Враги сожгли родную Нору

Враги сожгли родную Нору

Беллатрикс Лестрейндж стояла у окна отведенной ей комнаты в Малфой-Мэноре, попеременно взирая то за стекло, за которым густо валил снег, то в зеркало. Зеркало отражало стройную фигуру молодой женщины с густыми черными волосами, но Белла почему-то своим отражением была недовольна. Она злобно пнула ногой трюмо, от чего стоящие на нем пузырьки обиженно зазвенели.

Было от чего переживать! Мало того, что Темный Лорд не явился в Малфой-Мэнор на Рождество, так само Рождество в этом году не праздновали! Единственными гостями был отряд авроров, которые в очередной раз перевернули все вверх дном. Чтобы Беллу не нашли и не отправили обратно в Азкабан, пришлось превратить ее в кактус, и она до сих пор чувствовала легкие уколы на коже... Хорошо Петтигрю — превратился в крысу и убежал!

Нарцисса после обыска совсем увяла, отказалась даже скромно посидеть с сестрой за рождественской индейкой и бутылкой вина.

— Как ты можешь веселиться? — всхлипывая, говорила она. — Люциус в тюрьме, а Драко не справляется с заданием Темного Лорда!

Белла не понимала, из-за чего тут впадать в меланхолию. У Драко еще половина семестра впереди, он еще успеет, а Люциус пусть немного посидит, ему это полезно. Она вот просидела в Азкабане четырнадцать лет и выглядит младше своей сестры. А все потому, что соблюдает диету и пользуется косметикой!

Один раз только собралась нарушить диету — на Рождество — и того лишили! Правда, Петтигрю очень хотел составить ей компанию, но был с презрением отвергнут. Ему только бы нажраться на халяву! Снейп жаловался, что когда Петтигрю жил у него в Тупике Прядильщиков, то сожрал половину запасов ингредиентов для зелий. Снейп не убил его только потому, что был поражен живучестью Хвоста и получил богатый материал для научной работы на тему «Влияние вредных веществ на анимагов».

Белла еще раз посмотрела в зеркало и отправилась в очередной раз уговаривать сестру. Если не удастся нормально поужинать — хотя бы поругается, это тоже придавало сил.

Но не успела она сделать двух шагов по коридору, как откуда-то вынырнул Петтигрю:

— Белла! — заныл он. — Пойдем, пропустим по стаканчику!

— Отвянь, — прошипела Белла сквозь зубы.

Но Петтигрю не успокаивался:

— Сегодня же Рождество!

— Ну и что? — огрызнулась Белла.

— Когда я жил в Норе, — мечтательно заговорил Петтигрю, — на Рождество всегда закатывали такой пир! Большая сочная индейка, пирог с патокой, рагу из овощей, кекс с тмином! Молли последнее была готова отдать, но накормить так, чтобы все каникулы потом есть не хотелось!

У Беллы заурчало в животе. Как опытный легилимент, она не просто слышала слова Петтигрю, но и увидела то, о чем он говорил. Проклятые предатели крови! Как они смели веселиться, когда Темный Лорд пропадал без тела! Как они смеют веселиться сейчас!

Петтигрю, хоть навыками легилименции не обладал, подхватил ее мысли:

— Они и сейчас, наверное, празднуют Рождество все вместе...

Белла выпрямилась, сжимая в руке волшебную палочку. Глаза ее пылали злым огнем. Петтигрю аж попятился, готовый в любой момент обернуться крысой и бежать.

— Мы сорвем их праздник! — торжествующе произнесла она. — Съедим все их угощение, а дом подожжем и разрушим до основанья!

Петтигрю задрожал: отправляться с Беллой на боевую операцию ему не улыбалось.

— Темный Лорд не велел... — пролепетал он.

— Да ты просто боишься, жалкая крыса! — рассмеялась Белла. — Не волнуйся, с тобой я не пойду, ты мне все испортишь! Фенрира возьму, он тоже проголодался!

Гарри с Джинни долго гадали, почему именно в тот момент, когда было удобнее всего напасть, Беллатрикс неожиданно исчезла? Разумеется, им не пришло в голову связать это с тем, что в кухне остались еще одна индейка и тыквенный пирог, и тем более они не пересчитывали кур в курятнике и не обнаружили недостачу. А Белла и Фенрир блаженствовали, наслаждаясь: одна — жареной индейкой, а второй — сырой курятиной.

— Когда Драко починит шкаф, — сказала Белла, сыто облизываясь, — мы обязательно наведаемся в Хогвартс. Там еще вкуснее кормят!

Дорогой многоуважаемый шкаф

Драко входит в Выручай-комнату с благоговением и страхом, как будто в преддверии таинства. С трепетом подходит он к укрытому пестрой материей шкафу и немного медлит перед тем, как содрать с него покрывало — покров тайны. Он волнуется так, как не волновался бы перед встречей с любимой девушкой. Да и не нужна ему никакая девушка, когда есть в Хогвартсе такой чудесный шкаф.

Драко хорошо помнил их первую встречу — пасмурным августовским днем в магазине «Горбин и Бэркс». Взрослые о чем-то спорили, а он стоял, как завороженный, перед шкафом и не мог отвести от него глаз.

— Да разве это возможно починить? — сокрушалась Нарцисса.

— История не знает случаев установления устойчивой связи между двумя шкафами, — вещал Горбин.

