Конец света отменяется?

Общий сбор предполагался на четыре часа, но в назначенное время явился только Шинджи, щуплый молчаливый парень, как две капли воды похожий на себя анимешного. Толку с него было немного — он сразу забрался с ногами на диван и уткнулся в толстую папку с распечатками, картинками и вырезками. Мисато и так весь день волновалась по поводу предстоящей тусовки — чего только стоило выпихнуть на целый день из дома предков, а тут еще народ запаздывает и неизвестно, придет ли вообще кто-нибудь. Перспектива провести весь вечер наедине с Шинджи, для которого связать два слова было небывалым трудом, пугала Мисато не меньше, чем Второй Удар, дату которого они, собственно, собрались сегодня отмечать.

С горя Мисато поставила на компьютере клип с заставкой «Евангелиона», который за сегодняшний день успела посмотреть раз пять. Действие «Занкоку» оказалось поистине чудотворным — девушка запустила клип всего по второму разу, как в дверь позвонили.

— Рицуко! — радостно вскричала Мисато, впуская свою лучшую подругу. — Где тебя носило?

— Где-где, — проворчала Рицуко, сваливая на пол тяжелый рюкзак. — На рынок зайти надо было? Что мы тут, по твоему, китайской вермишелью питаться будем?

— Я не питалась китайской вермишелью! — возразила Мисато. — В Токио-3 ее не было! Я питаюсь супом из пластмассовых стаканчиков!

— Но мы-то не в Токио-3, — резонно ответила Рицуко. — Еще кто-нибудь пришел?

— Только Шинджи. Ума не приложу, куда остальные запропастились — русским языком же сказано, что в четыре!

— Значит в шесть все придут, — успокоила ее подруга. — Ты что, наших анимешников не знаешь? Да, Каджи будет?

— Я ему вчера звонила... Он сказал, что ему не до тусовок, потому что Юи...

— А что Юи? — возмутилась Рицуко. — Ну я тебя не понимаю, честное слово. Мисато не может уговорить Каджи приехать в NERV! Дай сюда телефон!

Мисато что-то проворчала насчет того, кто в NERV-е главный, но тем не менее подвинула телефон к подруге, а сама села на полочку для обуви и стала ожидать результатов. С приходом Рицуко весь мир вокруг нее как-то изменился, и ожидание из тягостного стало радостным — теперь уже смешно было думать о том, что весь вечер придется коротать в одиночестве или в обществе Шинджи (которое, собственно мало отличалось от одиночества). Но Каджи, конечно, не хватало. Если бы Рицуко удалось его уговорить...

— Привет, Каджи! Ты к нам собираешься? Почему это «нет»? Ну, знаю. А что ты так волнуешься? Ну Юи, ну рожает, ну и что? Ты ей сейчас не поможешь тем, что будешь сам себя на медленном огне поджаривать. Ну и что, что тебе звонить надо? Ты, наверное, уже весь роддом на уши поставил. Здесь тоже телефон есть. В конце концов кто рожает — ты или она? Ты вообще Каджи или Шинджи? Вот то-то и оно. А у нас пиво есть, между прочим. Сейчас салат сделаю и сосиски, небось с утра не ел. То-то же. Хорошо, хорошо, сейчас запишу и позвоню. Только не сейчас, а через полчаса, что толку каждые десять минут туда звонить. Ну я поняла, поняла. Ну давай, ждем.

— Ты его уговорила? — с широко раскрытыми глазами произнесла Мисато.

— А как же, — самодовольно ответила Рицуко. — К мужику подход правильный нужен, его на «слабо» взять надо. А ты небось ему все сюсюкала «Каджи, бедненький», вот он и решил, что будет сидеть в гордом одиночестве, чтобы показать, какой он стойкий и как любит Юи.

— Кошмар, — сказала Мисато. — Я Каджи вытащить из дома не могу, Юи от Каджи ребенка ждет... интересно, они его и вправду Каору назовут?

— По крайней мере Каджи еще полгода назад всех грузил, что если 13 сентября у них родится ребенок, то они назовут его Каору. Ладно, Мисато, пошли на кухню, не всем же питаться американским бульоном и китайской вермишелью! Шинджи! Иди сюда, поможешь картошку чистить!

