Два капитана

После окончания четвертого курса я возвращался домой. Меня переполняла радость — я не только успешно сдал все экзамены, но и был назначен капитаном сборной Слизерина по квиддичу. Я спешил поделиться этой радостью с домашними и не замечал досадных мелочей — ни отсутствия Сириуса в поезде, ни того, что на вокзале меня никто не встретил. Сириус всегда сидел с гриффиндорцами и меня не замечал, а матери и раньше было трудно добираться на вокзал через маггловский Лондон.

Напевая веселую песенку, я взбежал на крыльцо дома на площади Гриммо, одним рывком распахнул дверь и крикнул:

— Мама, это я!

Ответом была тишина, столь необычная в нашем доме с началом каникул. Обычно мама сразу же выбегала мне навстречу, за ней выходил отец, Сириус неизменно кричал что-то с лестничной площадки, на что мама тут же начинала огрызаться, но и это меня радовало. Сейчас же в доме стояла мертвая тишина, как будто он был необитаемым.

— Мама? — неуверенно позвал я.

У своих ног я почувствовал невнятное шебуршение. В панике, ожидая чего угодно, я взглянул вниз и обнаружил Кричера, дергающего ушами и теребящего свою набедренную повязку.

— Кричер! — в отчаянии воскликнул я. — Где мама?

Вместо ответа эльф принялся биться головой о стену. Вешалка в форме ноги тролля угрожающе закачалась.

— Молодой хозяин может наказать Кричера! Кричер не мог ничего сделать!

— Да что случилось?

Только через полчаса, с трудом удерживая эльфа от попыток самоубийства, мне удалось узнать правду. Сириус прислал сову, что домой возвращаться не собирается и переезжает жить к Поттеру. Мама подняла крик, переколотила всю посуду (Кричеру удалось ее восстановить) и поколотила папу (но синяки Кричер тут же залечил). Успокоившись, мама заявила, что есть какой-то артефакт, способный не только вернуть в семью блудного сына, но и привить ему навсегда любовь к семейным ценностям. И велела папе достать этот артефакт любыми средствами. Папа сопротивлялся недолго и отправился в Министерство, где и был арестован за незаконное проникновение в отдел Тайн. Когда мама узнала об этом, с ней случился сердечный приступ и ее отправили в больницу святого Мунго.

Еще утром я был полон самых радостных надежд, и в одночасье они рухнули. Мать при смерти, отец в Азкабане, брат в бегах, и я остался совсем один. Как теперь жить, что делать?

До вечера я провалялся в своей комнате, тихо плача в подушку. От обеда я отказался, обозвав Кричера ушастой нечистью, к ужину мне захотелось есть, но звать эльфа не позволяла гордость. Я надел черную мантию и отправился в «Дырявый котел».

Едва я покончил с овощным рагу и подступился к бутылке со сливочным пивом, как за мой столик подсел Северус Снейп.

— Ты не переживай, — заявил он безо всяких предисловий. — Сириус всегда был гадом.

— Он мой брат! — выпалил я, сглотнул слезу и осекся.

— Это не отменяет того, что он гад. Что он с родителями сделал? — резонно спросил Северус и налил себе сливочного пива из моей бутылки.

Я не стал ему возражать и сбегал к стойке еще за двумя бутылками.

Сливочное пиво совсем не крепкое, но, видимо от пережитых волнений, захмелел я очень быстро. Через какое-то время к нам присоединились трое парней старше Северуса и выше его ростом.

— Это мои друзья, — сказал Северус. — Эйвери, Мальсибер и Розье. Настоящие слизеринцы, Розье три года назад старостой школы был!

Я не помнил, кто был старостой школы три года назад и только кивнул в знак согласия.

С того дня начались мои ежевечерние посиделки со снейповской компанией. Мы собирались в «Дырявом котле», потом шли на Диагон-Аллею, иногда заходили в Лютный переулок, где в тесной аптекарской лавчонке работал Северус. Он просил меня помочь нарезать или поднести какие-то ингредиенты для зелий, причем я никак не мог опознать, что он готовит, несмотря на твердое «Выше ожидаемого» по зельеварению. Если я слишком донимал его расспросами, он отмахивался, хмурил брови и говорил: «Иди погуляй с ребятами».

Странными выглядели наши гуляния. Мы то сходились на середине улицы, то расходились, то следовали за кем-то, то отходили к дверям магазинов, готовые в любой момент нырнуть в стеклянную дверь и скрыться в глубине лавки. Несколько раз мне совали в руки какой-то пакетик и велели отнести Северусу, да поскорей. Я бежал что есть ног и чувствовал себя при этом причастным к какому-то большому делу. Что за дело, мне было все равно, главное — я был кому-то нужен, и это окрыляло.

К матери в Мунго меня не пускали, я ограничивался общением с привет-ведьмами, которые хоть и менялись, но все казались на одно лицо. Они говорили одно и то же:

— Еще не пришла в сознание. Посещение не рекомендуется, передачу можете оставить здесь.

Передачи готовил Кричер, я даже не заглядывал внутрь. Может, они и не были нужны, но создавали иллюзию хоть какой-то связи с матерью, поэтому я их и таскал в Мунго исправно каждый день. А потом уже шел в «Дырявый котел».

Я уже привык к такой жизни и был ею доволен, пока однажды не случилась беда. Начиналось все как обычно — Северус вручил мне мешочек, в котором что-то звякало, и велел отнести его Эйвери, сидящему в кафе-мороженом Фортескью.

— Беги быстро, но осторожно, не разбей! — предупредил Снейп.

Я кивнул и помчался на Диагон-Аллею, бережно прижимая мешочек к груди. Сколько раз уже так бегал, и никто не обращал на меня внимания. По словам Эйвери, парень школьного возраста, идущий медленным шагом, вызывает куда больше подозрений, чем бегущий со всех ног. Но на этот раз на повороте с Лютного переулка на Диагон-Аллею я врезался в какого-то мужчину. Он шел медленнее, чем обычные прохожие, и поэтому я не рассчитал скорость.

— Извините, — пробормотал я и собрался бежать дальше, но прохожий схватил меня за руку.

— Ты куда это спешишь, парень?

Я поднял глаза и увидел, что задержал меня не кто иной, как глава аврората Аластор Хмури. Его боялись даже те, кто ни в чем не виновен, что уж говорить об остальных!

— Домой, — ляпнул я. — Меня дома ждут!

Дома никто не ждал, Кричер не в счет, но правду я сказать не мог, чтобы не подвести Снейпа и его друзей.

— А что это у тебя в руке?

Надо было бросить мешочек на мостовую и бежать, но у меня враз отнялись ноги и руки и я только беспомощно следил за действиями Хмури — как он достал пузырек, отвинтил крышечку, понюхал... Потом он дернул меня за руку, и мы оказались уже в Министерстве.

Меня допрашивали часа два. Авроры сменялись один за другим, только Хмури сидел в углу кабинета и наблюдал за мною, иногда вставляя несколько слов. Я скорчился на жестком неудобном стуле и на вопросы отвечал одно и то же.

