Пленник Аст Айрэ

Сначала он ощутил свое тело. Потом он осознал, что это тело на чем-то лежит. Собрав в комочек все свои мысли, он начал понимать, что лежит он на кровати, достаточно жесткой, но приемлемой, что накрыт он грубым шерстяным одеялом, и что брюк на нем нет. Рубашки тоже, но отсутствие брюк обеспокоило его больше всего. Почему-то он никак не мог осознать, трезвый он или пьяный. Голова раскалывалась, но прочих признаков похмелья не наблюдалось. Впрочем, болела не только голова, но и все тело. Единственное, что он помнил — что вляпался в какую-то неприятную историю. Но куда он попал, что это за место? КПЗ? — не похоже, там нет одеял и кроватей. Вытрезвитель? — но почему тогда он один? Вытрезвители должны ломиться от пьяных — это он точно знал. Он попробовал шевельнуться. Рядом с ним что-то мелодично звякнуло. Он приподнял голову и — скорее угадал, чем увидел — большой ядовито-зеленого цвета баул с пивными бутылками. Версия вытрезвителя и ментовки отпадала сразу. Комната явно месяца два не убиралась, разнообразные вещи валялись на полу, на шкафу, на стульях и спинке кровати. По всем признакам это помещение походило не на жилище нормального советского, то есть российского человека, а скорее на притон или малину.

«Будут пытать», подумал он и застонал, вспомнив, что в кармане брюк находились все его сбережения — две с половиной тысячи рублей. И тут же пожалел, что подал признаки жизни, ибо дверь отворилась и в комнату кто-то вошел.

Над ним наклонилась девушка — очень симпатичная, светленькая, лет шестнадцати на вид. «В бандитских притонах таких девушек не бывает», — вяло подумал он. Впрочем, откуда ему знать нравы и обычаи бандитских притонов и девушек, которые в этих притонах обитают. Бандитов он видел исключительно на страницах криминальной хроники, а завидев стаю гопников у метро, он думал, что это парни, которым просто некуда сегодня пойти.

— Очнулся? — участливо спросила девушка. — Как ты себя чувствуешь?

— Голова болит... — чуть слышно произнес он.

— Я тебе сейчас анальгину принесу. Чаю хочешь? А как тебя зовут?

— Адмир... — прошептал он и снова упал без сил.

Девушка выпорхнула из комнаты и прикрыла за собой дверь. Через стену он услышал обрывки разговора ее с каким-то парнем — или парнями? — но слов разобрать не смог, потому что в соседней комнате включили магнитофон и звуки хэви-металл, хоть и не на полную громкость, лишали его всякой возможности слушать, что происходит за стенкой.

Через несколько минут дверь открылась. Вошли двое — та же светленькая девушка и высокий парень в камуфляже. Парень держал большую кружку, рассчитанную по меньшей мере на лошадь, а девушка — упаковку «Эфералган Упса».

— Анальгину не нашли, на, выпей это, — сказала девушка, протягивая кружку и таблетку.

— Скажите, где я? — хрипло спросил Адмир. Голос все его не слушался его.

— Где, где, — проворчал парень. — Сказал бы я в рифму, где... (при этих словах девушка сделала страшные глаза и показала парню кулак) Аст Айрэ, Черная Цитадель. Попросту — харбинятник.

— Что??? — крик застыл у Адмира в горле. Так нелепо и так внезапно оказать в том самом месте, которым на Вильярэсте пугают маленьких стэрмиек... Еще ни один светлый не выходил из Аст Айрэ живым... В лучшем случае — пьяным до смерти. А ему пить нельзя, у него язва... И не поможет ему, что он целитель, ибо собственную язву он исцелить не сможет.

— Не дергайся, — сурово сказал парень. — Ширрочка, раствори таблетку.

— Это водка??? — с ужасом вопросил Адмир, глядя на подсунутую под самый нос кружку.

— Какая тебе водка, будем мы всяких стэрманцев водкой поить! Вода обычная, и даже кипяченая. Пей, стэрмя непотребная!

От жидкости в кружке ничем не пахло, но Адмир отодвигался все дальше и дальше. Кто знает, может коварные харбинеры изобрели водку без запаха?

— Я не буду ничего пить в вашем доме! — отчаянно выкрикнул он.

— А куда ты денешься! — издевательски проговорил парень. — Не можешь — научим, не хочешь — заставим.

Парень крепко обхватил его за плечи, так что Адмир не смог пошевельнуться, а девушка поднесла к его рту кружку. Чтобы не захлебнуться, ему пришлось сделать глоток. Это была не водка, по крайней мере по вкусу. Но может, в Черной Цитадели научились делать водку не только без запаха, но еще и без вкуса?