В шесть часов, как и предсказывала Рицуко, почти все были в сборе. Шинджи, как только его отпустили с кухни, снова забрался на и уткнулся на этот раз в сборник американской фантастики, поскольку папку с распечатками прихватизировала Рей — долговязая девица с соломенными волосами, такая же разговорчивая, как и Шинджи. Место за компьютером забил Иреуль — плотно сложенная девушка лет 25 с короткой стрижкой и в очках. Согнать его не удалось даже совместными усилиями Каору, Гендо и Кенсуке. Потеряв всякую надежду дорваться до «Маги» (а как еще может называться компьютер в доме Мисато?) троица заняла свои места за столом и принялась громко обсуждать технические характеристики «Ев» и AT-поля, время от время кидая полные вожделения взгляды на батарею пивных бутылок у стены. Рицуко не велела открывать пиво, пока стол не будет накрыт и не сядут все — она прекрасно представляла, что произойдет в противном случае. Каджи, высокий черноволосый парень, сидел, развалясь, в кресле и мучил гитару. Вид у него был слишком невозмутимый и подчеркнуто независимый, так что все старались его обходить стороной, даже Гендо, несмотря на то, что при ближайшей встрече обещался показать ему, где Ангелы зимуют.

— Мы есть вообще собираемся или как? — нетерпеливо спросил Иреуль, не отрываясь, впрочем, от компьютера. — Я нынче с работы, я голодный.

— И где нынче работают ангелы? — поинтересовался Кенсуке.

— А кем же еще работать одиннадцатому ангелу, как не программистом!

— Мисато, обрати внимание, у тебя на компьютере вирус! — не успокаивался Кенсуке.

Мисато, вошедшая в комнату со стопкой тарелок, вздрогнула, но сообразив, что к чему, облегченно рассмеялась:

— Это мой знакомый вирус, я его не боюсь. А всякие там технически одаренные дети вроде тебя один раз мне модем чуть не сожгли, когда звуковую карту ставили!

— Но ведь я поставил все-таки звуковую карту!

— Ага, только у меня после этого две недели модем не работал, меня босс чуть не прибил за то, что я почту не забирала.

— Мисато, — Иреуль предпринял вторую попытку обратить внимание собравшихся на более приближенные к земле проблемы, — мы еще кого-то ждем или мы садимся есть?

— Да вроде уже все готово... — пробормотала Мисато, оглядывая стол, — бокалы вот только протереть... Стоп, Асуки еще нет!

— Ну, это надолго, — протянула Рицуко. — Мисато, ангел мой, помоги мне рюмки принести.

— От Евангелиона слышу! — огрызнулась Мисато.

— А какой номер ангела? — поинтересовался Иреуль. — Не одиннадцатый?

— Ну вас, — замахала руками Рицуко. — Нет, чтобы помочь.

— Давай я помогу, — поднялся с кресла Каджи. Это были первые его слова за весь вечер, не считая приветствия. Мисато от удивления села прямо на колени Рей, которая, правда, этого совсем не заметила.

Не обращая ни малейшего внимания на реакцию окружающих, Каджи спокойно вытер все рюмки, поставил на стол блюдо с хлебом, принес ножи и вилки, а также недостающие стулья.

— Ну что, садимся? — спросила Рицуко, окидывая комнату хозяйским взглядом.

— А Асука?

— А Асука сама себе злобная! Открывайте пиво.

— Она на запах придет, — изрек Каору, открывая вожделенную бутылку. — Как Кенсуке — только мы с Гендо собираемся пиво пить, так он как будто из-под земли появляется.

— Ага, скажешь, ты не появляешься, — огрызнулся Кенсуке. — Я однажды из института шел, только на остановке купил бутылку и собрался насладиться в одиночестве, как выныривает откуда-то эта парочка и выхлестывает все пиво! И с чего ради вас туда потянуло?

— Как это с чего? Ты же сам говорил, что у вас сидюки дешевые, вот мы за ними и поперлись.

— Народ, мы пьем или нет? — прикрикнула на них Рицуко. — Кто будет говорить о компьютерах — зарежу на месте вот этим самым ножом! — и она высоко подняла хлебный нож.