— Зачем вообще связываться с этими штуками? — недоумевала Белла. — Хорошая Авада — решение всех проблем!

Но Драко упрямо твердил, что справится, справится сам и ничьей помощи ему не нужно. Вопрос о том, зачем вообще открывать путь Упивающимся Смертью в Хогвартс, если убить Дамблдора Драко должен в одиночку, остался открытым. Да какой Упивающийся упустит возможность лишний раз потерроризировать родную школу! А о самом шкафе они и не думали, это всего лишь средство, а в средствах все темные маги по традиции неразборчивы. То есть совсем не разбираются.

Зато Драко теперь разбирается. Выпросив у Снейпа допуск в запретную секцию библиотеки, он прочитал все, что смог найти по исчезательным шкафам. А сведений нашлось негусто. По слухам, шкаф изобрела в средние века одна ведьма, чтобы спрятать в нем любовника от не вовремя вернувшегося из крестового похода мужа. Заклинание получилось у нее случайно, но она запомнила его и вместе со шкафом передала своему сыну, который с успехом использовал его, чтобы укрываться от кредиторов. Но, увы, о парных шкафах ничего в книгах не было!

Драко подходит к делу вдумчиво. Наверное, через некоторое время он сам сможет написать книгу о свойствах исчезательных шкафов, но ему не нужна мировая слава. Ему нужен только предмет и цель исследования. Даже Поттер, за которым он бегал пять лет, ему не нужен. Кто такой Поттер? Подумаешь, он обнаружил Выручай-комнату! Он бы ни за что не смог наладить связь между двумя шкафами, да и сам шкаф ему не нужен, разве сможет такой невежа, как Поттер, оценить его красоту! Его покрытые резьбой панели, тщательно отшлифованные полки, девственную пустоту внутри...

Драко достает из внутреннего кармана мантии яблоко, подбрасывает его в воздух, любуясь игрой света на упругой зеленой кожице, а затем помещает на полку и плотно закрывает дверцу. Открывает снова — яблока уже нет. А шкаф словно бы улыбается, подмигивая Драко замочной скважиной.

Снова закрыть дверцу, подождать немного... Набросанной вокруг горы вещей слизеринец не замечает, они тут только вдвоем — он и шкаф, содержащий в себе все тайны мира. Драко снова открывает дверцу — яблоко там. Но надкусанное.

Вечером Драко пишет матери. Письма просматриваются аврорами, поэтому он шифрует свои сообщения. «Ты любишь зеленые яблоки?» — спрашивает он. На следующий день приходит ответ: «У меня на них аллергия, но моя сестра сидит на диете и питается только фруктами». Сразу становится ясно — кто и зачем надкусил яблоко.

А вот с живыми существами Драко не везет. Похищенная из клетки канарейка возвращается мертвой. А на письмо в Малфой-Мэнор со словами: «Птичку жалко!» ответа нет. Наверное, Нарциссе тоже жалко птичку, а еще больше — сына, вот она и не отвечает.

Но Драко верит — он справится, он должен справиться! И не нужна ему помощь Снейпа, потому что Снейп не поймет его отношений со шкафом. Он не поймет, что такое настоящая любовь, потому что просто не может этого понять. Тем более со шкафом. Может, признайся Драко в любви к Поттеру, Снейп бы понял...

Драко не будет признаваться Поттеру. Он уходит из Большого зала под пристальными взглядами гриффиндорцев и направляется в Выручай-комнату. Скидывает покрывало, сдувает пыль...

И ему не хочется завершать работу — ведь тогда он уже не вернется в Хогвартс, к своему дорогому и многоуважаемому шкафу.

Кукуруза

— Как удивительно, — сказала Тонкс, поставив чашку с чаем на стол, — везде снег лежит, а у вас вокруг Норы трава колосится. В Рождество-то!

Молли кинула на Артура взгляд, равносильный «Инсендио». Но тот сделал вид, что не заметил — при гостях это получалось очень хорошо, наедине — не получалось совсем.

— Это не трава! — с энтузиазмом заговорил глава семейства. — Это кукуруза!

Молли нарочито громко зазвенела посудой. Ни Артур, ни Тонкс не поняли намека и продолжали разговор.

— Кукуруза? Разве зимой она растет?

— Это озимая кукуруза! — Артур был несказанно рад, что нашел благодарного слушателя.

— В таких высоких зарослях очень легко спрятаться врагу, — заметил Ремус.

— Да кому мы нужны? — махнул рукой Артур. — Зато кукуруза — источник процветания! Ботву — на корм скоту, а початки мы сами едим. И главное — дешево!

Молли, отчаявшись отвлечь мужа, вывернула на полную мощность ручку приемника, где Селестина Уорлок вещала слушателям о котле, полном горячей и чистой любви.

— Котел, полный горячей и чистой кукурузы... — мечтательно протянул Артур.

Ремусу и Тонкс, незнакомым со сложными отношениями семьи Уизли с кукурузой, было интересно послушать, и даже Селестина Уорлок им не мешала. Молли же, убедившись, что Артур увяз прочно, уронила на пол самую большую поварешку и удалилась в свою комнату. Радио при этом выключить забыла.

