Дружба народов

Полюби, Маруся, феаноринга,
Пока его Клятвой не убило.

Народное творчество

Я ненормальная. Давно это знаю, и ничего плохого в этом не вижу. Какому нормальному человеку придет в голову за две недели до начала сессии начать готовиться к игре, которая к тому же состоится в Москве, причем готовиться с тем, чтобы сыграть хорошо? Из моих знакомых никто еще до такой жизни не дошел. Их питерские игрушки вполне устраивают. А меня — нет. И мало того, что я сама туда поеду — я еще и Раэна Ивэро, своего лучшего друга, тащу. Выпало ему однажды несчастье учиться со мной в одном классе, выслушивать все мои фантазии — тогда я это называла исключительно фантазиями — и, более того, в них поверить. Он тогда еще не знал, что попал, что так просто я его не отпущу. И до сих пор не отпускаю. Любой другой на его месте меня давно бы прирезал. Отсюда я делаю вывод, что ему нравится.

Игрушка, на которую мы едем, по Толкину. Что само по себе удивительно — ни в школе, ни сейчас, я не считала себя толкинисткой. «Властелин Колец» прочитала с интересом, но не более того. Зачем мне еще один мир, если у меня свой Иррэайнен есть? Зачем умножать сущности свыше необходимости? Лучше уж заниматься чем-то одним, но довести это одно до полного совершенства. Вот я и занимаюсь. Написано, правда, всего ничего — три общих тетради — но я же не собираюсь это публиковать, по крайней мере при жизни. Кому нужен еще один стандартный фэнтезийный мир, одна штука? Только мне, хранительнице зеленого кристалла Этьен Алмари, и моему младшему братишке Раэну.

Однако к игре надо было готовиться, и я взялась за «Сильмариллион». И Раэна за него засадила. Дополнительно к надвигающейся сессии, чтобы жизнь медом не казалась. Поначалу я ничего не понимала. И аналогии у меня шли все какие-то не те. Надо уже подробную квэнту писать и мастеру отправлять, а мне ничего в голову не приходит. Ничего определенного. Если уж я что-то делаю, то делаю хорошо, а играть «абстрактного эльфа» мне не хочется. Что это за персонаж, у которого ничего, кроме имени, нет, да и имя взято с потолка совершенно? Насмотрелась я уже на такое на питерских играх. Нет уж, готовиться — так готовиться.

То, что я эльф, мне стало ясно сразу. Разумеется, из нолдор. Дальше пока не шло и я временно отдала все силы на борьбу с курсовиком по русской истории. Курсовик упорно сопротивлялся, но, в конце концов, победа была одержана и я смогла на краткое время вздохнуть спокойно. Пришла из института, и сразу спать легла. Ибо, как нормальный студент, я предпочитаю готовиться по ночам, а после двух бессонных ночей заснешь и днем.

И вот тут-то оно и случилось.

Мне приснился пожар. Нет, ничего особенного в том, что мне приснился пожар, не было, мне чего только не снилось из истории Иррэайнен, где были вещи пострашнее одного пожара, но это не было похоже на мой мир! Раньше я ничего подобного не видела, ручаюсь всем своим двенадцатилетним опытом визионерства!

Мне снилось пустынное побережье. Куда ни кинешь взор — камни, камни до самого горизонта, а дальше от берега — горы. Кроме какой-то жухлой травы, ничего не растет. Горы смотрятся зловещими, будто бы за ними притаилась неведомая опасность. Темень непроглядная, звезды на небе только усугубляют темноту, а не рассеивают ее. И вдруг — ярко-ярко вспыхивает пламя. Но ничего доброго нет в его яростном свете — ведь вместе с ним сгорает и наша надежда... Что это горит? Корабли. Горят корабли, на которых мы прибыли сюда, на этот пустынный берег. И мы должны были вернуться. За теми, кто остался на другом берегу. Но корабли сгорят, и я больше никогда не увижу... Нет!..