— А давайте «Занкоку» споем! — предложила Мисато. — Иреуль, ты за компьютером сидишь, вот и включи!

«Занкоку» и на этот раз оказалась чудодейственной. Едва народ успел проорать ее хором, так воодушевленно, что закачалась люстра и рюмки жалобно позвякивали в такт мелодии, как раздался громкий требовательный звонок в дверь.

— Асука! — радостно заорала Мисато и помчалась открывать.

На пороге стояли двое — маленького роста девчонка с всклокоченными рыжими волосами и в черном джинсовом комбинезоне, а с нею — нечто неопределенного пола и очень большого роста, с длинными волосами, завязанными в хвост, в серой куртке и штанах, сильно смахивающих на ментовскую форму (впрочем это и была ментовская форма, стащенная откуда-то по случаю).

— Мегатрон? — удивленно воскликнула Мисато. — А ты что здесь делаешь?

— Трансформеров здесь только не хватало, — пробурчал со своего места Каору. Он не любил трансформеров вообще, и Мегатрона в особенности. Если Асука была вылитой собой, то Мегатрон представлял из себя Асуку в квадрате и успел прославиться сочинением совершенно невероятных историй про знакомых персонажей. Достаточно было одной гипотезы о том, что Второй удар был вызван прилетом на Землю шаттла десептиконов. Ну а то, что Мегатрон напридумывал про ангелов, хватило бы на отправку в сердечную клинику всех поклонников анимэ города Санкт-Петербурга, если бы они нашли в себе силы выслушать все это до конца.

— А это моя Ева! — радостно сказала Асука, вваливаясь в комнату. — А ну подвиньтесь, дайте место отважному борцу за мир и спокойствие во всем мире! Где моя тарелка? Шинджи, поухаживай за девушкой, положи мне салату и побольше, побольше!

— Ева? Тогда я пошел... — Каору поднялся со стула и действительно собрался куда-то идти, но Гендо и Кенсуке усадили его обратно.

— Еще чего! Не пущу я тебя, — мрачно вымолвил Гендо. — А если Ева будет тут выпендриваться, я ее обесточу.

— Кто кого обесточит! — парировала Ева. — Забыл, как Ева-00 тебя чуть не угрохала? А я совершенней, я своего случая не упущу!

— Ага, — подхватила Асука, — паника в NERV-е: «Ева-00 взбесилась и пытается убить командира Икари!» — «Ну что ей никто помочь не может, что ли?».

— Народ! — Рицуко постучала вилкой по столу, пытаясь привлечь всеобщее внимание. — Давайте вспомним, ради чего мы здесь собрались и давайте выпьем за это!

— Да-да, — поддержала Мисато, — давайте выпьем за NERV, за нашу поистине нервную работу и за наших детей — Рей, Шинджи и Асуку. Что бы мы без них делали!

— Жили бы спокойно, — проворчала Асука, самоотверженно сражаясь с ветчиной, которая никак не желала насаживаться на вилку.

— Вы лучше подумайте, какой сегодня знаменательный день! — поднялся со своего места Кенсуке. Он давно хотел блеснуть красноречием и сказать какой-нибудь сногсшибательный тост — всех остальных он считал на это неспособными. — Когда я первый раз посмотрел «Евангелион», я подумал — как еще много времени осталось до конца света. Еще год назад мы обсуждали, ¬как это все будет и будет ли вообще, и я вам скажу — без тех фантастических событий, которые показаны нам в лучшем анимэ всех времен и народов, жить в мире было бы скучно. Мы с вами с радостью и опаской встречаем сегодняшний день — а вдруг он будет таким же, как серая череда предыдущих, без приключений и опасностей? И не нам придется проектировать «Евангелионы», сражаться с Ангелами, отстраивать Токио-3... а может быть Петербург-2?

— Ты что же — ждешь Второго Удара? — с удивлением спросил Иреуль.

— Да! — бесхитростно ответил Кенсуке. — Мне надоело жить в неизменном и скучном мире! Я хочу нашествия Ангелов! Я хочу открывшуюся дверь в параллельный мир и монстров, рушащих Токийскую телебашню! Я хочу демонов на улицах! Хотя предпочел бы все-таки Евангелионов — с техникой мне как-то проще договориться.