Все началось еще в Хогвартсе, когда на уроке маггловедения им задали эссе о политике других государств. Артуру досталась Россия, и он не нашел ничего лучшего, как купить в маггловском букинистическом магазине сборник речей Никиты Сергеевича Хрущева. Привлекла его низкая цена, потому как хозяин магазина уже отчаялся продать книги и собрался их выбрасывать (книги распространяло русское посольство, и никому-то они в Лондоне не были нужны, кроме одного студента Хогвартса, увлеченного маггловедением). За эссе Артуру поставили «удовлетворительно», потому что преподаватель, как выяснилось, тайно любил Сталина, а Хрущева терпеть не мог, но гриффиндорца это нисколько не разочаровало. На ночных свиданиях он с восторгом говорил Молли Прюитт:

— Давай поедем на целину после школы.

— Где ты возьмешь целину? — отвечала практичная Молли.

Для Артура отсутствие целины в Англии аргументом не было. Отговорить его смогла только Седрелла Уизли, в девичестве Блэк. Как все Блэки, она имела тяжелую руку, грозный характер и горящие глаза.

— На какую такую целину ты собрался, если тут темные маги расплодились, а в сарае куры не кормлены? Надо укреплять свое домашнее хозяйство!

— Хорошо, — безропотно согласился Артур, — тогда давай посадим кукурузу.

Против кукурузы Седрелла Уизли не возражала. И Молли Прюитт тоже. Все-таки лучше кукуруза, чем неведомая целина. И тем более чем прокладка железнодорожной ветки от Хогвартса до ближайшего побережья (за неимением Байкала и Амура), идеей которой Артур заразился, читая маггловские газеты семидесятых годов.

Но чем дальше, тем больше стала Молли забывать, что Артур променял на кукурузу, и стала его этой самой кукурузой попрекать. Тот делал вид, что все услышал и все понял, но кукуруза так и продолжала колоситься вокруг Норы и зимой, и летом.

— В конце концов, — здраво рассудила Тонкс, — мы тоже сможем спрятаться в кукурузе, если нападут враги.

— Белла, — голос Снейпа был предельно сух и при этом полон иронии, — как тебе удастся незамеченной подобраться к Норе?

— Да легко! — разразилась демоническим хохотом Белла. — Артур учился с нами на одном курсе и уже тогда не думал ни о чем, кроме кукурузы. А сейчас она такая вымахала, что не только мы — дракон незамеченным подберется!

Полет нормальный

— Первый, первый, я второй. Каким курсом следуем? Прием.

— Второй, курс на Темзу, квадрат четыре, цель — мост.

— Вас понял, иду на снижение!

Магглы с недоумением смотрели на несущиеся по небу черные смерчи и спешили включить новости — не произошло ли нападение арабских террористов? Волшебники говорили с тревогой:

— Что-то Пожиратели низко летят — к войне!

Вообще-то аппарировать было куда быстрее и проще, чем летать по небу. Но зато — менее эффектно. А Беллатрикс Лестрейндж и Люциус Малфой любили эффектность (при этом они не любили друг друга — может, потому, что каждому казалось, что другой больше выделяется?).

— Второй, третий, как слышите меня? Прием.

— Слышим хорошо!

— Следующая цель — Косой переулок, лавка Олливандера.

Опьяненная успехом, Беллатрикс не верила, что есть какое-то место, ей недоступное. Запрет на аппарацию — пустяки! Они же не аппарируют, они летят!

— Раз вы все можете, освободите из Азкабана Люциуса и Рудольфуса, — сказала Нарцисса хмурым осенним вечером. Драко уехал в Хогвартс, и ей было очень тоскливо.

Беллатрикс не хотелось штурмовать Азкабан. Во-первых, ей не нужен Люциус и уж тем более Рудольфус. Он будет к ней приставать с лекциями о планировании боевых и разведывательных операций, а ей это надоело еще в первый месяц замужества.

А сказать Нарциссе, что Азкабан им не взять — значит, признаться в своей слабости, а этого Белла никогда себе не позволяла.

— У нас нет санкции Темного Лорда на Азкабан! — попыталась отговориться Белла.

— А на мост она у вас была? — возразила Нарцисса. — Что ты там говорила о поощрении инициативы?

Беллатрикс призвала на помощь все когда-то слышанные лекции Рудольфуса и выдала ответ:

— Мы должны сосредоточить все ресурсы на взятии Хогвартса! Когда нам не будет мешать Дамблдор, Азкабан, а также Министерство, падут сами собой!

— Вот и лети в свой Хогвартс, — обиделась Нарцисса.

Но кто же знал, что Беллатрикс все понимает буквально? Ну и что, что нападать на Хогвартс еще рано, что Дамблдора должен убить Драко, а у него еще и гиппогриф не валялся!

— Второй, как слышно?

— Слышу вас хорошо, полет нормальный!

— Цель — Астрономическая башня, следуйте за мной!

Цель высилась перед Беллатрикс, дразня своим темным силуэтом среди светящихся окон замка Хогвартс. Посадочных огней явно не хватало, но на то они и темные маги, чтобы лететь не на свет, а на тьму!

— Второй, я первый, готовлюсь к посадке!

Посадка не получилась — со всего маху Беллатрикс ударилась в защиту Хогвартса. Остальных она не успела предупредить, и они врезались вслед за ней.

— Ничего себе, слетали в гости к старому интригану, — сказала Белла, поднимаясь с земли.