Я просыпаюсь от собственного крика. Мне, конечно, не впервой так просыпаться. Обычно после этого в толстой тетрадке с корявой надписью «Иррэайнен» заполняется еще десяток страниц, но это не Иррэайнен! Не было у нас там никаких горящих кораблей! Утонувшие — были, я помню эту замечательную историю с вестником, который уплыл и не вернулся, у меня на эту тему даже есть баллада в двадцати семи куплетах, которую до конца, кажется, дослушал только Раэн. Может, это вовсе не мой мир? А какой?

И тут раздается звонок.

— Алё! Раэн, ты?

— Привет! Как твой курсовик?

— Сдала! А как твое расчетное задание?

— Тоже сдал. Слушай, как у тебя дела с квэнтой к игрушке обстоят? Я тут кое-что придумал...

Голос у него смущенный. Я вспоминаю, как еще классе в девятом он позвонил мне и таким же смущенным голосом сказал: «Слушай, мне кое-что про наш с тобой замок придумалось...». А потом оказалось, что все, что придумал он, с точностью до мелких деталей совпадает с тем, что разрабатывала я, причем он моих разработок еще не видел!

Но квэнта к игрушке... Когда я еще не выспалась, не отошла от курсовика и странных снов про горящие корабли...

Стоп. Горящие корабли? А не из «Сильмариллиона» ли это? Феанор, высадившись в заливе Дренгист, сжег корабли, вместо того, чтобы отправиться за оставшейся частью воинства нолдор. Если я прибыла вместе с ним, я могла видеть этот пожар... только кто же у меня остался на том берегу?

— Давай встретимся. У меня, кажется, тоже что-то вырисовывается, только это не по телефону.

— Как насчет Сосновки?

В Сосновке мы гуляем редко. Не мое это место. Я предпочитаю идти по Муринскому ручью за Гражданский проспект, если уж нет возможности выехать к себе на дачу. Наша дача в Невской Дубровке — настоящий заповедник Иррэайнен. Правда, прочее население поселка об этом не догадывается.

Но раз уж мы собрались смотреть Средиземье... почему бы и не Сосновка? По крайней мере место ничем не испорченное и никаких посторонних ассоциаций не вызывающее.

— Идет! Давай через полчаса на трамвайной остановке на углу Культуры и Луначарского.

Чего бы такого одеть? На улице, к счастью, тепло, поэтому после коротких раздумий выбираю длинную красную юбку, черную футболку и черную кофточку. Кофточку пока запихиваю в сумку, туда же отправляется и «Сильмариллион». На всякий случай.

Автобусом, разумеется, и не пахнет, поэтому иду пешком. По дороге размышляю. Переход через море, пожар в Лосгар, а потом эта краткая битва с напавшими на нас прислужниками Моргота, в которой, вырвавшись вперед, погиб Феанор... Смерти Феанора я не видела и в битве вряд ли участвовала — я осталась в лагере у озера... как оно там называется? Митрим?

А Раэн там был? У меня нет никаких сомнений в том, что мой братишка был там вместе со мной. Конечно, ни в какую битву он не ввязывался. Мы сидели и ждали своих там, у этого озера. Странно, почему-то никак не вспоминается Раэн рядом со мной. Но чего ж я хочу в первый-то день!

Интересно, а как меня зовут? Я резко останавливаюсь и смотрю вдаль, на красное здание больницы. Как-то ведь меня звали... Где-то в «Сильмариллионе» лежит распечатка эльфийского словаря...

Мирилиндэ. Имя приходит мне в голову раньше, чем я разворачиваю сложенную вчетверо бумажку. Вот уж с чем-чем, а с именами и названиями у меня было все в порядке. Прирожденный лингвист, как-никак. Братишка страдает, что у него никаких названий не придумывается, а у меня наоборот — только успевай записывать. А его как звали? Пока ничего в голову не приходит.

Когда мы встречаемся, я сразу вываливаю все. Всего, как ни странно, оказывается довольно много. Это у нас уже традиция — я рассказываю, он соглашается, а потом задает вопросы и уточняет детали. Я и на это раз ждала того же самого.