— Давно бы так, — умиротворенно сказал парень. — Что ты дергаешься, думаешь, Ширре сразу скормим? Ширрочка, ты стэрманцами питаешься?

— Я не стэрманец, я ардэнец... — пролепетал Адмир.

— Ничего, здесь стэрманцем будешь, — отрезал парень.

— Ардэнцами я тоже не питаюсь, — миролюбиво сказала Ширрочка. — Я пирожные люблю. И апельсины...

— Во-во! — поддержал ее парень. — А поскольку ты не пирожное и даже не апельсин, то тебе опасность не угрожает. Ширрочка, как там с чаем?

— Сейчас вскипит, — ответила девушка. — Пошли в кухню.

Они вышли из комнаты, оставив Адмира в полнейшем недоумении. Он еще раз осмотрел комнату, ожидая увидеть что-то страшное, но кроме кучи хлама, пустых бутылок и деталей доспехов в комнате ничего страшного не было. Однако жуткие предчувствия не оставили его. Он попробовал сесть, затем встать. Удалось с трудом. Все тело болело, как будто его долго лупили кулаком по ребрам (а возможно, так оно и было). Покачиваясь и цепляясь за стенку, Адмир подошел в двери и... наткнулся на того же парня.

— Ты, стэрмя непотребная! Чего встаешь!

— Мне надо... — пробормотал Адмир.

— А... ну если надо... — протянул парень и нежно обняв ардэнца за талию довел его до заветной двери в коридоре. Слава Мэйне, внутрь входить не стал, а дождался, пока тот закончит.

— Идем чай пить, стэрманец.

— Я ардэнец... — безнадежно возразил Адмир.

— Я сказал стэрманец — значит стэрманец! — не терпящим возражений тоном отрезал парень. В кухню пойдешь? Или тебе в комнату принести?

— Пошли...

Адмир понял, что от него не отвяжутся и, бережно поддерживаемый харбинером, поплелся в кухню. Ширрочка поставила ему на стол кружку с чаем, тарелку с печеньем и коробочку «Воймикс». Адмир нерешительно взял печенину и намазал ее «Воймиксом». Притронуться к чаю он боялся.

— Ты пей, — ласково сказал Ширрочка. — Тебе сколько сахару положить?

— Это водка?.. — беспомощно выдавил из себя Адмир.

Парень расхохотался.

— Да что тебе везде водка мерещится! Алкоголик, что ли?

— Я непьющий... Говорят, что вы всех, кто к вам попадает, напаиваете до полного бесчувствия...

— И выпытываем все военные тайны, — закончил харбинер. — Ты пей, пей. Если бы это была водка, я бы сам ее выпил.

Адмир сделал неуверенный глоток. Вроде не водка — чай, как чай и даже цейлонский...

— Как я сюда попал?

— Наши ребята отбили тебя у каких-то гопников у «Проспекта Мира». Не знаю, чем ты им не приглянулся, но пришлось хорошо поработать кулаками, чтобы тебя отбить. Ты был без сознания, решили приволочь тебя сюда, чтобы ты мог очухаться.

— И зачем я вам нужен?

— Да вроде бы и незачем. У нас ни прайса, ни хавки почти не осталось. Но не бросать же было тебя там?

— Что вы собираетесь со мной делать?

— Да ничего. Посиди, посмотри, как мы живем. А то на Вильярэсте такое про нас рассказывают! Очухаешься — можешь домой ехать, только не сейчас — тебя и в метро не пустят, а если пустят, ты чего доброго под поезд свалишься.

— А вы пытать меня не будете?

— Будем, — уверенно пообещал харбинер. — Вот Харадвэст с Астхеннером придут и будем.

Ширрочка хихикнула.

— Стэр, может, я пойду тогда? Он же никого не пощадит, у-у-у гопник ормалленский, а мне мои уши дороги как память.

— Ничего, это можно исправить, — парень подошел к Ширрочке и взял ее обеими руками за уши. — Сейчас их у тебя не будет.

Девушка притворно завизжала. Пользуясь потерей бдительности своих стражей, Адмир выскользнул из кухни, забился в маленькую комнатку и плотно закрыл за собой дверь. В ручку двери он вставил валяющийся на полу обломок меча. Но чувствовать себя до конца спокойным Адмир не мог. Оказывается, он еще не видел всех ужасов Черной Цитадели... а в том, что они непременно последуют, он и не сомневался.