Охота летать в Азкабан у нее как-то сразу пропала.

— Гарри, — сказала Джинни, подходя к заваленному учебниками столу в общей гостиной Гриффиндора, — ты пергамент уронил.

— Да? — Гарри поднял голову, и их глаза встретились.

Он встал, оказавшись с ней почти вплотную, на миг возникла пауза... и тут за окном что-то с треском разорвалось.

— Разлетались тут, — с досадой произнесла Джинни, роняя пергамент на пол.

— Угу, — буркнул Гарри и снова уткнулся в учебник.

Ночь разбитых тарелок

— Сегодня ночью я буду развлекаться, — сказала Беллатрикс, входя в магазин «Горбин и Бэрк». — Приготовьте тарелки, чашки — я буду все это бить. Уберите Хагрида из хижины — я подожгу хижину!

— И как же мы будем расставлять тарелки? — вполголоса спросил Амикус у сестры.

Та пожала плечами.

— Как хочешь, так и расставляй! Иначе она будет бить тебя!

Ну бить не бить, а Круциатусом от Беллы Амикус с Алекто уже получали, и им это не понравилось.

Когда, выйдя из Выручай-комнаты, Беллатрикс с Фенриром и другими Пожирателями направились к Астрономической башне, брат и сестра Кэрроу пошли совсем в другую сторону — вниз, в Большой зал.

По дороге им никто не встретился, кроме Пивза, который не стал проверять, действует ли Круциатус на полтергейстов, и поспешил убраться с дороги. Двери в зал, разумеется, были закрыты, но только Амикус собрался снести их с помощью Редукто, как Алекто его остановила:

— Белла будет ругаться, что ей самой не дали разнести двери! Алохомора на что?

Двери распахнулись, и Большой зал предстал перед Пожирателями в своей первозданной чистоте. Громи — не хочу! Но кроме столов и скамеек громить было нечего.

— Акцио тарелки! — закричала Алекто.

Ничего не произошло.

— Акцио тарелки! — еще громче заорал Амикус.

Из стены высунулась голова домового эльфа, облаченная в десять вязаных шапок, и язвительно спросила:

— Обидно, да?

— Принеси нам чистые тарелки! — закричали брат и сестра, наставляя на эльфа палочки.

— Может, вам еще ключ от сейфа, где деньги лежат? — усмехнулся эльф и тут же исчез. Два Круцио ударились в стену и, зашипев, испарились.

— Какие эльфы пошли невоспитанные, — посетовала Алекто.

— Когда мы придем к власти, то с ними разберемся, — добавил Амикус.

Но до прихода к власти было еще далеко — быстрее придет Белла. Или Филч, хотя тот наверняка спрятался, едва узнав о нападении Пожирателей.

Внезапно Алекто осенила мысль:

— Давай их трансфигурируем!

— Из чего? — скептически спросил Амикус.

— Из воздуха! Ты что, не помнишь заклинание?

— А ты?

Брат и сестра с недоумением посмотрели друг на друга. Они напрочь забыли все сложные заклинания трансфигурации и были способны разве что превратить свежий труп в гору мусора. Но трупа здесь не было, а даже если бы и был (сделать труп — не проблема), то груда черепков Беллу бы все равно не устроила.

Из холла послышался какой-то шум. Неужели Белла? Вот она им задаст!

Пожиратели подошли к створкам и осторожно выглянули наружу. Нет, не Белла. Всего лишь двое гриффиндорцев.

— Ну и что ты паникуешь, Гермиона? — спрашивал рыжий долговязый парень. — С Гарри ничего не случилось, он пошел к профессору Дамблдору.

— А я говорю — надо пойти проверить!

— Да Гарри нас бы предупредил... — начал парень, но осекся.

Девушка стала произносить какое-то заклинание. Миг — и в ее руках появилась чистая тарелка. Еще миг — и Гермиона что есть силы швырнула тарелку на пол.

— А я что? Я ничего... — попятился гриффиндорец. — Пойдем.

Пожиратели переглянулись. Потом подняли палочки и хором произнесли подслушанное заклинание. Столы в одно мгновение наполнились чистыми тарелками.

Но торжествовать было некогда — сверху с лестницы уже слышался торжествующий хохот Беллатрикс. Амикус и Алекто поспешили ретироваться.

— А Хагрида как убирать будем? — поинтересовался Амикус, едва они оказались на улице.

— Заклятья услышит — сам выбежит, — махнула рукой Алекто и поспешила к воротам.

Падение ангела

— С кем это вы там разговариваете, мистер Малфой?

Люциус едва успел отскочить от окна. Еле слышное жужжание тут же растворилось в небесной дали... точнее, в заволокшей небо облачной хмари.

— А с кем мне тут разговаривать, кроме как самому с собой? — тоном оскорбленной невинности ответил он. — Люблю, знаете, поговорить с умным человеком, а больше таковых поблизости не наблюдается.

Дежурный аврор только махнул рукой. Отсутствие дементоров изменило поведение заключенных в худшую сторону. Они разговаривали, пели песни, а стоило сделать замечание — начинали качать права. Малфой особенно в этом отличился, пригрозив написать в комиссию по правам человека о жестоком обращении с заключенными. При этом он не желал понять, что, во-первых, маггловская комиссия не сможет посетить Азкабан, а во-вторых, никто жестоко с Малфоем не обращался. Руку он сломал, споткнувшись на лестнице. Сам же и виноват — под ноги надо смотреть, а не вещать, какой он несчастный! А когда его понесли в камеру, он, вместо того чтобы молчать, стал перечислять, кому он будет жаловаться, и неудивительно, что его уронили еще раз. Не специально, честное аврорское! То, что Малфой сидит не только с перевязанной рукой, но и шеей — заслуга его и только его, а не окружающих.