Пока я рассказываю, мы доходим до парка и углубляемся в самую чащу. Всего-то какая-то сотня метров от Тихорецкого — и почти настоящий лес. Даже болото есть, к счастью, высохшее.

Мы находим небольшую полянку и садимся на ствол поваленного дерева.

— Ну вот, — заканчиваю я, — звали меня Мирилиндэ, а ты был вместе со мной. Мы остались там у озера, а дальше надо книжку смотреть, потому что я не помню точно, что дальше было. Так ведь?

— Не так, — неожиданно говорит Раэн.

— Как это — не так?

Я теряюсь. Никогда Раэн мне не говорил «не так». Обычно на мое привычное «так ведь?» он радостно отвечал «так» и мы начинали уточнять детали, в которых могло быть расхождение. Мне лучше виделись названия и отношения между персонажами, братишке — детали местности и интерьер зданий. Но чтобы совсем ничего не совпадало... Такое и в страшном сне не приснится.

Нет, хватит с меня страшных снов.

— Что именно не так? С книгой не согласуется?

— Нет, с книгой все согласуется. Но ты говоришь — мы на кораблях приплыли... А мне другое представляется — мы долго-долго шли пешком по льду. Снега было по колено, а лед все время проваливался под ногами, ускользал из-под ног и надо было идти осторожно, проверяя каждый шаг, а мы хотели дойти поскорее, чтобы покончить со всем этим и то и дело теряли кого-то из своих...

— А я? Я там была?

— Не помню точно... Наверное была, куда я без тебя-то? Но мне плохо еще представляется, тебя я еще там не вижу. Но не все же сразу...

— А как ты это увидел? Мне вот сегодня просто приснились эти горящие корабли. Решила я отдохнуть от трудов праведных, прилегла спать и увидела...

— Я тоже их видел...

— Ага! Значит мы вместе были! — радуюсь я.

— Но я видел только зарево... с другого берега. И кто-то сказал — корабли горят, у нас нет иного выхода, как идти по льдам.

Ничего не понимаю. Почему я вижу одно, а он — другое? Мы же всегда были вместе, мы должны быть вместе! Если он мой брат, как он мог остаться на том берегу?

— Давай в книге посмотрим. Может быть, мы оба ошибаемся.

Смотрим. Медленно и вдумчиво перечитываем те страницы «Сильмариллиона», где говорится об исходе нолдор. Читать вдвоем одну и ту же книгу неудобно, и пару раз мы стукаемся головами и локтями. В этом есть какая-то прелесть. Не в том, чтобы стукаться головами, а в том, чтобы сидеть вот так вот, рядышком, вплотную друг к другу.

А вот в том, что мы читаем, ничего хорошего нет. Начиная с резни в Альквалондэ и заканчивая пожаром в Лосгар. Что же получается — я была с Феанором, а он с Финголфином, значит мы были не вместе?

Может быть, я вижу не то, где я была, а то, что просто происходило в мире? Я же, когда Иррэайнен смотрю, не всегда смотрю то, что непосредственно меня касается. Иногда картинки из совсем древней истории попадаются. Может быть и на этом берегу меня не было?

Нет. Уж я-то отличу картинку, в которой меня не было, от картинки, увиденной собственными глазами! И Раэн отличит, зря я его, что ли, пять лет натаскивала.

Попробуем начать с другого конца.

— А где ты в Валиноре жил, ты можешь сказать? Мне представляется такая крепость в горах...

— Да не было там гор... То есть горы были, но подальше, а крепости точно не было. Мы жили на берегу моря, там был красивый белый город... помнишь, Лунная Гавань у нас? Но наша гавань была более изящной, более воздушной, что ли...

— Гавань? Так ты, что же, жил в Альквалондэ? Ты что, из тэлери?