Он просидел так часа два, путаясь в складках одеяла и собственных мыслях. Музыка за стенкой все гремела, но всякие другие звуки прекратились — наверное, Стэр и Ширрочка решили дело полюбовно.

Адмир оглядел себя. Все тело в синяках, но, слава Мэйне, ничего не сломано. На полу, рядом с бутылками, он обнаружил свои брюки и, морщась от боли, натянул их. Как ни странно, деньги в кармане сохранились. Что же делать дальше? Это место мало отличалось от представления о нем, бытующем на Вильярэсте — и гора оружия, и пустые бутылки и немереный беспорядок по всей квартире... Странно вот только, что находящийся в квартире харбинер был трезв... впрочем, как говорят легенды, пьют они по ночам, а днем грабят беззащитных прохожих, дабы достать деньги на выпивку. Что же с ним собираются делать? Адмир был твердо уверен, что он зачем-то им нужен, что они давно за ним охотились — стали бы харбинеры спасать от гопников первого встречного. А он хорошо известен в вильярэстийских кругах, ведь именно он регулярно помещает в «Джейтрине» свои статьи о Санаврииных «Черных Хрониках», про Ормаллен в частности. Именно он убедительно доказал в последнем выпуске, что Рэкшанвэлл сожгли харбинеры, а не светлые, прикрывающиеся их именем! Именно он горячо отстаивал толкиновскую версию Земли Насилия и наверняка стал для Санаврии злейшим врагом. Адмир не сомневался в том, что Санаврию Московскую на харбинятнике почитают не меньше, чем Санаврию Аримендскую на Ормаллене. Странно, почему эта парочка отнеслась к нему так равнодушно, как будто они и не знали, кто он такой. Впрочем, Стэр и Ширрочка интересовались больше друг другом, чем неожиданным гостем. Вот придут Харадвэст с Астхеннером...

Так прошло некоторое время. Внезапно квартира наполнилась шумом, насколько это вообще возможно, послышались голоса, крики, тяжелые шаги... Адмир испуганно сжался в углу кровати, беспомощно глядя на дверь. Против той силы, что таилась за стеной, обломок деревяшки казался хворостинкой — им не составит большого труда войти в комнату...

Наконец дверь распахнулась. Неумело вставленная деревяшка с жалобным стуком упала на пол, и вошли двое — рослые парни и черном и с мечами на поясе. Бутылок в карманах, вопреки ожиданию, у них не было. По окружающему их ореолу почтения Адмир догадался, что это были Харадвэст, вождь Аст Айрэ и его наместник Астхеннер.

— Ну что, стэрмя, живой? — подошел к нему Харадвэст и взял за плечо. Адмир вздрогнул. — Встать можешь?

— Могу... — пролепетал Адмир, вскочив на ноги. Он пошатнулся и чуть не упал, Астхеннер едва успел ухватить его.

— Тебя как зовут-то, стэрмя? — спросил Харадвэст.

— Адмир, — безнадежно выдохнул арденец и втянул голову в плечи. Зачем он только признался! Его не узнали сразу — значит был шанс остаться незамеченным и улизнуть. Теперь же уйти живым не удастся.

Харбинеры переглянулись.

— Вот что, Адмир. Нечего тебе здесь одному сидеть. Пойдем в большую комнату.

Астхеннер взял Адмира за руку и, бережно поддерживая, ввел в комнату. Адмир закашлялся — облако сигаретного дыма сизой стеною висело по всей комнате и сначала он не разглядел вообще ничего. Он не раз видел харбинеров на Вильярэсте и все они казались на одно лицо — одинаково здоровые, широкоплечие, все, как один, в черном. Адмиру показалось, что он попал на похороны, причем собственные. Кто-то сунул ему под нос сигаретную пачку. Адмир едва нашел в себе силы замотать головой — не курю, мол. Пачка была тут же убрана.

Посередине комнаты стоял стол, у стен — две кровати, на полу были навалены матрасы и пенки. Адмир сел на матрас возле окна — оттуда хоть немного шел свежий воздух.

— Харадвэст, давай хоть окно откроем, а то стэрмя совсем задохнется, — крикнул с другого конца комнаты Стэр. Он сидел на кровати, держа Ширрочку в одной руке и бутылку пива в другой.

Харадвэст подошел к окну и распахнул створки. Адмир наконец-то вздохнул полной грудью. Но в полном смысле слова вздохнуть с облегчением он не мог.

Кто-то из харбинеров поежился:

— Холодно... Повелитель, ты нас заморозить хочешь?