— Кто тебе дал запрещенное зелье?

— Я его нашел.

— Где?

— На мостовой в Лютном переулке.

— Что ты делал в Лютном переулке?

— Гулял.

— Куда ты спешил?

— Домой.

От многократного повторения своих слов я сам уже в них поверил. Но авроры не верили, особенно Хмури. Часы на стене показывали уже около полуночи, когда Хмури, наконец, надоело. Он грузно поднялся, подошел ко мне и сказал:

— Арестовать тебя мы не можем, ты несовершеннолетний. Но, смотри, еще раз увижу тебя в Лютном переулке — пожалеешь, что в семье Блэков родился!

Не помню, как я добрался до дома и лег в постель. Спал я долго и снов не видел, а утром проснулся будто бы от внезапного толчка, хотя Кричер меня не будил.

Положение мое было еще хуже, чем в начале каникул. Я лишился не только родителей, но и друзей. К Снейпу идти нельзя — за мной могут следить. С Эйвери, Розье и Мальсибером тоже встречаться нельзя по той же причине. Лучше не появляться на Диагон-Аллее вовсе, чтобы не накликать опасность.

Три дня я сидел дома, к радости Кричера, который кормил меня три раза в день своими кулинарными шедеврами. Я безропотно поглощал все и на вопрос: «Не хочет ли молодой хозяин добавки?» неизменно кивал, что радовало Кричера еще больше. За эти три дня я прибавил в весе фунтов десять, но меня это не волновало.

Но сидя взаперти в пустом доме, я чувствовал себя как в тюрьме. Меня тянуло на воздух, и на четвертый день я решился выйти на улицу, в маггловский Лондон, раз Диагон-Аллея была для меня закрыта. В спальне Сириуса я нашел маггловскую одежду — джинсы и футболку со скалящейся собакой. Джинсы пришлись почти впору, хотя раньше одежда Сириуса с меня сваливалась. Зеркало в комнате икнуло и подавилось, а мне мой вид понравился.

До ночи бродил я по улицам Лондона, похожий на магглов и не замечаемый ими. С завистью смотрел я на компании моих ровесников и влюбленные парочки, но проходил мимо. Какая-то черная собака увязалась за мной, я сначала шикнул на нее, но она вела себя не агрессивно и кусаться не собиралась, так что я примирился. Хоть какая-никакая, а компания.

В темноте я, уставший, подошел к дому, открыл дверь и замер. Из столовой, давно пустовавшей, доносились странные звуки, как будто кто-то пел. Я прислушался — действительно, пел!

С платформы Хогвартский экспресс отправится,
Вагончик тронется, перрон останется...

«Неужели вернулся отец?» — мелькнула шальная мысль. Нет, у отца другой голос.

Я застыл на месте, не решаясь сделать шаг. Тут дверь столовой распахнулась, и вышел темноволосый волшебник в синей мантии:

— Ну что ты стоишь, как будто не у себя дома? Ты ведь Регул Блэк, да?

— Да, — пролепетал я.

— Ты хочешь спросить кто я такой, что сижу в вашей столовой и пою? — улыбнулся волшебник. — Знай же, что я не вор и не бандит, а Рудольф Лестрейндж, муж твоей кузины Беллатрикс и твой...

— Дядя? — радостно выпалил я.

Рудольф рассмеялся.

— Ну пусть будет дядя, я в этих родственных отношениях сам путаюсь. А что это за наряд у тебя?

— Я гулял в маггловских кварталах, — смутился я.

— Ты слизеринец? — спросил дядя.

Я смутился еще больше.

— Да.

— И что же ты якшаешься с магглами?

— Я не якшаюсь!

Слезы наконец-то прорвались наружу, я бросился в объятья дяди и рассказал ему все. Он внимательно слушал, гладил меня по голове и сочувственно кивал. Когда я закончил, он посмотрел на меня долгим пристальным взглядом и произнес:

— Ты правильно поступил! Настоящий слизеринец не должен выдавать друзей! — Он улыбнулся и спросил совсем другим тоном: — Ты в квиддич играешь?

— Я капитан команды факультета! — ответил я с гордостью.

Дядя от избытка чувств хлопнул в ладоши:

— Я, когда учился, тоже был капитаном сборной Слизерина. Ты и я — два капитана! А теперь иди спать, негоже слизеринскому капитану неведомо где до ночи шляться!

С появлением дяди Рудольфа моя жизнь стала совсем другой. Утром он приучил меня делать зарядку, после завтрака мы с ним шли работать в лабораторию в подвале и готовили различные зелья, а после обеда тренировались в различных заклятиях там же в подвале, в соседней комнате. Я порою недоумевал:

— Это разве не темная магия, дядя?

Дядя смеялся и спрашивал меня:

— Вас защите от Темных Искусств учат?

— Учат.

— А как же вы будете защищаться, если не знаете от чего? Врага надо знать в лицо!

Я не унимался:

— А зачем мы готовим яды?

— Чтобы знать, к чему подбирать противоядия!

Спорить мне надоедало, и я вновь с жаром принимался учить рецепты зелий и осваивать заклятья. Это было еще интересней, чем гулять по Диагон-Аллее в компании слизеринцев, потому что дядя всегда все объяснял и не сердился, если я переспрашивал.

Через несколько дней, спускаясь утром по лестнице, я услышал, как хлопнула входная дверь и кто-то вошел. Мгновением спустя послышался радостный голос дяди:

— Заходите, милорд, сейчас я закрою за вами дверь. Осторожно, здесь вешалка. Смотрите, какие красивые дверные ручки в форме змеиных голов — все в традициях старинных чистокровных семей! Вы сегодня великолепно выглядите, милорд! Регул, иди сюда, я тебя познакомлю! Это старик Том, друг твоего отца и твоей матери, ветеран войны с Гриндельвальдом! Когда-то был старостой школы и гордостью факультета! Величайший волшебник нашего столетия! Наследник Слизерина! Сам Мерлин склонит перед ним голову!

Честно говоря, старик Том не произвел на меня впечатления величайшего волшебника столетия. Был он бледным как смерть и кутался в черный балахон с капюшоном, из-под которого сверкали два красных глаза. Когда он заговорил, мне показалось, что шипит змея.

— Здравствуй, Регул. Где моя комната?

— Кричер! — окрикнул я. — Устрой нашего гостя!

Я не стал говорить дяде Рудольфу, что его друг не вызвал у меня симпатии — боялся разрушить возникшее между нами доверие. Вдруг дядя решит, что я ему больше не нужен, и уедет обратно к своей жене и другим родственникам, которых у него и без меня достаточно.

Старик Том нам не особо мешал. Он заперся в своей комнате и не вышел даже на обед. Потом он попросил разрешения поработать в библиотеке и заперся уже там, а после ужина дядя принес мне стопку книг:

— Это тебе для внеклассного чтения.