Я начинаю пугаться. Тэлери мне здесь только и не хватало. Но как у меня может быть брат из тэлери, если я чистокровная нолдэ! И не жила я никогда ни в какой гавани! Где угодно жила — в горах, в лесах, на берегу озера, но ни в какой гавани, ни у какого моря я не жила!

— Нет... если бы я был из тэлери, я бы остался там...

— Замечательно! А что ты делал тогда в Альквалондэ?

— Но ведь нолдор дружили с тэлери... Финарфин женился на дочери Ольвэ, и не один Финарфин...

— Что, не один Финарфин женился на дочери Ольвэ? — язвительно спрашиваю я. — У нее целый гарем из нолдор был?

— Нет, я хотел сказал, что смешанные браки у нас широко практиковались... Что в Альквалондэ было достаточно много нолдор...

— Значит ты считаешь, что твой отец из нолдор, а твоя мать из тэлери, — подытоживаю я. — Тогда получается, что мы не могли быть вместе.

— Нет, мы были вместе! Я же не все время в Альквалондэ находился!

— Но у меня нету никаких родственников из тэлери! И никогда не было! Как ты мог быть моим братом в таком случае?

— Я не знаю... — Раэн совсем смешался. — Может, я был тебе не братом? Может, кем-нибудь еще?..

— Кем еще ты мне мог быть?!

Да что это такое, в самом деле? Первый раз за столько времени... когда все наши видения совпадали — в обоих наших совместных воплощениях в нашем мире — и тут такое! Кто же мы тогда друг другу? Просто друзья? Что-то не верится. Наверное, он что-то видит неправильно. Или я. Свой мир я чуть ли не с семи лет вспоминаю, а за «Сильмариллион» только в этом году взялась.

— Хорошо, — говорю я. — Давай попытаемся вернуться к моменту Исхода и посмотреть, что мы там делали.

Мы садимся друг напротив друга — я на бревне, он на траве. Точно так же, как мы делали бесчисленное число раз до этого. Я отмечаю про себя, как мы смотримся — я в красной юбке и черной футболке и он в светлых брюках и голубом свитере. Единство и борьба противоположностей, не иначе! У него светлые волосы, у меня темные, а вот по телосложению мы похожи. Разве что он меня на пару сантиметров выше. Со спины или издали его вполне себе можно за девчонку принять. Точно так же как и меня за парня. Но — только со спины или издали, вблизи сразу становится ясно, кто из нас кто.

— Когда погас свет Деревьев, мы осознали, в каком хрупком мире мы живем, — начинаю я. — Мы осознали, как легко было разрушить этот мир. Свет, который давал нам жизнь, ради которого мы пришли сюда, был уничтожен. И те, кто призвал нас, те, кто зажег этот свет, сами не знали, что они могут сделать. Или они не могли ничего сделать? Но если Валар ничего не могли, что оставалось делать нам? Мы ждали кого-то, кто скажет слово, изменившее нашу жизнь, и он нашелся. О, как был прекрасен Феанаро, стоящий в свете факелов на вершине Туны! Он говорил то, о чем мы думали и сами, но сказать не осмеливались. Зачем мы полагались на тех, кто не смог защитить нас? Надеяться стоит только на себя! И если у нас отнят свет, ради которого мы пришли в эти земли, стоит ли нам находиться здесь? Не лучше ли уйти туда, где над нами не будет ничьей власти, кроме нашей собственной?

— А стоит ли полагаться только на себя? Стоит ли присваивать только себе абсолютную правоту? Разве не Валар даровали нам эту землю? Зачем швырять этот дар им в лицо? Неужели они не смогут найти оптимальный выход и для нас и для нашей земли?

Я не сдерживаю улыбки. После братишки то и дело приходится править стиль, ибо он норовит всунуть туда свои любимые словечки типа «оптимальный», «визуально», «технически оправдано» и так далее. А что еще с будущего инженера возьмешь? Только вот что он говорит... Неужели он не понимает, что мы не могли там оставаться? Что ж мы, на коленках, что ли, перед Валар должны были ползать? Что же, если в рожу плюнули, надо утереться и пойти дальше? Нет! Надо отомстить, чтобы неповадно было! А кто мешает отомстить врагу — тот сам с врагом заодно!

