиэн отпустила руку человека и посмотрела наверх. Тот заволновался, стал оглядываться вокруг, но что он мог заметить, на таком-то расстоянии? Это для Лютиэн расстояние не значило ровным счетом ничего. Она как будто стояла рядом с Даэроном и говорила ему...

— Прости меня...

— Лютиэн!

— Прости... Если можешь...

— Лютиэн, ты...

— Да.

Даэрон с дерева не слез. Даэрон с него свалился. Разодрав в кровь ладони и разорвав одежду.

— Идем скорей отсюда!

— Но что...

— Идем, я говорю!

Он помчался так быстро, словно за ним гнался бешеный волк, и надо было во что бы то ни стало от него спастись. Девушкам ничего не оставалось, как броситься за ним.

Они добежали до самого берега Эсгалдуина и там Даэрон обессиленно упал на траву.

— Дайрон, что с тобой?

— Дайрон, на кого ты похож!

Он послушно дал отвести себя к реке, раздеть и искупать. Хлопотала вокруг Даэрона в основном Тинуилас, а Лайтинн сама застыла в мучительном оцепенении, ожидая вновь узнать что-то страшное. Что именно — она и предположить не могла. Но ведь так уже было... Совершенно ведь невинный вопрос: «Как поживают мои родичи в Амане?». И каким неожиданным и страшным оказался ответ... Стоит ли спрашивать у Дайрона, что он видел? Выдержит ли она еще раз?..

Однако Тинуилас так не думала.

— Дайрон, ты видишь хоть что-нибудь, кроме себя? Посмотри на меня! Посмотри, я сказала!

— Что, Тинуилас?

Голос его был каким-то безжизненным. Словно и не его вовсе.

Лайтинн стало страшно. Как будто бы совсем недавно — какие-то четыре сотни лет назад — вот так же убежала она из тронного зала в Менегроте и Лютиэн с Даэроном обнаружили ее в лесу, на берегу маленького заросшего озерца, и точно так же, как сейчас Тинуилас, Лютиэн держала ее за плечи и говорила: «Лайтинн, ты меня слышишь?». А у нее перед глазами стояла белостенная гавань, где она никогда не была и никогда не побывает, и сполохи факелов, и мечущиеся тени. И кровь, кровь везде — на причалах, на лестницах, на палубах кораблей... Лютиэн смогла тогда ее вытащить. Сможет ли сейчас Тинуилас?

Но что же он видит?

Двое держатся за руки. Он и она. Двое влюбленных. Он — тот самый человек, что бесследно исчез с начала лета. Но ведь и Лютиэн исчезла... Только Лютиэн под силу скрываться от всех эльфов Дориата. Только Лютиэн под силу скрыть еще и человека. Лютиэн... Но как?..

Они все трое словно бы очнулись ото сна и посмотрели друг на друга.

— Что будем делать? — первой заговорила Тинуилас.

— Это невозможно! — воскликнула Лайтинн.

— Если это было невозможным, этого бы не случилось, — вздохнул Даэрон.

— Почему ты не позвал ее к нам? — требовательно спросила Тинуилас.

— А ты бы смогла?

— Смогла! Надо вернуться и поговорить с ней!

— Не надо... — умоляюще попросила Лайтинн. — Я боюсь...

— Чего ты боишься? Человека? Нечего нам здесь его бояться. Мне нужно самой с ней поговорить. Любовь элдар и атани обречена на неудачу, я это знаю, я сама это видела.

— Ты? — Лайтинн посмотрела на подругу со страхом.

Тинуилас поняла, что она имела в виду и рассмеялась.

— Нет, я это знаю не на своем опыте. Разве вы не слышали об Аэгноре? Он полюбил смертную девушку, но был вынужден с ней расстаться.

Она сама подивилась тому спокойствию, с которым это произнесла. А ведь думала — никогда не сможет вспоминать Дортонион и тех, кто погиб в первые дни Огненной Битвы. Оказывается — может.

— Аэгнор погиб, — тихо сказал Даэрон. — И мы все тоже погибнем...

Тинуилас не выдержала.

— Дайрон, прекрати! Почему я одна должна думать за вас за всех? Почему мы все погибнем, откуда у тебя такие мрачные мысли? Почему у меня их нет, хотя вы не вылезали из-за завесы, а я видела, как началась последняя война? У тебя песня есть про реки пламени, текущие с черных гор, так я это видела своими глазами! Однако я не сдаюсь и не ною, что мы все погибнем! Если так будем думать, точно погибнем!

— А что делать? — растерянно произнесла Лайтинн.

— Я предлагаю вернуться и поговорить с Лютиэн. Дайрон, ты уверен, что у нее это серьезно? Что это не просто интерес к неизвестному?

— Уверен, — твердо сказал Даэрон. — Не надо с ней говорить, Тинуилас.

— Почему не надо? Ты считаешь, мы ничего не должны делать?

— А если он умрет, Лютин тоже погибнет? Как Аэгнор? — спросила Лайтинн.

— Дайрон, Лайтинн, да что вы в самом деле! Зачем заранее хоронить всех и себя заодно! Дайрон, в последний раз спрашиваю — мы вовращаемся?

— Нет. Мы не возвращаемся. Мы идем в Менегрот. И я иду говорить с королем.

Лайтинн обрадованно вскочила.

— Правильно! Тингол обязательно что-нибудь придумает!

— Я надеюсь, — мрачно усмехнулась Тинуилас. — Но с Лютиэн я еще поговорю...