Книги были все как на подбор по Темным Искусствам, я и не подозревал, что в нашей библиотеке такое хранится. Но, памятуя слова дяди, я не стал возражать, а послушно взялся за чтение.

Ночью из-за двери потянуло каким-то резким запахом, смутно знакомым по урокам зельеварения. Я наложил на дверь еще одно запирающее заклятие и лег спать снова.

На следующее утро дядя заявился ко мне, сияя от радости.

— Собирайся, Регул! Мы отправляемся!

— Куда? — растерянно спросил я.

— Покорять новые просторы! Недостойно юного перспективного волшебника томиться в родительском доме!

С этим я был согласен. Быстро собрал сумку и через десять минут уже был готов к выходу. Одно оставалось неясным.

— А Кричера мы с собой берем, дядя?

— Зачем? Пусть смотрит за домом. Ты сможешь позвать его в любую минуту.

Я спустился в прихожую, где нас уже ждал старик Том. Дядя взял его за руку, меня за другую, нас закрутило, понесло, и в следующее мгновение мы стояли на холме перед двухэтажным деревянным домом. Вокруг дома раскинулся сад, а под холмом виднелось кладбище.

— Вот здесь мы будем жить, — сказал дядя, отпуская мою руку. — Нравится?

Я кивнул. Разве мог сравниться с этим особняком наш дом на Гриммо, зажатый между маггловских жилищ, где даже на улицу не выйти без защитных чар! А тут ближайшие соседи лежат в могилах, делай что хочешь — хоть колдуй, хоть на метле летай, никто не заметит.

Мне отвели комнату на втором этаже, с двумя окнами. Она выглядела заброшенной, как и весь дом, но несколько взмахов палочкой исправили дело. Прибравшись в комнате, я побежал осматривать сад.

Едва я подошел к высокой раскидистой яблоне посмотреть, есть ли уже на ней плоды, как незнакомый голос окликнул:

— Мальчик!

Я обернулся и увидел пожилого мужчину старше старика Тома. Глаза у него были нормальные, темные, но выглядел он странно. Из кармана потрепанного джинсового комбинезона торчал цветок ромашки, а в левой руке у него были грабли. Я медлил подходить — от незнакомого маггла я не ожидал ничего хорошего.

— Мальчик! — повторил незнакомец. — Поди посмотри — орхидеи уже зацвели?

— Сейчас, — ответил я и бросился в дом.

Дядя Рудольф развеял все мои страхи.

— Тебе нечего бояться, это всего лишь садовник.

— Но почему он такой странный? И он маггл? А как же статут о секретности?

— Тебе нечего бояться, — повторил дядя. — На войне он был ранен и плохо соображает. Он не заметит, что мы пользуемся магией.

Дядя меня успокоил, хотя в дальнейшем я старался садовника обходить.

Мы с дядей все так же занимались зельями и заклятьями, но все чаще и чаще он оставлял меня одного изучать книги, а потом требовал отчет по прочитанному. Какие-то у него были дела со стариком Томом, о которых он мне не сообщал. Было немного обидно, но я сдерживался. Глупо было обижаться на дядю, когда он столько для меня сделал.

Все же дядя что-то почувствовал. Однажды днем, когда я сидел в саду и читал книгу, он подошел ко мне.

— Заскучал, парень?

Я от неожиданности подпрыгнул на скамейке, но взял себя в руки и ответил:

— Ну... немного.

— А что так? — с искренним сочувствием спросил дядя. — Ты посмотри — лето! Солнышко, цветочки, мотылечки, вся природа поет и радуется!

— Меня опять садовник напугал, — признался я. — Подкрался сзади и как гаркнет: «Это ты убил моего хозяина!» И граблями замахнулся. Хорошо, он хромает, ему за мной не угнаться, я на кладбище спрятался.

— У него была тяжелая жизнь, — сказал дядя. — Когда он после ранения вернулся с фронта, кто-то убил хозяина дома, где он служил садовником. Его арестовали по обвинению в убийстве, но потом отпустили за недостатком улик.

— Этого дома? А убийцу не нашли?

— Нашли! И помог найти убийцу как раз старик Том, которому наш садовник теперь по гроб жизни благодарен.

— А кто убийца?

— Сумасшедший волшебник, живущий неподалеку. Он не учился в Хогвартсе и не читал книг, вот и сошел с ума! Смотри, Регул, — он погрозил мне пальцем, — к чему может привести нежелание учиться! Если постоянно шляться по Диагон-Аллее с запрещенными зельями, можно и до Азкабана докатиться!

У меня, наверно, был такой смущенный и виноватый вид, что дядя сменил гнев на милость.

— Не унывай, парень! Ты на верном пути! А если ты заскучал — есть верное средство победить скуку! Сегодня мы с тобой отправляемся на квиддичный матч! Ты за кого болеешь — за «Холидейских гарпий» или за «Уимбурнских ос»?

До обеда мы увлеченно обсуждали перспективы нынешнего первенства по квиддичу, и моего прекрасного настроения не нарушило даже то, что после обеда дядя со стариком Томом куда-то исчезли. Тем более что к шести дядя вернулся, как обещал, и мы с ним аппарировали на стадион.

Дядя усадил меня на верхней трибуне и куда-то заторопился.

— Куда ты? Разве ты не будешь смотреть матч?

— Дела не ждут! — развел руками дядя. — Главное, чтобы все увидел ты! Не скучай, посмотри, рядом с тобой мальчик сидит, познакомься с ним.

Рядом со мной действительно сидел худенький светловолосый мальчик моего возраста. Я смутно помнил его по Хогвартсу, кажется, равенкловец и на курс младше. Тоже один без взрослых.

— Тебя тоже все бросили? — спросил я. — У моего дяди неотложные дела.

— У моей мамы тоже дела, — грустно ответил мальчик. — А отцу на меня плевать, он все время на работе, даже ночевать не всегда приходит. Меня Барти зовут, а тебя?

Мы проболтали весь матч, замолкая только на самых опасных моментах. Тогда мы хватались за руки, махали черно-желтыми флажками и дружно кричали:

— Бэгмен! Бэгмен!

Дядя явился к самому концу матча. Сел на свободное место и подмигнул Барти:

— Ну что, ребята, вы уже подружились?

Мы синхронно кивнули и рассмеялись.

— Хорошая была игра? Эх, помню, как я летал когда-то! Меня звали в национальную сборную, но я предпочел научную стезю. Регул, а ты не пригласишь друга в гости?

— Я бы с удовольствием, но... — Я вспомнил сумасшедшего садовника вкупе со стариком Томом и замолчал.

Барти тут же с энтузиазмом выпалил:

— А приходи ты к нам! Я попрошу маму, она тебе сделает портключ! У нас большая поляна перед домом, можно в квиддич играть! А то мне не с кем...