— Нет! Мы не можем довериться тем, кто сам доверился нашему врагу! Ведь это с попустительства Валар Моргот творил свои черные дела на их благой земле! Кончилось время для речей и увещеваний — решение принято и мы идем!

— Но как же преодолеть океан? Ведь в Аман мы были доставлены силою Валар. Мы не сможем повторить то, что сделали они!

— Если Валар не желают нам помогать — мы справимся сами! Попросим корабли у тэлери — пусть только попробуют не дать!

— Тэлери не обязаны давать вам свои корабли. Они отнюдь не желают покидать Благословенные Земли и не поддерживают вашего бунта против Валар.

— Значит мы возьмем корабли силой!

Выкрикнув последнюю фразу, я резко замолкаю. Это легко прочитать. Прочитать и осудить. Мол, какие нехорошие нолдор — убивали бедных беззащитных телери ради каких-то паршивых кораблей. Ага, беззащитных. У них, между прочим, луки были, и стреляли они, между прочим, без промаха. Про потери нолдор в книжке почему-то ничего не сказано.

— Ты там была?..

— Да! — с вызовом отвечаю я.

— Я стоял у дверей дома своей матери, с обнаженным мечом, готовый убить всякого, кто подойдет сюда...

— Да кто бы позарился на твой дом? Нам нужны были только корабли!

— Вы были пьяные от крови и убивали даже тогда, когда в этом не было необходимости. Впрочем, разве может быть необходимость в убийстве?

— Хватит! — не выдерживаю я. — Дальше что было?

Чувствую, что если Раэн скажет еще хоть одно слово про резню в Альквалондэ, я сама его убью на месте. Хорошо устроились! Чистенькими хотят быть! Мы за них все делаем, а они тут не причем, это все злые феаноринги виноваты. Ну не было у нас иного выхода! Не было!!!

— Ну прости меня... Ну давай не будем вспоминать, если тебе так трудно...

— Что значит «не будем вспоминать»? Что, так без памяти и жить, да? Я сама буду решать, что мне вспоминать, что нет!

Я говорю решительно, а сама вся дрожу и Раэн это видит. Садится рядом со мной и пытается погладить по плечу, успокаивая. Ну уж нет! Отодвигаюсь в сторону:

— Садись на место! И не надо меня трогать! Мешаешь только!

— Ну извини... Мирилиндэ, звездочка, извини меня...

Почему у него вид такой смущенный? И что он на меня так смотрит? Я не могу спокойно сидеть, когда на меня так смотрят! Мы зачем вообще сюда пришли? Мир смотреть или в гляделки играть?

— Кончай на меня так смотреть!

— Как «так»?

— Я тебе не Сильмарилл, чтобы мной любоваться! Не надо вообще на меня смотреть! Давай смотри лучше, что дальше было!

— Дальше... Я пошел на пристань и сразу встретил тебя. Все уже закончилось. Ты схватила меня за руку и потащила куда-то, говоря, что мы отплываем прямо сейчас. Ты была вся в таком неестественном возбуждении...

— А ты был просто невероятным тормозом!

— Я сказал, что не могу уйти, не попрощавшись с матерью... А потом я искал тебя и не нашел... Все так смешалось...

— Потому что меня позвал отец и велел идти на корабль! Он в таком настроении был, что я слова сказать не могла!

— Да я ни в чем тебя не виню...

— А не винишь, так молчи!

— Но ты же сама сказала — давай смотреть дальше...

— Вот и смотри! Только не на меня!

— Я на тебя и не смотрю... Но ты же мне сказала «молчи» — а я как раз хотел дальше рассказать...

— Не надо рассказывать! И так все ясно!

Да что же это я рассердилась так? Никогда со мной ничего подобного не было.

