Незваные гости

В дверь постучали. Не очень громко, но в мертвой тишине пустого дома звук оглушил. Барти Крауч-старший, сидящий за столом в кабинете, вздрогнул.

— Винки?.. — неуверенно позвал он и тут же оборвал себя. Винки он сам выгнал этой ночью. Кроме него в доме никого нет. Не считая Барти-младшего... но тот в своей комнате, оглушенный и под мантией-невидимкой. И пролежит там еще долго, пока его отец, наконец-то, не решит, что с ним делать.

А от него ничего не зависело. Днем, в Министерстве, было не до того — приходилось отвечать на письма, отбиваться от репортеров, беседовать с пострадавшими... Он уже почти забыл о том, кто ждет его дома. Точнее о том, что его никто не ждет. Засиделся на работе почти до полуночи, мог бы и до утра остаться, но усталость дала о себе знать: в прошлую ночь он вообще не спал. Аппарировал к дому, открыл дверь и прошел в кабинет — где и просидел, пока в дверь не постучали.

— Ты этого хотела? — спросил Крауч у фотографии в серебряной рамке, стоящей на столе.

Худенькая светловолосая женщина ничего не ответила, а продолжала грустно улыбаться.

— Ну и что мне теперь делать, скажи?

Фотография ничего не ответила, но он и не ждал ответа. Чем гадать, что делать сейчас, надо было отказаться от этого идиотского плана. Но разве тогда он мог ей в чем-нибудь отказать?

После приснопамятного заседания Визенгамота Барти не раз и не два пытался говорить с женой. Та молча выслушивала его — и все. Не возражала, не соглашалась, даже не плакала. За полгода не произнесла ни слова. Он пытался все объяснить, подбирал доводы, просил ее понять, однажды даже рассердился и стал кричать на нее. А она все так же молчала. И только на вопросы — нужно ли ей что-нибудь — молча мотала головой или отворачивалась к стенке.

Можно подумать, ему тогда было хорошо! Это надо же было такому случиться — собственного сына уличили в связи с Упивающимися Смертью и поймали на месте преступления! И до процесса и после него на Крауча все в Министерстве показывали пальцами и шушукались за спиной. Дескать, совсем из ума выжил, родного сына в Азкабан отправил. А что он должен был сделать? Орден Мерлина вручить?

Мелани всего этого не понимала. Если бы она хотя бы возражала, пыталась спорить, говорила что-то свое — было бы легче. Она просто тихо угасала, и он ничего не мог поделать.

Даже работа не приносила удовлетворения. Уже не было смысла сидеть в Министерстве до глубокой ночи — после поимки Руквуда и суда над Лестранжами сторонников Того-кого-нельзя-называть как будто бы и не осталось. Точно вся проделанная работа была зря. Словно остановился на полном ходу и вместо проложенной дороги увидел чистое поле.

Последним, что он успел сделать до того, как его сняли с должности главы Департамента магического правопорядка, — процесс над Аберфортом Дамблдором. Совершенно дурацкий процесс, над которым открыто смеялись даже в прессе. Он затеял это дело по инерции, просто потому, что надо было что-то сделать, а под руку, как назло, никто не попадался, кроме этого сумасшедшего старикана с его козами...

А Мелани и на это не реагировала. Пусть бы она и не защищала его, пусть бы она смеялась над той карикатурой в «Пророке»... Он бы все простил.

Он конечно, догадывался, чего она хочет... но это было невозможно. Тем более после того, как он перешел в другой департамент. Пересматривать дело, да еще такое громкое... Да еще после того, как он в зале суда публично отрекся от сына... Ничего, кроме скандала из этого бы не вышло, а с него хватит скандалов.

Потом она сказала:

— А хотя бы повидать его мне разрешат?

Этого как раз он добился бы, и без больших хлопот, но… нужно ли? Крауч-старший совсем не горел желанием видеть своего сына, да и не был уверен, что Мелани станет от этого лучше. Да и жив ли он там, слабые в Азкабане не выживают. Он пытался ее отговаривать... и тут она предложила тот самый план.

Конечно, он возмутился. Как он может нарушить закон! Тайком устраивать побег было еще хуже, чем открыто пересматривать дело! Но Мелани проявила неожиданную настойчивость — и он сдался.

Дело еще было не только в нарушении закона. Он не хотел менять жизнь жены на жизнь сына! Но сына он уже потерял, и жену потерял бы в любом случае...

А что он еще мог сделать, если Мелани только этим планом и жила в последние месяцы? Когда он после долгих уговоров согласился, она ожила, стала почти такая же как прежде, и даже снова начала улыбаться. У него тогда мелькнула мысль — сказать, что со свиданием ничего не получилось и зажить как прежде... вот только он понимал, что как только он об этом объявит, Мелани сляжет и уже больше не встанет.