На выходе с трибун я увидел большую черную собаку, похожую на ту, что привязалась ко мне на прогулке в Лондоне. А может, ту самую, я не такой знаток собак, чтобы их различать. Это могло обеспокоить, но я мысленно отмахнулся — мало ли собак в Англии, в том числе и в домах волшебников.

Слова Барти можно было счесть пустой болтовней: мало ли кто обещает позвать в гости, но на другой же день об этом забывает. Но он не забыл и действительно утром прислал портключ в виде сувенирной фигурки Людо Бэгмена с битой в правой руке и снитчем в левой.

Весь день мы с Барти летали над поляной, бросаясь друг в друга мячами. До настоящего квиддича далеко, но большего нам для счастья и не нужно было. Барти не спрашивал меня о семье, да и сам о своей не распространялся. Его мама тоже ни о чем не спрашивала, зато накормила так, что я всерьез испугался, не сломается ли подо мной метла.

Когда я вернулся домой, парадная дверь была закрыта. Я стучался до тех пор, пока не подошел садовник.

— Вот ходят тут всякие, — пробормотал он, — а потом хозяев мертвыми в гостиной находят. Ты ведь на него похож!

— На кого? — пискнул я, чувствуя, что от страха подкашиваются ноги.

— Да ходил тут какой-то мальчик твоего возраста, тоже темноволосый и бледный. Никто его не видел, кроме меня, а я думаю, он убил.

— Какой еще мальчик? — Я ничего не соображал. — Ведь убийцу нашли.

Садовник оперся на грабли и тяжело вздохнул.

— Да кто же нашел? Меня полиция выпустила, а больше никого не забрали. Разве что старик Гонт из дома внизу, он совсем ненормальный, все со змеями таскался. Как они его только не кусали! Говорят, его сестра была ведьма и окрутила моего хозяина, потом он от нее сбежал. Лет пятнадцать прошло с тех пор, а потом его убили, и родителей тоже. Или не пятнадцать? — Он задумался. — В двадцать шестом году он вернулся, летом, а погиб в сорок втором, я как раз тогда из госпиталя вернулся, комиссовали меня по чистой.

Я окончательно запутался в словах старого маггла. Какой мальчик, какая ведьма и что за Гонт? Дядя объяснил все просто и понятно, а садовник напустил тумана. И почему он не вспомнил про старика Тома, который его спас?

— А старик Том? — не сдержался я.

— Да какой же он старик! Ему тогда сорок только исполнилось! И его убили!

— Кого?

— Да хозяина моего! Тома Риддла! — Садовник переставил грабли и снова оперся на них. — Хочешь взглянуть на дом Гонта? Здесь неподалеку.

— Нет, спасибо, я в другой раз. А ключ от дома у вас есть?

Садовник отбросил грабли в сторону и достал ключ. Не то дом был заколдован, не то еще что, но комнату, куда меня привел маггл, я не узнал. В ней был камин, два кресла, шкаф у стены и журнальный столик, на котором лежали несколько книг и одна тетрадка. Как пройти в мою комнату, я понятия не имел — единственная дверь вела на лестницу, по которой мы поднялись.

— Поставь цветы в вазу, — сказал садовник, вручая мне букет неизвестно откуда взявшихся ромашек.

Только я хотел спросить, где ваза, как он вышел из комнаты. Я положил цветы на стол и сел в кресло. Просто сидеть было скучно, и я взял ближайшую ко мне книгу под названием «Тайны наитемнейшего искусства».

Темными искусствами меня уже не удивить, но то, о чем я читал, было совершенно незнакомо и жутко. Заключать часть своей души в какой-то предмет, чтобы избежать смерти? Да кому в голову такое придет!

По привычке я хотел сделать выписку из книги, но бумаги на столе не обнаружилось, только чернильница и тетрадка. «Вырву листочек, дядя и не заметит», — подумал я и открыл тетрадку. Листы ее были девственно чистыми, так что никаких мук совести по поводу прочтения чужих записей я не испытывал.

Лист выдираться не захотел. Я дернул сначала слабо, потом сильнее, но тетрадка не поддалась. Видно, зачарована от вырывания страниц, как делают иногда с книгами. Я достал чернильницу и стал писать прямо в тетради, открытой на середине. Но стоило написать строчку, как буквы стали впитываться в бумагу, пока не исчезли совсем. А потом на той же странице проявились черные буквы, сложившиеся во фразу:

«Тоже интересуешься хоркруксами?»

«Да, — ответил я, решив не вдаваться в подробности. — А ты кто?»

«Том Риддл, староста пятого курса Слизерина».

«Меня зовут Регул Блэк, я перешел на пятый курс Слизерина. А в каком году ты был старостой?»

«В сорок втором — сорок третьем».

Ничего себе!

«Ты можешь мне рассказать про хоркруксы? Я не совсем понял, что написано в книге».

«Что ты не понял? Ты хочешь сделать себе хоркрукс?»

Хоркрукс я точно не собирался делать, но, как подсказывала интуиция, Тому Риддлу лучше не возражать.

«Я еще несовершеннолетний».

Жалко, я не видел лица собеседника. Мне показалось, что на этой реплике он рассмеялся — страница чуть задрожала под моим пером.

«А я, по-твоему, совершеннолетний?»

«Ты уже создал хоркрукс?»

«Целых два!»

«А это не опасно? Даже на два куска делить душу страшно!»

«Пустяки! Хоркруксов должно быть семь! Это самое устойчивое магическое число!»

Не возражать было все сложнее, но я твердо придерживался выбранной линии.

«Я не так сведущ в темной магии, как ты»

«Я и не сомневался, ведь я стану величайшим волшебником столетия. Но Блэки славились знаниями по темной магии. Учись, а я помогу тебе».

Ответить я не успел — на лестнице послышались шаги, и через мгновение надо мной навис дядя.

— Ты что это делаешь, негодник? — закричал он. — Кто тебе разрешил трогать чужие тетради?

Я оторопел и не сразу мог что-то произнести, а дядя тем временем исходил на крик:

— Мы тебя приютили, кормим, поим — и какая благодарность? А еще капитан сборной! Да какой же ты слизеринец!

Я наконец-то справился с собой и заорал в ответ:

— Вам что — тетрадки для меня жалко? Сами же учите меня темной магии, ну я взял книжку посмотреть, что от нее, убудет, что ли? А тетрадка вообще пустая!

— А как ты попал в эту комнату? — допытывался дядя.

Меня было уже не сбить.

— Меня садовник через черный ход провел! Вы все двери заколдовали, я в свою комнату не мог пройти!

Дядя Рудольф отступил на шаг и внимательно на меня посмотрел. Я ответил ему честным взглядом невинного школьника, который ни разу в жизни не облил чернилами ни одну тетрадь ни одного гриффиндорца.

— Ну что делать, братец, — дядя развел руками, — этот садовник заходит в комнаты и трогает наши вещи. Вчера взял зачем-то мой носок, я нашел его потом на грядке с брюквой. Пришлось зачаровать все двери, а про черный ход я и забыл. Иди спать, ты устал, наверное?