— Смотрите у меня, мистер Малфой, — с угрозой произнес аврор, отходя от двери камеры.

Люциус только усмехнулся. Он знал, что угрозы ничего в себе не несут, ибо дементоров в обозримой окрестности не наблюдается, ну а в карцер его, как тяжело больного, не посадят. Он еще в восемьдесят первом году выучил наизусть весь магический уголовный кодекс, включая правила по содержанию заключенных (как это все доставалось — вопрос отдельный, и лучше никому об этом в подробностях не знать). А перевязанная шея — даже к лучшему, теперь он ни перед кем не склоняет головы, как истинный аристократ.

За много миль от Азкабана крупное насекомое звучно ударилось об оконное стекло, свалилось на раму и обиженно зажужжало. Нарцисса Малфой охнула и побежала открывать окно. Через несколько секунд в центре гостиной стояла блондинка в желтой мантии и с ярко-зеленым пером в руках.

— Как он? — выдохнула Нарцисса.

— Не беспокойтесь, все в порядке, — улыбнулась Рита. — Дайте мне чистый пергамент и десять минут времени — интервью будет в лучшем виде!

Десять минут спустя Нарцисса и Драко вошли в гостиную и с ожиданием посмотрели на Риту, только что отложившую перо в сторону.

— Читайте! — Журналистка протянула пергамент.

Мать и сын, соприкасаясь головами, внимательно изучали текст.

— А почему тут написано: «В заключении Люциус Малфой сказал...»? — поинтересовался Драко. — Правильно ведь «в заключение»!

— Но он же действительно в заключении, — грустно произнесла Нарцисса. Впрочем, она быстро взяла себя в руки и уверенно заявила:

— Сюда нужен броский заголовок.

Рита на мгновение задумалась, прислушиваясь к крикам павлинов за окном, потом изрекла:

— «Из князей — в грязь!»

Нарцисса покачала головой:

— Слишком вульгарно.

— Вульгарно? — Рита подняла брови. — По-моему, вполне соответствует действительности. Что же ваш муж — ангел, что ли?

Лицо Нарциссы просияло.

— Так и напишем! «Падение ангела».

Рите ничего не оставалось, как согласиться — ведь Нарцисса щедро оплачивала ее интервью с Люциусом! А все, что не попало на пергамент, выуживал из ее мыслей Драко. Надо же было знать подробности, которые в официальное интервью не войдут, а спрашивать не позволяет фамильная гордость. Беллатрикс учила Драко не только окклюменции, но и легилименции. Вот и пригодилось!

Кризис

— Хогвартс-экспресс отправляется с платформы девять и три четверти! — надрывалась вокзальная трансляция, слышная, впрочем, только волшебникам. — До отправления поезда осталось пять минут! Занимайте места согласно купленным билетам!

— Знаем мы эти ваши билеты, — проворчал Гарри Поттер, протискиваясь сквозь толпу вслед за семейством Уизли. — В них даже как попасть на платформу не написано!

Поттеру как раз беспокоиться не стоило — для него место всегда найдется. Не то что для слизеринцев.

— Что за ерунда! — возмущался Драко Малфой, размахивая билетом. — Никогда не писали номера вагонов, теперь внезапно начали! И где этот девятый вагон?

— Тут всего восемь вагонов! — заявила вынырнувшая из толпы Пэнси Паркинсон. — Я сосчитала.

— А ты до девяти считать умеешь? — язвительно спросил проходящий мимо Рон Уизли, но слизеринцы не обратили на него внимания. Вот еще — на всяких там гриффиндорцев оглядываться!

К растерявшимся Драко и Пэнси подошел как всегда невозмутимый Блейз Забини.

— Девятый вагон в середине поезда. Идем, а то опоздаем.

Драко некогда было задумываться, умеют ли считать составители поезда. Он подхватил чемодан и поспешил за остальными. Войдя в вагон, слизеринцы обнаружили, что сюрпризы на сегодняшний день не закончились: вместо привычных купе с мягкими сидениями и перегородками их взору предстали ряды скамеек, разделенные проходом посередине. Любой магглорожденный узнал бы вагон обычного пригородного поезда, но среди слизеринцев не было магглорожденных.

Драко развернулся и сделал попытку перейти в другой вагон в поисках не то виноватого, не то свободного места в купе. Но у дверей путь ему преградил Кормак Маклагген.

— Ты куда это направился? Ваш вагон — вот!

— С чего это вдруг? — скривился Драко.

— В стране кризис! — торжественно произнес Маклагген.

— А что же ваш кризис на Гриффиндор не распространяется? Сами небось в мягких вагонах ездите?

— А мы избранные! — заявил Маклагген и захлопнул дверь вагона перед самым носом Драко.

Неудивительно, что всю оставшуюся часть дороги Драко пребывал в дурном настроении. И Поттер подвернулся очень кстати — было на ком сорвать злость.