— Заткнись, Кэрганн, харбинер должен быть выносливым. Я не хочу, чтобы стэрмя раньше времени подох, он мне живым нужен!

Харбинеры засмеялись, а Адмир сжался от ужаса. Однако ничего страшного прямо сейчас с ним делать не собирались.

На середину комнаты вышел парень в джинсах и клетчатой рубашке, коротко остриженный и с серьгой в одном ухе. Он несколько отличался от всех остальных — и по комплекции и по выражению лица, по которому постоянно блуждала нехорошая ухмылочка. Парень взял гитару и запел:

Я расскажу один секрет —
У Мистиэра крыши нет,
Она уехала далеко и надолго.
Осталась только лишь Стена
И на весь мир она одна,
Алвариэн, алвариэн, алвариэн.

Кто-то внимательно слушал, кто-то переговаривался, но никаких эмоций по поводу услышанного не высказывали. Адмир был в недоумении — в его представлении в Аст Айрэ должны звучать исключительно грозные боевые марши в стиле трэш, а не легкомысленные песенки, да еще и со словами:

Оставив мысли про наезд,
Бухает с Ширрой Харадвэст,
Ведь Ширраин давно спилась — не одному же!
Он запретил брать светлых в плен —
Они же споят Ормаллен,
Алвариэн, алвариэн, алвариэн.

Следующую песню подхватили все хором:

Черный эссерейчер улетает вдаль,
Если жив, то новой встречи жди.
И хотя нам Виджини немного жаль,
У Ардена это впереди.
Может, мы обидели кого-то зря
Парой сотен черных поездов,
Но теперь лежит пустынная земля
Вместо дивных истмарских лесов.
Скатертью, скатертью черный мрак стелется,
Мир накрывается вековечной тьмой,
Каждому черному в лучшее верится,
Скоро с победою прилетим домой.

Эта песня была ближе по духу к ужасным представлениям о Черной Цитадели. Улучив момент, когда на него никто не смотрел, Адмир схватил валявшуюся на полу вилку с погнутыми зубьями и сунул в карман. Теперь в случае чего у него есть оружие.

— Райни, спел бы ты что-нибудь серьезное, — мрачно изрек один из парней, сидевших за столом.

— Арджи, ты что, кайфанца не знаешь? — незамедлительно откликнулся Стэр. — Кайфанец и серьезное — вещи несовместимые.

— Да что ты клевещешь на несчастного кайфанца! — трагически воскликнул Райни. — Я серьезен, как тридцать три Хэйнира и печален, как двадцать восемь Санаврий...

Адмир изумленными глазами глядел на Райни — бич всего Вильярэста. Значит правы стэрманцы, говоря, что Райни — шут Харадвэста и идеологическое оружие Ормаллена. Когда бессилен меч, когда не помогает водка, стоит выпустить кайфанца с его неизменной гитарой и противник в ужасе бежит прочь, теряя по дороге честь, достоинство и проездную карточку на метро.

Райни вытащил из кармана клетчатый носовой платок размером с доброе полотенце, вытер им глаза и произнес с надрывом и скорбью в голосе:

— Плач по Хэйнириэну и земле его! Передайте мне стакан для слез, да побольше!

И он запел, поминутно всхлипывая, трагически подымая взор к небу и вытирая глаза платком:

Адмирайна — есть ли земля прекрасней?
О, Сеара, мир да пребудет с тобою,
К Звездам Лестниц еще одна пламенем ясным,
И не жаль, что в мире меньше другой звездою.
О, как верили все, что чуму изгоняли,
О, как жгла сердца эта гордая вера,
И тебя, Сеарвен, увидеть желали,
Королем земель, что отняты у смерти
Адмирайна...

Внезапно тяжелая рука Харадвэста опустилась на его плечо. Райни уронил гитару, отозвавшуюся жалобным писком.

— Кайфанец! — жестко произнес вождь Аст Айрэ. — Ты, кажется, забыл законы Цитадели: светские манеры не употреблять, французский коньяк не пить, Санаврию не петь!

— О, Повелитель! — вскричал Райни. — Ты будешь меня мучить?

— Здесь никого не мучают, кайфанец! Здесь просто выкидывают в окно.

И в подтверждение своих слов, Харадвэст взял кайфанца обеими руками за шиворот, приподнял над землей и поднес к окну.

— Пощади его, Харадвэст! — взмолилась Ширрочка. — Ибо не надлежит воинам Аст Айрэ обижаться на стэрманцев и кайфанцев!

Властелин Ормаллена остановился, задумчиво глядя на кайфанца, которого он держал на расстоянии вытянутой руки.