Я кивнул и побежал в свою комнату по внезапно возникшему передо мной коридору.

Спать мне не хотелось, я лежал на кровати и думал. Дневник представился мне Томом Риддлом, но и садовник говорил мне про Тома Риддла! Совпадение? Или это один и тот же волшебник? Нет, хозяин дома был магглом. Или же казался магглом?

Я сел и сжал голову руками. Не с этого надо начинать. Что за волшебство скрыто в дневнике? Том Риддл заколдовал его на ответ тому, кто пишет? Это возможно, но ответы будут однообразными, а тут за чернильными строками чудился живой волшебник, причем мой ровесник. Каждый школьник на чем-нибудь да помешан, я на квиддиче, он на хоркруксах.

Я хлопнул себе по лбу. Как же я сразу не понял! Дневник — хоркрукс! Но чей? Хозяина дома, маггла? Невозможно — садовник сказал, что тот погиб в сорок втором, в сорок лет. А Тому Риддлу из дневника тогда было пятнадцать, как и мне. Получается, Томов Риддлов двое? Не бывает таких совпадений.

Кто же он, Том Риддл из дневника? Он получается на два курса старше моего отца и на два младше матери, они должны его знать! Но мне ни про какого Риддла не рассказывали! А он наверняка уже тогда был выдающимся учеником, раз собрался стать величайшим волшебником столетия.

Я вскочил с кровати и заходил по комнате. «Когда-то был старостой школы и гордостью факультета! Величайший волшебник нашего столетия!» Как я сразу не понял! Старик Том и есть тот самый Том Риддл! А в дневнике его хоркрукс! И где-то есть второй. А может, еще несколько, он ведь собрался разбивать душу на семь частей.

Кто же он такой, из какого рода? Но это узнать несложно.

— Кричер! — негромко позвал я.

Эльф появился мгновенно.

— Что угодно молодому хозяину?

— От матери нет вестей?

— Кричер каждый день приходит в больницу и отдает передачи, но ему говорят, что хозяйка еще не пришла в сознание.

Домовик сделал попытку удариться головой о спинку кровати, но я остановил его:

— Не смей себя наказывать! Ты мне не за этим нужен! Принеси справочник родословных!

Через пять минут я уже изучал книгу, подсвечивая себе Люмосом. Никаких Риддлов там не обнаружилось. Я с трудом удержался от перечитывания родословной Блэков — в прежние спокойные времена я любил эти страницы — и стал искать Гонтов, про которых мимоходом упомянул садовник.

Гонты нашлись быстро. По одной линии они имели родство с Певереллами, по другой — с самим Салазаром Слизерином. Последний из Гонтов, Морфин, был в сорок втором году заключен в Азкабан за убийство маггла. Его отец Марволо и сестра Меропа умерли еще раньше, в конце двадцатых годов. Риддлы в статье не упоминались.

Рассудив, что утро вечера мудренее, я засунул книгу под подушку и лег.

На следующий день, чтобы не возбудить подозрений, я отправился к Барти. Мы вновь летали на метлах, кидали мячи и смеялись, а потом мама Барти позвала нас к обеду. Все было хорошо, пока сова не принесла хозяйке дома пергамент, на котором я краем глаза уловил имя адресата: «Миссис Крауч». Мне стоило больших сил держать лицо до конца обеда, а когда мы вновь вышли на поляну, я не оседлал метлу, а упал возле нее и замер.

— Ты что? — забеспокоился Барти. — Живот заболел?

В ответ я спросил:

— Твоя фамилия Крауч? Ты сын главы департамента магического правопорядка?

Барти тут же надул губы:

— Ну и что с того? Ты перестанешь со мной дружить?

— Конечно, не перестану! — поспешил заверить я. — Но твой отец...

Я хотел добавить «меня арестует», но осекся. Барти ни к чему знать, как меня задержали в Лютном переулке.

— Мой отец дома почти не бывает! — Барти шмыгнул носом. — И моими делами не интересуется! Ему все равно, с кем я дружу! А я ни с кем не дружил, потому что все видят во мне сына Крауча, а не меня самого!

Я взял его за руку.

— Брось плакать! Ты мне нравишься таким, как есть, и мне плевать, кто твой отец, хоть сам Мерлин!

Мы опять летали на метлах, но через пару часов я заторопился домой:

— Мне еще реферат писать, а то лето проходит, а задание еще не сделано.

Я рассчитал верно — когда я вернулся, дяди со стариком Томом еще не было. Садовник, что-то напевая, поливал цветы, я побежал к нему.

— Вы покажете мне дом Гонтов?

— А что показывать? Сам найдешь! — Свободной от лейки рукой он указал вниз. — Вон там тропинка, по ту сторону долины. Она заросла вся, но ты молодой, ловкий, пройдешь. Не с моей ногой по бурелому лазать.

Тропинку я нашел не сразу, но еще сложнее оказалось по ней спускаться. Я держался обеими руками за ветви деревьев, чтобы не оступиться и не полететь вниз кубарем. Хромой садовник не сделал бы здесь и шагу!

Наконец моим глазам открылась покосившаяся лачуга, вся обвитая плющом. Только я собрался войти внутрь, как услышал голоса. Очень знакомые голоса.

Как хорошо, когда вокруг такие заросли, есть где спрятаться!

— Подержи эту половицу, Руди. Вот так, готово. Никто не найдет здесь кольцо, магглы обходят эту хижину, а волшебники не в курсе моего родства с Гонтами. Диадема в Хогвартсе, чаша в твоем сейфе в Гринготтсе — спрятаны надежно. Остались медальон и дневник.

— Милорд, мальчишка нашел ваш дневник.

Старик Том хрипло рассмеялся.

— Ну и пусть. Томми полезно пообщаться со сверстником. А насчет медальона есть идея.

— Не слишком ли много ваших тайн известно Регулу, милорд?

— Уж не больше, чем тебе! Или я и в тебе должен сомневаться? Мальчик из хорошего рода, будет мне верным слугой! Закончим с нашим делом и устроим ему посвящение, пока в Хогвартс не уехал к старому маразматику и своему чокнутому братцу.

— А в Хогвартсе не опасно хранить диадему?

— Какой ты перестраховщик, Руди! Никто, кроме меня, не знает о комнате спрятанных вещей, равно как и о Тайной Комнате.

— О Тайной Комнате знает мой отец, который ходил туда с вами. Даже принес оттуда сувенир.

— Твой отец уже ничего никому не расскажет. Жаль, он не последовал моему примеру и не обеспечил себе вечную жизнь. А с сувениром осторожнее, им можно разрушать сильнейшие магические артефакты, даже хоркруксы.

Осторожно, чтобы меня не услышали в доме, я стал пробираться к тропинке. Наверх лезть было проще, чем вниз, но когда я поднялся на холм, то обнаружил, что весь перемазался в земле и исцарапался колючками от живой изгороди. Заклинаниями я привел себя в относительно приличный вид, хотя ни на один урок в таком виде меня бы не пустили.