Кенсуке одним глотком осушил добрых полбутылки пива и довольно плюхнулся на свое место.

— Ага, — проворчал Гендо, — конца света нам еще только не хватало.

— Я тут у себя на работе, — встрял Каору, — однажды на складе видел толстенный и длиннющий кабель, намотанный на катушку. Меня все подмывало его размотать и посмотреть, не спрятана ли на его конце этакая большая розетка.

— Ага, а на другом конце — большая «Ева», — добавил Иреуль.

— Еще рано, «Еву» когда только спроектируют, — вздохнул Кенсуке. — Сегодня только Адама обнаружили.

— И Каору родился, — добавил Каору.

— А Каору как раз сегодня родится. У Каджи, — сказала Рицуко, которой надоело быть не в центре внимания. Тем более, что любой разговор о технике среди мальчишек рано или поздно перетекал в разговор о компьютерах, которых она терпеть не могла. Не страдал этим только Каджи (поскольку был неисправимым гуманитарием).

Все резко повернулись в сторону Каджи, даже Шинджи и Рей, которым, в общем-то, чьи-то семейные дела были глубоко безразличны.

— Это правда?

— Каджи, ты что, женился?

— А почему не на Мисато? Непорядок!

— На ком я женился, это моя личная проблема, — огрызнулся Каджи. — Я не обязан вам всем давать отчет.

— Но тем не менее у тебя родится Каору! — не унимался Кенсуке. — За это надо выпить! Давайте выпьем за Каору, Второй Удар и скорое пришествие Ангелов!

Каджи не выдержал. Сегодня он уже говорил себе — не стоило сюда ехать, а если уж приехал, то надо было сидеть и молчать, открывая рот разве только для того, чтобы запихнуть в него сосиску или спеть очередной прикол из серии «По равнине Ева ходит хмуро». Он и так терпеть не мог троицу Каору, Гендо и Кенсуке, способных обстебать и опошлить все, что угодно, а последняя речуга Кенсуке окончательно вывела его из состояния блаженной сытости и сделала очень злобным Каджи. А от очень злобного Каджи следовало ожидать страшного...

— Как вы меня достали своими шуточками! Вы когда-нибудь поймете, что это не игра? Или для тебя, Кенсуке, «Евангелион» — это одна большая компьютерная «стрелялка», в которой ты хочешь поучаствовать в качестве главного действующего лица? Хорошо пускать ракеты в воображаемого противника, сидя в кресле за экраном, когда всегда можно нажать на паузу и хлебнуть пива из стоящей рядом бутылки! Ты бы смог пережить весь ужас Второго Удара и последующего нашествия Ангелов на самом деле? Ты никогда не задумывался, над действительными переживаниями героев? Да никто из вас над этим не задумывался! Иначе бы вы не назывались с такой легкостью их именами, нашли чем щеголять!

Это было неожиданно. Настолько неожиданно, что все замолчали и только смотрели, не отрываясь, на Каджи. Даже Иреуль, который так и не отлепился от компьютера, поставив рядом с ним тарелку, обернулся и недоуменно уставился на Каджи. Все, что он говорил было, безусловно, правдой, но не принято говорить такую правду на праздничной тусовке. На тусовке принято есть, пить и петь, а говорить исключительно о пустяках и о том, сколько пива может выпить Мисато в один присест.

— Тоже мне, защитник чистоты имен нашелся, — пробормотал Каору. — Как будто сам не Каджи.

— Знаешь, может быть я и не лучше вас, — резко бросил Каджи, обращаясь к Каору. — Но я это осознаю, а вы — нет. Я взял имя как бы взаймы, а вы используете их, не озаботившись своим на это правом, не пытавшись даже понять, что пережили их обладатели. Заметить одну сходную черту характера и убедить себя и всех, что ты являешься его точной копией. Асука была наглой и энергичной, и вы считаете, что этого достаточно, а вы не задумывались, что она осталась без родителей? Думаете, это просто — жить во времена после Второго Удара? Человечество не только потеряло обширные территории суши, оно осознало, что не является хозяином на своей собственной планете, что существуют неведомые страшные силы, которые при желании, наверное, смогут уничтожить и всю Землю целиком. А уж после появления Ангелов никакого в этом не оставалось сомнения! И ты, Каору, хочешь жить в этом мире?