Она долго говорила ему, как вести себя с Барти-младшим, когда тот окажется дома... но он тогда вовсе не думал о Барти-младшем, а только о том, что у него еще несколько дней наедине с женой...

Впрочем, предусмотреть того, что случилось, она все равно не смогла.

Стук в дверь повторился. Крауч поднялся, но потом снова опустился на стул.

Кажется, он знал, кого там принесло. Не стоило думать, что ему так легко будет скрываться. Так легко и так долго. Тем более после случившегося прошлой ночью.

На что Мелани рассчитывала? Что Барти, выбравшись на свободу, станет пай-мальчиком? Да он, едва придя в себя, смотрел на отца с такой ненавистью, что Крауч сразу же пожалел о своем согласии на эту авантюру. Это Мелани ничего не замечала, да в Азкабане у них не было времени разговаривать: чего стоило поставить Барти на ноги и объяснить, что от него требуется!

Он рассчитывал только на «Империо» и на Винки. Винки, в отличие от него, слушала то, что говорила Мелани, и восприняла это как первейшую обязанность. Но на Чемпионате не уследила, или не пожелала следить, может, они с Барти уже давно были заодно. Выслушивала же она его откровения, о которых он узнал, поймав подслушивающую у дверей Берту Джоркинс. Надо было что-то предпринять еще тогда. А он сдался, позволил Винки уговорить себя взять мальчика на чемпионат... Мальчик! Ему уже за тридцать, какой он мальчик! Но Винки использовала запрещенный прием — вспомнила Мелани. Разве для того она спасла жизнь сыну, чтобы тот зачах в своей комнате? Они тогда уже были заодно, а он и не подумал!

Теперь Винки нет, а что ему делать с сыном? Дать ему хотя бы ограниченную свободу невозможно, а ухаживать за ним, как ухаживала Винки, он просто не может. Видеть рядом с собой день ото дня причину смерти Мелани?

День ото дня, может, и не придется. Стук в дверь означает, что за ним пришли. Кто-то в Министерстве оказался слишком догадливым. Амос Диггори, Людо Бэгмен или этот рыжий мальчик, его подчиненный... Крауч все время забывал его фамилию. Забывал потому, что когда первый раз увидел этого парня сидящего в том самом кабинете за тем самым столом, за которым когда-то сидел Барти, чуть было не окликнул его именно этим именем. Вот каким должен был быть его сын. Никаких посторонних мыслей, никаких истерик, полная преданность делу. Барти мог делать вид, что полностью поглощен работой в министерстве, а сам думал о другом. Он всегда витал в облаках, еще в школе, и сколько раз ему говорилось, чтобы бросал думать о всякой ерунде и занялся делом! Или Крауч должен был постоянно стоять у своего сына за спиной и им руководить? У него не было на это времени. Тем более бесполезно казалось как-то влиять на сына сейчас, когда тот возненавидел своего отца и весь мир в придачу.

Может, и правда, сдаться? Лучше хоть какая-то определенность. Лучше Азкабан, чем находится в одном доме с ненормальным. Что он еще натворит? Сегодня он запускает Черную Метку на виду у всего стадиона, а завтра он станет убивать направо и налево и начнет с родного отца.

Крауч вздохнул. А ведь этой ночью он был почти счастлив! Вплоть до того момента, когда Диггори вынес из леса тело Винки. Он как будто вернулся в старые времена, когда все было ясно, когда врагов нужно было уничтожать, и никто не возражал против этого... И сейчас никто не протестовал против того, что именно Крауч взял на себя руководство, что он отдавал приказы аврорам, которые ему, вообще-то, давно не подчиняются. И — вот незадача — когда они уже окружили Пожирателей Смерти и были готовы их взять, небо озарилось зловещим свечением Черной Метки... Он тогда и не подумал про Барти, он был уверен, что сын в палатке под охраной Винки! Он первый аппарировал на ту поляну в лесу, первый произнес оглушающее заклятье... Он был уверен, что сейчас-то все и выяснится.

Вот и выяснилось. Мелани, конечно, об этом не подумала. Она считала, что они должны любой ценой спасти жизнь мальчику. О том, что ему придется жить в одном доме с Упивающимся Смертью, она не подумала. Еще советовала говорить с ним побольше... О чем с ним можно говорить?

Крауч отодвинул в сторону фотографию и решительно встал. В дверь пока не стучали, но он знал, что незваные гости все еще дожидаются под дверью. Пусть будет так. Лучше Азкабан, чем оставаться наедине с чудовищем в этом доме.

Крауч-старший вышел из кабинета, спустился по лестнице и, не раздумывая, отворил входную дверь.