Садовника возле дома видно не было: видимо, воспользовавшись тем, что дядя снял все защитные заклятия, он опять пошел внутрь. Я переступил через лежащие на крыльце грабли и, крадучись, стал подниматься по лестнице. Садовник, что-то напевая под нос, расставлял цветы в комнате дяди Рудольфа. Две ромашки он засунул в пустую бутылку из-под сливочного пива, стоящую на подоконнике, остальные разложил по кровати и стульям. Со спинки стула снял один зеленый в серебряную полосочку носок и засунул в карман брюк. Потом, тяжело ступая, вышел из комнаты. Меня он не заметил. Стоило шагам затихнуть, я проскользнул в комнату. Сунул в карман мантии второй носок, открыл шкаф, пробежал взглядом по полкам, кинул на пол обложкой вверх последний номер «Ведьмополитена» (красотка на обложке показала мне язык) и, наконец, достал завернутый в черную тряпочку небольшой предмет. Это в руке он смотрелся небольшим, а стоило представить существо, чей зуб я стащил... Лучше не представлять.

Я забежал в свою комнату, взял очередную книгу по темной магии, выскочил из дома, спрятал клык неизвестной твари под лопухами на заднем дворе, куда садовник со своими граблями не забирался, вернулся к парадному входу, сел на скамейку перед домом и раскрыл книгу.

Вовремя! Через пару минут у калитки показались дядя со стариком Томом. Я дождался, когда они подойдут ко мне, вскочил и звонким голосом спросил:

— Дядя! А какого цвета луч у Авады? Здесь не написано!

Дядя улыбнулся и всплеснул руками:

— Будущий великий волшебник растет! Правильно ты сказал — в книгах о многом умалчивают. Зеленого цвета, я тебе покажу обязательно, найду только на ком.

— На мышах, — тут же предложил я. — Мыши всю ночь под полом скребутся, я просыпался раз пять!

— Какие нахалки! — с чувством произнес дядя. — Ладно, мышами займемся потом, а сейчас пойдем ужинать в ресторан! Сегодня старик Том нас угощает! Мы переоденемся, а ты тут жди!

То, что мне тоже не мешало бы переодеться для ужина в приличном месте, дядя не заметил. Я не стал напоминать, потому как сильно сомневался, что сегодня мы куда-нибудь пойдем.

И действительно, через несколько минут появились дядя со стариком Томом, в тех же потрепанных мантиях и ужасно злые. Дядя перепрыгнул через ступеньки и побежал ко мне, а вот старику Тому не повезло — он наступил на грабли. Расплывающийся синяк на его лбу гармонировал с красными глазами, и я еле удержался от смеха.

— Где он? — прошипел старик Том, потирая лоб.

— Кто? — Я невинно похлопал глазами.

— Садовник! — Дядя еще старался сохранять вид.

— А, вон там, маргаритки поливает.

— Я покажу ему маргаритки! — Старик Том отпустил лоб и схватился обеими руками за волшебную палочку.

— Только без непростительных, милорд! Мы не можем сейчас так глупо попадаться! Садовник нужен для поддержания легенды!

Я бросил книжку на скамейку и, прячась за кустами, подобрался поближе к месту событий. Дядя сдерживал старика Тома, а тот от волнения перешел на парселтонг. Дядя парселтонга не знал, я тоже, но понять можно было и без перевода.

— Мистер Брайс, отдайте нам то, что вы у нас взяли! Вы же старый раненый человек, зачем вам это? Оно опасно!

— Ничего я не брал! — упрямился садовник. — Можете убивать! Это вы убили моего хозяина, я знаю!

— Мистер Брайс, ну как я мог убить вашего хозяина, если я тогда еще не родился? Успокойтесь и отдайте нам то, что вы взяли!

— Да подавитесь вы! — воскликнул садовник и бросил на землю носок.

— А где остальное? Кру...

— Милорд, я прошу вас, аккуратнее! Не надо непростительных!

Когда дяде и старику Тому надоело трясти садовника и они, тяжело дыша, направились к дому, я высунулся из-за куста и удивленно спросил:

— А мы что, не пойдем сегодня в ресторан?

Второй носок дядя обнаружил в уборной, стоящей за лачугой садовника, и решил, что сумасшедший туда же выбросил и «сувенир из тайной комнаты». Дядя успокоился на этот счет, хотя старик Том все еще что-то неразборчиво шипел. Я не слышал что, устроившись в своей комнате с книжкой.

Ночью я просыпался несколько раз — не то от мышиной возни под полом, не то от сильного запаха какого-то зелья. Проснувшись в очередной раз, я потянулся за часами. Что-то на прикроватной тумбочке было не так. Я приподнялся на кровати и потер глаза. Так и есть — не хватало портключа к дому Барти. Обратный — в виде золотого снитча — стоял на месте, а фигурки Бэгмена не было. Может, мыши уронили? Надо было встать и поискать, но голова сама клонилась к подушке, глаза закрывались, и я не заметил, как снова уснул.

Когда я проснулся, то не мог сказать с уверенностью, приснилась мне пропажа портключа или нет, тем более что Бэгмен стоял на месте и заговорщически мне подмигивал. Зевая, я пошел умываться и завтракать. Дяди опять не было, но еду он оставил. Наскоро поев, я отправился к Барти.

Только хорошая реакция спасла от провала — авроров я увидел раньше, чем они меня. Я упал навзничь и перекатился за куст. Оставаясь незамеченным, можно было наблюдать, как Хмури дает указания подчиненным, стоящим возле парадной двери.

— Обыщите еще раз весь дом!

— Да они давно уже аппарировали, — робко заметил кто-то.

Хмури был непреклонен.

— Они могли оставить следы! Не стойте на месте, осмотрите все!

— Дом под антиаппарационным, как они сюда попали?

— Да как угодно! Портключом, например! Гавейн, не смотри на меня так! Не обеспечили охрану главе департамента — суетитесь теперь!

— Да как бы мы обеспечили, когда он сам ее не хотел? Кто же знал, что посреди ночи кто-то проникнет в защищенный всеми министерскими заклятиями дом?

— Ты это прессе теперь объясняй! Видел уже утренний «Пророк»? Во всю страницу заголовок: «Покушение на главу департамента магического правопорядка!». И, конечно, во всем аврорат виноват! Обшарьте всю территорию вокруг дома, чтобы ни одна муха не скрылась, вдруг преступник себя трансфигурировал?

Еще немного, и меня бы обнаружили: аврор уже направился в мою сторону. Не помня себя от страха, я взялся за снитч и в то же мгновение приземлился возле клумбы с маргаритками.

Так вот зачем я был им нужен! Не случайно дядя взял меня на матч и устроил на место рядом с Барти! Ему нужен был портключ, чтобы проникнуть в дом Краучей! Он меня использовал и собирается использовать впредь. Нет, не дядя — старик Том, ведь именно он говорил о каком-то посвящении. Старику Тому я не доверял с самого начала и теперь убедился, что правильно — как можно доверять тому, кто расколол свою душу? Блэков обвиняют в увлечении Темными Искусствами, но до хоркруксов никто из нас не докатился! Да еще и первый хоркрукс Том создал в пятнадцать лет и хотел от меня того же самого!