Из поезда Драко вышел вполне довольный жизнью, и его не расстроил даже обыск, учиненный Филчем. Старому сквибу лишь бы к чему-то придраться! На этот раз он придрался к фамильной Малфоевской трости, сочтя ее темным артефактом.

— Это трость моего отца! — гордо произнес Драко, отталкивая руки Филча, жадно тянувшиеся к трости.

— А зачем вам в Хогвартсе трость вашего отца? — недоверчиво спросил завхоз.

— В стране кризис! — огрызнулся Драко.

Филч не понял, какое отношение трость имеет к кризису, но вовремя подошедший Снейп избавил Малфоя от дальнейших расспросов.

— Идемте, мистер Малфой, вы опоздаете на пир.

Драко хотел что-то пробурчать насчет излишней заботы, которой его тут окружили, но тут подошли Поттер и Лавгуд. Слизеринец не удержался от насмешки:

— Что, Поттер, опоздал на карету? В стране кризис, приучайся ходить пешком!

Дожидаться ответа Малфой не стал, а повернулся и пошел вслед за Снейпом.

— Профессор, а все же — почему у нас в этом году такой вагон? — спросил Драко, нагнав своего декана. — Из-за кризиса?

— Кризис, кризис, — проворчал Снейп, — придумают тоже! Работать не хотят и все на кризис списывают! Если я вместо того, чтобы вести уроки, буду давать интервью в газеты, в Хогвартсе настанет кризис!

— Так что с поездом? — робко спросил Драко.

— А что с поездом? — усмехнулся Снейп. — Вы же с гриффиндорцами каждое лето сражения магические устраиваете. А кто вагоны чинить будет? Раньше твой отец деньги давал, а теперь он в Азкабане!

Драко призадумался и некоторое время шел за деканом молча. У самых дверей его лицо озарилось внезапной мыслью:

— Когда мы придем к власти, то сами за ремонт заплатим! У Темного Лорда денег много!

Убить Дамблдора

В ожидании Дамблдора Гарри Поттер сидел за столиком в маленьком кафе и перечитывал газету, все статьи которой уже знал наизусть. Когда он развернул газету впервые, то сначала прочитал не про себя, а про Малфоев, поскольку был уверен, что про него журналисты наврут. О том, что наврать могли не только про него, Гарри как-то не задумывался и статью о суде над Люциусом Малфоем прочитал с плохо скрываемым злорадством. Но на десятый раз кончились и интерес и злорадство, осталась только скука. От скуки Гарри стал разглядывать помещение кафе и задержался взглядом на симпатичной официантке. Поймав его взгляд, девушка заманчиво улыбнулась и подмигнула. Гарри улыбнулся в ответ, и девушка сочла это приглашением к контакту. Она подошла к его столику, наклонилась, демонстрируя глубокий вырез и пышный бюст, и показала рукой на газету.

— Гарри Поттер? — спросила официантка хрипловатым, но чарующим голосом. — А кто такой Гарри Поттер?

— Да так, никто, — пробормотал Гарри, мысленно проклиная себя за неосторожность. Вот как явится сюда комиссия из Министерства и как арестует его за нарушение статута о секретности! Зачем он вообще захватил эту газету, взял бы вчерашнюю «Таймс»! А он так волновался перед встречей с Дамблдором, что схватил первое, что попалось под руку в своей комнате — читаный-перечитаный «Пророк».

— Я работаю до одиннадцати, потом свободна. — Девушка вновь улыбнулась ослепительной улыбкой. — Расскажешь мне об этом Гарри Поттере?

Гарри машинально посмотрел на часы. Дамблдор назначил ему встречу как раз в одиннадцать... но вдруг он опоздает? Гарри назначали свидание только один раз, и то оно прошло неудачно. Теперь после того, как его во всех газетах объявили избранным, отбою от девушек не будет, но хочется ведь, чтобы ты нравился сам по себе, а не за громкий титул!

Девушка тоже взглянула на часы и удалилась в подсобку. Там она достала из кармана фляжку с мутной вязкой жидкостью и, поморщившись, сделала глоток.

— Дамблдор бы побрал эту конспирацию! — пробормотала она.

Беллатрикс Лестрейндж не надо было объяснять, кто такой Гарри Поттер — она именно его здесь и поджидала. Пожиратели перехватили сову от Дамблдора и получили единственный шанс поймать Гарри вне семейных и орденских защит. Но проклятая конспирация и статут секретности! Почему-то она не может схватить Гарри сейчас и аппарировать — обязательно надо доработать смену, чтобы потом не спохватились о пропаже официантки. Сама официантка спокойно спит в своей квартире, а утром проснется в полной уверенности, что вчерашний день прошел как обычно.

— Что за логика, — проворчала Беллатрикс, засовывая тарелки в посудомоечную машину (благодаря сеансу легилименции она знала, как этим пользоваться), — как мост разрушить, так на виду у магглов, а как Поттера похищать, так втихаря.

Ворчать можно было сколько угодно, а вот нарушить план операции — ни-ни. Была только одна надежда — что старый маразматик опоздает.

Но Дамблдор не опоздал. Ровно в одиннадцать он поджидал Гарри на платформе и тот, разумеется, помчался к нему со всех ног. Беллатрикс покачала бедрами, заманивающе взглянула на Поттера — тот встрепенулся, потянулся было в ее сторону, но тут же повернулся обратно к директору и протянул ему руку. Через секунду они аппарировали.