— А что ты ко мне привязался! — не выдержал Каору. — Если бы я там жил, я бы нашел, чем заняться. И ничего бы со мной не сделалось. Победили же всех ангелов, в конце концов.

— Да, но какой ценой? Ты хоть понимаешь, как это было? Ты хоть понимаешь — что такое было в 2015 году работать в NERV, осознавая, что от малейшей твоей ошибки может погибнуть все человечество? То, что ты видишь на экране — это всего лишь часть их жизни, большинство рабочих будней осталось за кадром. Победу показать проще, чем путь к ней, такой долгий, что за ним можно не увидеть цели. Да, в фильме и это есть, но все не покажешь, а вам проще закрыть глаза на труд и поражения и увидеть только итог.

Кенсуке повернулся к Каору и что-то прошептал ему на ухо. Судя по выражению, с которым они оба смотрели на Каджи — «по-моему, он совсем рехнулся».

— Каджи, — тихо проговорила Мисато, — но ведь ты сам весной хвастался, что у тебя родится Каору. Да и в конец света в 2015 году вроде бы верил...

— Я сам играл, — признался Каджи тихо и как-то отстраненно, как будто предыдущая патетическая речь отняла у него все силы. — Мы с Юи даже не ожидали, что так получится. А сейчас на нас ответственность за целую человеческую жизнь, и по сравнению с этим играться в какой-то конец света нелепо и смешно... Я пойду позвоню.

Кенсуке пробормотал что-то неразборчиво и открыл новую бутылку пива.

— Слышали мы, — бросил он пренебрежительно. — Давайте пить! Гендо, отдавай колбасу, тебе нельзя столько есть, поросеночком станешь!

Мисато с тревогой поглядывала на дверь в коридор — что-то Каджи слишком долго не показывается. Не может дозвониться? Или что-то случилось? Она поежилась. В комнате стало ощутимо прохладнее, вероятно, ветер с залива, да и солнце спряталось за тучами... Мисато полезла в платяной шкаф в поисках свитера и тут дверь распахнулась и появился Каджи. На его лице застыла смущенно-недоверчивая улыбка, как будто он еще не мог осознать до конца свалившегося на него счастья.

— Народ! Я... то есть мы... то есть он родился! Мальчик. 4200. Кстати, это много?

— Каору родился! — завопила Асука.

— Никаких Каору! Мы его Петей назовем! — отрезал Каджи. — А впрочем, — махнул он рукой, — все равно Каору дразнить будете. Пиво там вообще осталось или все выдули без меня?

— Ну вот, а ты переживал, — примиряюще сказала Рицуко. — Мисато, чего у тебя так холодно?

— Это не у меня холодно, это на улице холодно. Топить же обычно только к концу сентября начинают.

— Так вроде с утра тепло было, — заметил Иреуль. — Обещали плюс четырнадцать.

— Ничего себе четырнадцать! — поежилась Асука. — Мы сюда шли по такой ветрюге! Холодина, как на Северном полюсе!

— А сколько градусов? — поинтересовалась Мисато. — Шинджи, ты там близко сидишь, посмотри.

— Плюс пять, — невозмутимо произнес Шинджи, посмотрев на термометр за окном.

— Ничего себе! — повторила Асука. — Теперь нам только снега еще не хватало в начале сентября!

— Может это циклон с Атлантики?

— Циклон? — переспросила Ева. — Где Циклон? Может тогда уж и Гальватрон за компанию? А, я знаю, это нашествие десептиконов! Они разобрали наше Солнце на энергию, поэтому стало так холодно, и никогда жизнь на Земле больше не возродится. А если Прайм прилетит, ему уже больше ничего не достанется!

— Руки оторву! — пригрозил Каору.

— Не получится! — ехидно ответила Ева. — Руки мне четырнадцатый ангел оторвал, а ты семнадцатый! Становись в очередь!

— А ты меня вообще слушаться должна! Так что быстро становись в четыре шеренги и не смей перечить Пятому Ребенку.

— Э-э-э-э, — показала ему язык Ева. — Забыл, как Ева-01 ангела сожрала? Я тоже люблю свежую ангелятину...