Занятый своими мыслями, я не заметил подошедшего ко мне садовника с неизменными граблями.

— Ты что тут расселся! Пришел убить моего хозяина?

— А как звали того мальчика, который убил вашего хозяина? — спросил я. — Вы не знаете?

Садовник оперся о грабли и вздохнул.

— Да откуда же мне знать, он не представился! Хотя постой... — Он наморщил лоб. — Чем-то он похож был на хозяина... и глаза такие же, и лицо, красавчик, как мой хозяин в молодости! Но он и в сорок лет был крепок. Если бы не убийца, и сейчас был в полном здравии!

— А сыном вашего хозяина он быть не мог? — предположил я.

Садовник задумался. В этот момент он выглядел совершенно нормальным человеком, ничуть не сумасшедшим.

— Разве что от той ведьмы из дома внизу, она его окрутила и увела из дома, а он потом вернулся.

— Когда она его окрутила?

— Да я тогда совсем ребенком был. Постой, постой... Осенью двадцать пятого года, правильно. А летом следующего он вернулся.

Я старательно подсчитывал в уме. Если осенью они сбежали, ребенок мог родиться в следующем году, самое раннее летом, может и позже, тогда пятнадцать ему исполнится в сорок первом. А Том был на пятом курсе в сорок втором. Не сходится. Нет, сходится! Если он родился осенью, то пятнадцать ему исполнится как раз в начале четвертого курса! В сорок втором он приехал сюда, убил своего отца-маггла, а потом вернулся в Хогвартс и поступил на пятый курс!

Так он еще и полукровка? И хочет, чтобы Блэк ему служил? Да никогда!

— Что с тобой, мальчик? — Садовник обеспокоенно смотрел на меня.

— Мистер Брайс, — торжественно произнес я, — я знаю, кто убил вашего хозяина. И сделаю все, чтобы убийца был наказан!

Оставив садовника думать о моих словах, я бросился в дом. Тетрадь я нашел сразу, а вот медальон оказался спрятан в дальний ящик шкафа, да еще и завернутый в носок — черный с серебряными змейками. Медальон был золотой, тяжеленный и на цепочке. Чтобы вдруг не вывалился из кармана, я надел его на шею, а потом помчался на двор за клыком неведомой твари.

Я расположился прямо там — на заднем дворе. Я боялся, что если вернусь в дом, то мне захочется открыть тетрадь и спросить Тома, как он убил своего отца. А после разговора я уже не смогу его убить. На самом деле я никого не убиваю, я уничтожаю хоркрукс! Старик Том сам расколол свою душу!

Я зажмурился и поднял клык повыше. Медальон на моей груди стал как будто раз в десять тяжелее, что-то внутри билось, как сумасшедший нюхлер в клетке. Я открыл глаза и со всего размаху вонзил клык в тетрадку.

Как оно закричало! А медальон стал раскаленным, казалось, что он сейчас меня сожжет. Пора было снять и расправиться с ним тоже, но сначала надо было покончить с тетрадкой. Я замахнулся еще раз... но тут послышался новый крик — уже со стороны дома. Я поднял голову — и увидел бегущих ко мне дядю и старика Тома.

Как же я не рассчитал? Обычно они уходили на целый день!

Надо было защищаться, но как?

Я ударил по тетрадке еще раз, потом, превозмогая тяжесть медальона, встал и выпрямился.

— Изучать Темные Искусства нужно, чтобы от них защищаться? — звонко произнес я. — Хоркруксы тоже — для защиты? Скольких же ты убил, Том Риддл, чтобы обеспечить себе бессмертие?

— Неблагодарный мальчишка! — выкрикнул дядя. — Как ты смеешь так говорить с величайшим волшебником столетия!

— Да он полукровка, ваш волшебник, — рассмеялся я. — Вы служите полукровке, а еще капитан команды по квиддичу!

Мне было уже ничего не страшно. Убьют — ну и пусть. Надеяться мне было не на кого, не на садовника же! Что может маггл против двух волшебников? Краем глаза я заметил большую черную собаку, но собака тоже помочь ничем не могла. Откуда она вообще взялась, из деревни пришла, что ли? Почему же садовник ее не прогнал, он же не любит, когда чужие кошки и собаки залезают в сад? Сам видел, как он метлой гонял кошку.

И о каких только пустяках люди не думают перед смертью!

Дядя хотел мне ответить, но старик Том направил на меня палочку и произнес:

— Авада Кедавра!

Медальон вспыхнул на моей груди. Я не мог его видеть, но показалось, что из него вырвался ослепительный свет и залил весь мир передо мной, а потом наступила темнота.

Когда я очнулся, то не мог думать ни о чем сложном. Смотрел вокруг и говорил про себя: «Вот потолок — белый. Вот букет ромашек возле кровати. Вот аврор в белом халате». При виде аврора я хотел встать, но это оказалось непосильным, и я снова потерял сознание.

— Где я? — спросил я, когда смог разговаривать.

— В Мунго, — ответила мне девушка в форме колдомедика.

В Мунго! Тут я все вспомнил и схватился за грудь. Медальона не было, только толстый слой бинтов.

— Как ты себя чувствуешь? Пить хочешь?

Я протянул руку за стаканом. Рука тряслась, но мне удалось не пролить воду и успешно напиться.

— С тобой хотят поговорить из аврората, но если ты не можешь...

Стакан выпал из руки и покатился по полу.

— Могу. Пусть говорят.

Хмури я встретил со слабой, но гордой улыбкой. Блэки умирают, но не сдаются!

Но Хмури не собирался меня арестовывать и смотрел с явным сочувствием. Только сказал:

— Ну и задал ты нам работы, парень!

— Мистер Хмури, — торопясь заговорил я, — надо уничтожить все хоркруксы! Один в хижине Гонтов, другой в Хогвартсе, третий в сейфе Лестрейнджей... Еще медальон, он был у меня на цепочке, где он? А вы его уже арестовали?

— Не спеши так, парень. Лестрейнджа арестовали. И кузину твою тоже, она в этих делах по уши увязла.

— А старик Том?

— Ты его убил.

— Как? — Я приподнялся и тут же упал на подушки.

— По-видимому, его заклятие отрикошетило от медальона, который ты носил на цепочке. Дом уже был окружен, если бы ты продержался еще минуту...

— Они бы аппарировали! — перебил я. — А что с медальоном?

— Медальон в аврорате, и то, чем ты искорежил тетрадку, тоже.

— Вы уничтожите остальные хоркруксы?