Беллатрикс выругалась и тоже аппарировала.

Оказавшись в штаб-квартире Пожирателей, она первым делом набросилась на Снейпа:

— Это была твоя идея! Это ты сказал, что Поттер предпочтет свидание с девушкой занудным беседам с директором!

— Про Дамблдора ходят слухи, что он гомосексуалист, — подал голос Яксли. — Может, он и Поттера уже успел совратить?

Снейп развел руками.

— Белла, значит, в следующий раз пойдешь в облике симпатичного мальчика.

— Нет уж, Северус, — презрительно усмехнулась Беллатрикс, — лучше мы убьем Дамблдора. И тогда Поттера совращать будет некому!

Делай сам

— А чем вы хотите заниматься после школы, мисс Грейнджер?

Вечеринка в Слаг-клубе подходила к завершению. Студенты доедали десерт, рассматривали развешанные по стенам кабинета колдографии, беседовали меж собой, разбившись на кучки. Одна Гермиона сидела за столом напротив профессора Слагхорна, задумчиво вертя в руках чайную ложечку. Услышав вопрос, она просияла.

— Это такой сложный выбор, профессор! Я на пятом курсе очень долго размышляла.

— С вашими способностями вам везде открыта дорога, — заметил Слагхорн.

Гермиона зарделась — комплимент со стороны бывшего декана Слизерина был очень приятен.

— Да, сэр, но мне хочется заниматься тем, что действительно нужно, хочется принести пользу магическому сообществу.

Магическому сообществу прежде всего нужна была победа над Волдемортом, но при Слагхорне таких разговоров вести не следовало. Волдеморта он боялся еще больше, чем гриффиндорцы Снейпа.

У ног Гермионы послышался шорох — это домовой эльф быстро, ловко и незаметно убирал грязную посуду со стола. Гриффиндорка встрепенулась.

— Профессор, — вдохновенно произнесла она, — я хотела бы заниматься борьбой за права домовых эльфов!

От удивления Слагхорн выронил пирожное, а домовой эльф не успел его подобрать, так что пол украсился жирной кремовой кляксой. Гермиона не обратила на это внимания и продолжала:

— Магическое сообщество воспринимает как должное то, что целый народ содержится в рабстве! Они говорят о превосходстве волшебников над магглами, в то время как у магглов рабство упразднено больше сотни лет тому назад! А эльфы по своему разуму ничем не уступают людям!

Домовик, будучи не в силах все это слушать, бесшумно испарился, оставив на столе половину тарелок (тех, что были ближе к Гермионе).

Слагхорн, растерявшийся поначалу от такого напора, попытался урезонить разошедшуюся Гермиону:

— Но как вы собираетесь этим заниматься? Освобождения эльфов не желают не только волшебники, но и сами эльфы!

— Значит, нужно вести разъяснительную работу и с теми, и с другими! — отрезала Гермиона. — Волшебники привыкли к комфорту, который создают для них другие, а эльфы закостенели в своем рабстве!

Слагхорн тоже привык к комфорту и уже начинал жалеть, что завел этот разговор. Но лучшую студентку Хогвартса он не мог выгнать не то что из клуба, но даже с одной отдельно взятой вечеринки.

— Но мисс Грейнджер, если не эльфы, то кто же будет нам прислуживать?

Гермиона вздернула нос.

— Магглам никто не прислуживает, они все делают сами! И это притом, что у них нет хозяйственных заклинаний!

Переубедить Грейнджер не было никакой возможности. Слагхорн пробормотал себе под нос, что определяющим качеством факультета Гриффиндор является вовсе не смелость, а непрошибаемое упрямство. К счастью, Гермиона, увлеченная своей речью, его не услышала.

Стоящие на каминной полке часы мелодично зазвенели. Слагхорн поднялся с места.

— Батюшки мои, уже девять часов! — с явным облегчением произнес он. — Собирайтесь, вам пора расходиться по своим гостиным. Не забудьте про рождественскую вечеринку!

Провожая студентов до двери, профессор услышал обрывок разговора между Грейнджер и Поттером:

— Опять ты за свое?

— Гарри, ты не понимаешь, борьба за права домовых эльфов...

— Ты два года уже всех достаешь этой борьбой и никак угомониться не можешь!

Закрыв дверь и опустившись в любимое мягкое кресло, Слагхорн подумал, что, судя по услышанному, у Гермионы не минутная блажь, а давнее и стойкое убеждение. Что значат для гриффиндорцев их убеждения, бывший декан Слизерина знал прекрасно. Надо принять меры, чтобы энергичная мисс Грейнджер не испортила рождественский праздник.

Первым, кого встретила Гермиона, входя в разукрашенный зал, был Маркус Бэлби в белом кителе и с полотенцем в руках.

— Добро пожаловать, — произнес он и протянул полотенце.

Гермиона машинально вытерла руки и направилась на поиски Слагхорна. Сопровождающий ее Кормак Маклагген задержался взять предложенный Невиллом бокал сливочного пива и потерял спутницу из вида.

— Добрый вечер, мисс Грейнджер, — расплылся в улыбке бывший декан Слизерина.

— Профессор... — начала было Гермиона, но Слагхорн ее оборвал.

— Вам не о чем волноваться, мисс Грейнджер. Вы же видите — я не использую рабский труд.