— Нет, правда, что так холодно? — растерянно сказала Рицуко.

— Второй Удар, — иронически сказал Кенсуке. — На Петербурге это именно так и отразилось бы — циклон с Атлантики, быстрая перемена погоды, наводнение...

— Да у нас часто ветер с залива... — пробормотала Мисато.

От слов Кенсуке можно было отмахнуться, сочтя их несерьезными, но холод почувствовали все. И всем сразу стало несколько не по себе. Может быть, обычное для питерской осени явление, когда яркое по-летнему солнышко в одночасье сменяется шквальным ветром и проливным дождем, но осознание этого хорошего настроения не прибавляет. Мисато вдруг почувствовала себя чертовски одинокой на всем белом свете, несмотря на полную комнату народу, впрочем все они сейчас чувствовали себя одинокими перед разбушевавшейся стихией. Раздался сильный стук в окно. Мисато вздрогнула, но потом вздохнула облегченно:

— Это всего лишь ветка с дерева. Они часто тут падают, когда ветер.

— А я уже думал, что это ангел, — мрачно произнес Иреуль. Ему стыдно было признаться, что и он испугался. Несерьезно как-то для дипломированного специалиста, без пяти минут кандидата наук верить в пришествие ангелов и конец света. Но ведь поверила...

— Народ, не надо про ангелов, да! — громким, даже несколько визгливым голосом вскрикнула Асука. — Я и так по вечерам на улицу выйти боюсь, ангелов мне еще не хватало!

У наглой и самоуверенной Асуки был всего один недостаток. Она до смерти боялась темноты и чужих людей, видимо после того, как несколько лет назад на нее напали хулиганы и отобрали сумку. В сумке было всего-то пять рублей и учебник физики, но страх унижения и беззащитности до сих остался где-то на дне души и периодически давал себя знать. Хорошо, Мегатрон ничего не боялся, на него можно было положиться даже в самую непроглядную ночь.

— Какие ангелы! — развязно проговорил Мегатрон. — А я на что? И вообще, ангелы — это автоботы, Адам — это Оптимус Прайм, а Лилит — это Элита, даже имена созвучны.

— Ребята, я пошел, — поднялся со своего места Каджи.

— Ты куда? В такой дождь?

— Что, думаешь, Второй Удар?

— Не знаю, как насчет Второго Удара, — хмуро сказал Каджи, — а наводнение вполне может быть при таком ветре. Как бы весь центр не затопило.

— Надо было лодку купить, — иронически заметил Кенсуке. — Залив-то рядышком, затопит нас всех с головой.

— Не надо, да? — накинулась на него Асука. — Ты ври, да меру знай!

Что-то громыхнуло на улице. Бокалы на столе и стекляшки в люстре ощутимо зазвенели.

— Землетрясение? — неуверенно спросила Мисато.

— Да Господи, грузовик тяжелый под окном проехал, они тут часто околачиваются. Что вы в самом деле! — разозлилась Рицуко. — Нет никакого Второго Удара!

— Если действительно произошла катастрофа глобального масштаба, то об этом должны незамедлительно сообщить все средства массовой информации, — резонно рассудил Иреуль. — Давайте телик включим и посмотрим.

— Не надо включать телик... — слабым голосом проговорила Мисато. — А вдруг действительно?..

— Да чего ты боишься! — выкрикнул Каору. — Сейчас возьму и включу... — он поднялся со своего места, но тут же опущен обратно сильным рывком Гендо и Кенсуке. — Ребята, вы чего?

— Я боюсь, — тихо, почти шепотом сказал Гендо. — Я не думал, что так будет...

— Не включайте, — вдруг заговорил Шинджи. — Пускай будет... как будто ничего не было...

Время как будто застыло. Ребята сидели на своих местах, не в силах сдвинутся и слушали все более и более нарастающий шум ветра.

— Я пошел, — повторил Каджи.

На этот раз никто не стал его удерживать, и пока он одевался в прихожей, никто не произнес ни слова. Хлопнула дверь, послышались торопливые шаги по лестнице. Если бы кто-нибудь выглянул в окно, он бы увидел, как Каджи, закрываясь руками от ветра, проходит через двор.

Откуда-то с проспекта послышался вой сирены.