— Конечно. — Хмури улыбнулся. — Скримджер, правда, хочет запереть их в сейф и приписать каждому инвентарный номер, но я ему не дам бюрократию разводить. Но дел ты наделал! Весь департамент его поймать не мог, а ты пришел — и все, исчез Волдеморт. А когда хоркруксы уничтожим — и возродиться не сможет.

— Кто? — спросил я, холодея.

— Ты что, не понял, что ваш старик Том — это и есть так называемый лорд Волдеморт?

— А дядя Рудольф кто?

— Пожиратель смерти. Как и его супруга, твоя кузина, как и твои дружки с Диагон-Аллеи — Эйвери, Розье и Мальсибер.

— А Северус?

— А Северус еще метку не получил, хотя собирался, как и ты.

— Я не собирался! — выкрикнул я так громко, что закашлялся, и в палату прибежала обеспокоенная колдомедик.

Она тут же набросилась на Хмури:

— Что вы мне тут больного беспокоите! Только начал выздоравливать!

— Я вам подробно все напишу! — пообещал я. — Только дайте мне нормальный пергамент, а не хоркрукс!

На следующий день меня навестил Барти. С порога стал оправдываться:

— Я раньше хотел прийти, меня не пускали! Сказали, что ты еще в сознание не пришел! А Хмури сообщил, что тебя навещал, вот я решил, что мне тоже можно. Ты как себя чувствуешь?

— Уже лучше. — Я сел в кровати и улыбнулся, показывая, что меня не так-то просто убить. — А твой отец?..

— Отец жив! — радостно ответил Барти. — Ты знаешь, он после покушения совсем другим стал! Нас с мамой как будто в первый раз увидел! Маме цветы подарил, а со мной сходил в кафе-мороженое. Меня Хмури спрашивал, не давал ли я кому портключ, но я тебя не выдал!

— Да он, наверное, сам догадался, — сказал я.

— Но ведь ничего тебе не сделал? — с беспокойством спросил Барти. — Он так заработался с этим делом! Пришел к нам, а вредноскоп дома забыл, так мы, вместо того чтобы показания давать, два часа ему вредноскоп искали, уже собирались совиной почтой заказывать! А он нам еще на два часа разнос устроил, как мы можем дома жить без вредноскопа!

Я рассмеялся, и Барти рассмеялся вместе со мной.

— А про моих родителей ничего не слышно?

— Узнаешь! — ответил Барти с хитрой физиономией. — Когда выпишешься, приходи к нам в гости, я по тебе соскучился, и мама тоже тебя вспоминает!

— Кроме меня, больше никто не съест три порции? — предположил я, и мы снова рассмеялись.

Однажды колдомедик открыла дверь палаты и торжественно сообщила:

— К тебе из дома пришли!

Кто ко мне мог придти из дома? Неужели мама выздоровела?

Когда вошли отец и Сириус, я соскочил с кровати и, как был в голубой в серую полосочку пижаме, бросился им навстречу. Отец обнял меня.

— Ты поосторожней прыгай! Выздоровел уже?

— Ага! — радостно закричал я. Действительно, в эту минуту я не чувствовал себя больным. — А тебя выпустили?

— Выпустили, — улыбнулся отец. — В честь уничтожения... — Он замялся.

— Волдеморта, — подсказал Сириус.

— Да, его самого. Так вот, в честь такого события объявили амнистию всем, осужденным за мелкие преступления.

— А мама?

— А маму уже выписали, и она ждет нас дома.

— И Сириуса? — удивленно спросил я.

— Ну, мы помирились, — со странным для него смущением ответил Сириус. — Волдеморта нет, чего делить?

Отец похлопал брата по плечу.

— Ты не смущайся, а лучше расскажи, как ты Регула спас.

— Ты меня спас? — Я широко раскрыл глаза и уставился на Сириуса.

— Да разве же я спас? Я не успел! — возразил Сириус. — Вот когда Волдеморт рухнул, а Рудольф бежать собрался, я его за ногу схватил.

— А потом он накатал пачку заявлений в Министерство о жестоком обращении с задержанными, — засмеялся отец.

— Почему? — не понял я. — Ты его так сильно схватил?

— Да нет, просто кое у кого слишком большие зубы. — И, заметив мое непонимающее лицо, отец подмигнул Сириусу: — Давай, покажи.

Сириус отошел на середину палаты и... превратился в большого черного пса! Того самого, которого я видел во время своих приключений аж три раза! Пес тут же поставил передние лапы на кровать и лизнул меня в лицо.

— Прекрати! — оборвал собачьи нежности отец. — Сейчас колдомедики придут, будут нас ругать за нарушение гигиены!

— Перестраховщик, — беззлобно проворчал Сириус, превратившись обратно.

— Ты анимаг? — с восхищением спросил я.

— Благодаря тебе зарегистрированный, — подтвердил Сириус.

— А я тут при чем?

— Ну а за кем я, по-твоему, следил? А уже когда к Хмури пошел, он меня в такой оборот взял, что пришлось сознаться.

Уже почти все становилось понятным. Нет, еще не все.

— А как вы меня нашли? Мы ведь жили в маггловском доме!

— Про этот дом Дамблдор знает. Там жил отец Тома Риддла...

— Которого тот потом убил! Папа, а правда, ты с Томом в школе дружил? Или дядя Рудольф сочиняет?

— Он не сочиняет, — вздохнул отец. — Мы в школе действительно дружили. Но нам с мамой не нравятся методы, которыми он собирает сторонников и добивается власти.

Сириус многозначительно хмыкнул, подразумевая этим то, что методы нашей мамы ему тоже не нравятся. Но мы с отцом посмотрели так, что он промолчал.

— Давайте не будем о нем, — предложил отец. — Лорда Волдеморта, — это имя он произнес с трудом, ища поддержку во взгляде Сириуса, — больше нет, Регул его победил.

— Герой! — Сириус похлопал меня по плечу.

Я вдруг смутился.

— Да ну, какой я герой, это случайно получилось! Я только один хоркрукс успел уничтожить, он бы новых наделал, если бы заклятье не отрикошетило. И вообще... вы бы с папой за ними не пошли. Дядя Рудольф меня так очаровал, я оглянуться не успел — и оказался в том доме на холме.

— Кстати, садовник тебе привет передает, — встрял Сириус. — И цветы.

— Так это ты мне ромашки приносил? — обрадовался я.

— А что тебе Рудольф наплел? — поинтересовался отец. — Если он пошел в своего папашу, то и не такого, как ты, мог за собой увести.

— Да много чего наплел. — В подробности вдаваться не хотелось. — Что Темные Искусства надо изучать, чтобы от них защищаться, что мы с ним два капитана...

— Почему два капитана? — перебил Сириус.

— Потому что меня назначили капитаном сборной Слизерина по квиддичу! — с гордостью произнес я.

Сириус рассмеялся.

— Ну надо же! А Джеймса тоже! Только Гриффиндора. Я позову его в гости и вас познакомлю! Вы подружитесь!

— Может, и подружимся, — с ехидной усмешкой сказал я, — но в квиддич мы вас все равно побьем!