— Но... — Гермиона оглянулась на студентов-официантов, снующих по залу с подносами.

Слагхорн улыбнулся:

— Вы же говорили, что волшебники должны делать все сами. Вот они и делают!

Эффект бабочки

Я икаю каждый раз, как помянет кто-то...

Мартиэль

— Я вами крайне недоволен, — заявил Лорд Волдеморт собравшимся в штаб-квартире Пожирателям.

Те в ответ только вздохнули: Лорд всегда был ими недоволен. Начиная с того момента, как некая маггла по имени Джоан Роулинг написала о них книгу. И ладно бы книга, и даже фильм — больше всего Лорда и его верных сподвижников раздражали фанаты. Можно было не читать, не смотреть и не ходить в интернет, но это не спасало от древней магии. Едва кто-то из фэнов вспоминал Лорда, Снейпа, Малфоя или кого-либо еще, как те непременно начинали икать. Защиты, установленные Лордом, и зелье, сваренное Снейпом, спасали, но не до конца. Не утешало даже то, что Ордену Феникса достается не меньше. Зато Министерству магии повезло: его почему-то почти не вспоминали — и поэтому оно запретило любые активные действия против магглов. Приходилось действовать в обход, исподволь и исподтишка. И это не помогало...

— Мы делаем все, что возможно, мой Лорд! — не выдержал Малфой.

Раньше за подобные выкрики с места можно было схлопотать Круцио, но Лорд давно уже стал покладистым и благодушным. Не из-за природной доброты, а просто после каждого Круцио икалось чаще. По той же причине давно прекратились все войны, особенно с Орденом Феникса, с которым Пожиратели объединились против общего врага.

— И что же вы делаете? — язвительно спросил Волдеморт.

На выручку другу пришел Снейп.

— Мой Лорд, мы вам уже докладывали! После того как несколько лет назад мы наложили на Роулинг Конфундус, она стала путать даты, а в последние две книги ввела новые сюжетные линии и запуталась в существующих.

Темный Лорд поморщился.

— Это я уже слышал. А фильмы? Фильмы еще снимать не прекратили!

— Мы и в этом направлении работаем! — поспешил заверить Малфой.

Снейп подхватил:

— Нам удалось назначить главным режиссером Йетса и сделать все, чтобы в фильмах было еще меньше правды, чем в книгах. Вы видели последний фильм?

Волдеморт потянулся было к палочке, но икнул и опустил руку.

— В последнем фильме меня только ребенком показали! Но было много Беллатрикс!

— Милорд, разве вам нравится ваш облик в фильме? — парировал Снейп. — А Беллатрикс красивая женщина, ей хочется показать себя в лучшем виде.

Белла, сидящая рядом с Лордом, покраснела, но промолчала. Она могла много что сказать, но Нарцисса с Люциусом наложили на нее такое мощное Силенцио вкупе с Импедиментой, что снять заклятья не мог даже Темный Лорд. Так младшая сестра отомстила за то, что Беллатрикс добилась замены играющей ее актрисы на более красивую, а ту, что не понравилась, переместила на роль Нарциссы.

— А русский фэндом? — капризно произнес Лорд.

Снейп тут же поспешил его успокоить:

— Милорд, над этим мы тоже работаем!

— Работаете вы, как же, — проворчал Волдеморт.

— Работаем! — упрямо повторил Снейп. — Мы спонсируем популярные сериалы, такие как «Сверхъестественное» и «Доктор Хаус», чтобы переключить на них внимание русского фэндома, и это нам удается.

Темный Лорд все равно был недоволен:

— Тем не менее на последнем фильме побывал почти весь фэндом, даже те, кто смотрит эти твои сериалы. Мне потом две ночи икалось!

«Всего две ночи! — подумал Снейп. — Неделю не хочешь?». Но вслух не сказал. Зачем Лорда лишний раз расстраивать, он и так нервный.

— Над этим мы тоже работаем! Мы сделали все возможное, чтобы испортить премьеру! Люциус лично этим занимался!

Люциус выступил вперед.

— У русского фэндома традиция — каждую премьеру они собираются в кинотеатре Пушкинский в Москве. А за день до премьеры в этом же кинотеатре проводили конкурс красоты, и я уговорил одну из участниц выпустить на сцену тропических бабочек. К сожалению, до следующего дня дожила только одна бабочка, зато она весь фильм сидела на экране — мы с Северусом постарались!

Увлекшись, Малфой откинул капюшон мантии и собравшиеся ахнули, увидев у него под глазом большой багровый синяк.

— Это фанаты тебя так? — поинтересовался Рудольфус.

— Какие фанаты! — Люциус махнул рукой. — Нарцисса! Она не поверила, что встреча с московской красавицей была чисто деловой.

Мужская часть собрания понимающе переглянулась. Они тоже не поверили.

— Бабочка — это мелко, — заявил Волдеморт.

— Тем не менее эффект от нее был огромный! — возразил Снейп. — Знаете, есть такое выражение «эффект бабочки», когда что-то мелкое и малозаметное приводит к непредсказуемым последствиям.

Люциус потрогал пальцем синяк. Для него последствия и вправду были непредсказуемы...

— Но если вы настаиваете, милорд, — продолжал Снейп, — к следующей премьере мы выпустим стаю голубей. Год не отмоются!