— Мирилиндэ, звездочка моя, послушай. Ты ни в чем не виновата. Я знаю, что это Феанор отдал приказ сжечь корабли, и если даже Маэдрос не мог ему помешать, что же говорить об остальных? Пожалуйста, не мучай себя, не надо.

— Да кто тебе сказал, что я себя мучаю! Это ты меня мучаешь!

— Ну хочешь, я уйду?

— И уходи! Хотя нет, не смей уходить! Сбежать хочешь, да? Сам все это затеял, а потом в кусты? Я тебя так просто не отпущу! Думаешь, я совсем про тебя забыла? Думаешь, я тебя не искала? Когда мы о вашем прибытии услыхали, я побежала к вашему лагерю — думала, тебя увижу и мы все решим. А по дороге меня перехватил кто-то из ваших, не знаю кто, я первый раз его увидела и он меня, скорее всего, тоже. Он так на меня набросился, как будто лично я корабли сожгла и его в ледяную ловушку загнала! Ему было все равно, кому все это высказать, лишь бы злобу излить. Впрочем, наверное, не все равно — сыновьям Феанаро, думаю, он бы не осмелился такое говорить! От них можно и по морде схлопотать, это вам не беззащитная перепуганная девчонка!

— И ты повернула обратно?

— А что мне оставалось делать? Ты мне имел полное право сказать то же самое, а я не желаю подобные вещи про себя выслушивать!

— Но, звездочка моя, я же сказал — я тебя ни в чем не виню. Я тебя за все простил.

— А я себя — нет! И не называй меня звездочкой, я тебе не Сильмарилл!

Да что же это такое! Он так надо мной издевается, что ли? Опять сел рядом и попытался за руку взять. Да кто же мы там друг другу, в самом деле? Хоть ты тут тресни, не получаемся мы братом и сестрой! А предположение, родившееся у меня в голове, когда Раэн сел рядом, настолько нелепо, что и рассматривать его не хочется. Мы с шестого класса сидим за одной партой, с восьмого вместе смотрим наш мир, но о том, что мы друг в друга влюблены, и речи никакой быть не может! Нас даже в школе никогда женихом и невестой не дразнили. Других дразнили, а нас нет. А когда у меня цивильный парень был, Раэн меня и не думал даже ревновать. И вот, нате вам...

И самое страшное, что помимо своей воли я осознаю, что это правда. Нравится он мне. Вот нравится такой, как он есть. И в Иррэайнен, и в Средиземье и здесь, в городе Санкт-Петербурге. Только чтобы я сама в этом призналась? Да ни за что и никогда! И не могу я ему признаться, после того, как сама его предала! Нельзя было его там оставлять! Надо было брать за шкирку и тащить на корабль! Зря они нам, что ли, такой ценой достались!

— Ты не Сильмарилл, — соглашается Раэн. — Ты лучше.

— Да прекрати ты ко мне приставать, чудо в перьях! — Я стряхиваю его руку с моего плеча. — Лучше расскажи, что ты еще про себя вспомнил. Где ты потом жил, хотя бы?

— Там крепость такая была на острове... С одной стороны — горы высоченные и с другой — горы. Мимо этой крепости никак было не пройти, ибо находилась она в стратегически выгодном положении...

— Это где? Давай по карте посмотрим.

Листаем последние страницы «Сильмариллиона» в поисках карты. Опять нам приходится придвинуться вплотную друг к другу, но я делаю вид, что мне это абсолютно безразлично.

— Вот это, кажется, оно.

— Минас Тирит, — вспоминаю я. Это название запомнилось мне еще и потому, что повторяется во «Властелине Колец», а уж «Властелин Колец» я изучила на славу. — А правил там... ага, вот на этой карте написано, Ородрет.

— Сын Финголфина?

— Финарфина!

— Я еще не запомнил, как их зовут. Помню, что один в Амане остался, а второй верховным королем нолдор был, только вот имена путаю.

Мы говорим не о том. У меня стойкое ощущение, что говорим мы вовсе не о том, о чем следовало говорить. Я лично не уверена в том, что нам вообще следует говорить на эту тему. Доигрались. Досмотрелись. Довспоминались. Я в глаза собственному брату посмотреть не могу!

— А ты где жила?

— Не помню еще. Кажется, вот здесь, — я тыкаю пальцем куда-то в северо-восточную часть Белерианда.

— Знаешь, я тебя искал... Я про тебя спрашивал...

— Да прекратишь ты когда-нибудь или нет! — окончательно зверею я. — Ты специально сюда пришел меня мучить? Не хочу я ничего вспоминать! Не желаю ничего видеть! Уходи отсюда! Нет, лучше я уйду! Пойду к зачету по грамматике готовиться и не смей мне звонить! Попробуешь только позвонить — устрою тебе войну гнева в одной отдельно взятой квартире!

Я подымаюсь, отряхиваю юбку, запихиваю «Сильмариллион» обратно в сумочку и направляюсь к выходу из парка. Раэн плетется за мной. Я его в упор не вижу, словно и нет его тут. Когда мы подходим к Тихорецкому проспекту, он собирается было со мной заговорить, но тут я вижу подъезжающий к остановке троллейбус и влетаю в него. Более неподходящего мне транспортного средства и придумать трудно, ибо едет он в противоположную от моего дома сторону, но меня это сейчас не волнует.

Приехали. Приплыли. И зачем мне это все надо было, спрашивается? На игрушку, видите ли, собралась. Достоверную биографию, видите ли, решила придумать. Вот и придумала. Достовернее некуда! Хоть валинорско-мексиканский сериал снимай под названием «Дружба народов». Да чтоб он провалился этот профессор Толкин вместе со своим «Сильмариллионом»! И вместе с ним — Мандос со своим проклятьем! Не виновата я, что мне так видится! Уж не знаю, что там на самом деле существует или не существует, но если Арда существует, то я там была именно тем, что мне сейчас увиделось! И Раэн тоже, ибо я его давно знаю и не могу не верить.

Но тогда это значит — между нами все кончено...

Затратив массу времени, с двумя пересадками, добираюсь до собственного дома. И первое, что я вижу на скамейке у собственного подъезда — Раэн. Сидит, голубчик, пригорюнившись. Совсем замерз, небось — к вечеру-то похолодало, да и ветер поднялся, а у него свитер тонкий и куртки с собой нету. И мимо него никак не пройти. Не по стене же мне на седьмой этаж карабкаться. Жаль, орлов Манвэ в наших краях не водится...

— Ну что тебе надо? — нарочито грубо спрашиваю я. — Я же сказала — не звони мне!

— Так я и не звонил, — с совершенно подкупающей улыбкой говорит Раэн. — Ты же не сказала — не приходи...

— И что ты мне пришел сказать?

— Я хотел сначала объяснить, что ты меня не предавала, но ты ведь все равно это слушать не захочешь. Тебе нравится себя обвинять... но не об этом речь на самом деле. Здесь-то мы другие! И здесь у нас есть шанс начать сначала то, что не успели там.

— Но ведь мы виноваты перед вами...

— Если тебе так уж хочется искупить свою вину, которой я, кстати, так и не вижу, напои меня чаем. А то я замерз тут совсем, пока тебя ждал, — все с той же улыбкой добавляет Раэн. — Умру тут от холода и голода, и за это тебя точно никакой Эру не простит!

— Я тебе умру! Я тебе так сейчас умру по шее! — с привычной ворчливой интонацией говорю я, не выдерживаю и начинаю смеяться.

Мы так и стоит у подъезда и хохочем на всю улицу. Немногие возвращающиеся домой жильцы смотрят на нас с опаской — чего, мол, они тут ржут, как ненормальные?

А я и не отрицаю, что я ненормальная. Вот сейчас возьму и заору на весь микрорайон «Да здравствует дружба народов!». И пусть думают, что хотят. А потом мы пойдем чай пить. С печеньем. Печенье вкусное, мое любимое. Мы, нолдор, у себя плохого не держим!