— Ну что же. Желание женщины — закон. Я дарю тебе жизнь, Райни, но впредь да не будет осквернена Черная Цитадель песнями неуподобной Санаврии!

Адмир ничего не понимал. Как же так? Неужели Санаврия, признанный идейный лидер всех темных, живой символ Эссерейч и Ормаллена здесь, в Аст Айрэ не пользуется почетом и уважением? Куда же он попал?

Райни Кайфанец выскользнул из рук Харадвэста и, отбежав на безопасное расстояние, крикнул:

— Повелитель, надо было нам с тобой ролями поменяться... Только из тебя Айхенор такой же, как из меня Харадвэст!

Адмир ожидал, что после такого Харадвэст точно не выдержит (а кому бы понравился столь явный намек на позорное поражение под стенами Кейминхонны), но то только рукой махнул — мол, что с кайфанца возьмешь.

— Вы меня довели, — сказал Харадвэст. — Астхеннер, дай гитару.

— Повелитель не надо! — взмолился кайфанец. — Не подвергай нас столь страшной пытке!

— А придется, — зловещим голоском протянул Астхеннер и подал вождю гитару.

Харадвэст неумело ухватился за нее обеими руками и извлек такой звук, что Ширрочка в ужасе закрыла уши, а Райни возвел глаза к небу и зашептал «Отче наш», переведенный на Элдар каким-то дотошным толкинистом из Питера. Сбиваясь на каждом аккорде и ежесекундно пуская петуха, Харадвэст запел:

Кто не знает банду, банду из Аст Айрэ,
Были там харбинеры одни
Банда занималась темными делами
И вовсю громила Виджини...

Бедному воинству Аст Айрэ пришлось выслушать сей гнусный изврат до конца. Хуже всего пришлось Адмиру, который обладал хорошим слухом и даже ходил в детстве в музыкальную школу. Теперь вера в ужасы Черной Цитадели проснулась и окрепла, и утихший было страх все сильнее грыз его изнутри. Что же будет дальше? Адмир не знал, что Харадвэст знает только одну эту песню, и ожидал пытки еще большей. Неужели он будет петь весь стандартный набор вильярэстийских менестрелей? Тогда в живых не останется никого, а он, Адмир, погибнет первым, ибо как уроженец светлых пределов менее всего защищен он от убийственной магии Ормаллена. Неужели ради такой страшной смерти его спасали от гопников и привели сюда?

Наконец Харадвэст кончил петь и отложил гитару.

— Вы поняли, воинство Ормаллена? Страшные пытки будут уготованы всем, кто посмеет пойти против моей воли! Стэр! — воскликнул он совсем другим тоном. — Ты опять все пиво без меня выпил?

— Не все, Повелитель! — радостно отозвался Стэр. — Еще четыре бутылки осталось.

Харадвэст вытащил из-под кровати четыре заветные бутылки, одну по праву вождя взял себе, а остальные пустил по кругу. Адмир с ужасом смотрел на неотвратимо приближающуюся к нему бутылку, ожидая, что вот теперь его точно напоят до смерти. И когда ему протянули темно-зеленую, искрящуюся на неярком ормалленском солнышке бутылку, он с чувством близкой смерти одними губами прошептал:

— Я непьющий...

— Что? — не расслышал сидящий рядом харбинер. — Не будешь, что ли?

— Не... я не пью, — обреченно выговорил арденец и приготовился к худшему.

— Не пьешь — и хорошо, нам больше достанется, правда, Аргэрэн?

— Правда, — подтвердил светловолосый громила Аргэрэн. — Стэрманцы, они полезные, от них пиво остается.

Адмир не верил своим ушам — как, его не будут насильно поить водкой и даже пивом?

— Аргэрэн, — тихо спросил он у соседа. — Но на Вильярэсте говорят, что вы поите водкой всех стэрманцев и они от этого умирают...

— Да у нас водки столько не хватит! — рассмеялся Аргэрэн. — Такой драгоценный продукт на всяких там стермей переводить!

— А Стэр сказал, что меня пытать будут... — по-детски растерянно произнес Адмир. Он уже был готов расплакаться.

Астхеннер повернулся к нему:

— Успокойся, стэрманец. После музыкальных упражнений Харадвэста никакие пытки не страшны.

— Тем более, что этим они и ограничиваются, — добавил Харадвэст. — Астхеннер, а может мне еще «|черный эссерейчер» разучить?

Вместо ответа Астхеннер возвел глаза к небу и завыл, как тот самый эссерейчер.

Адмир не выдержал — страшнее всех пыток было неведение:

— Но я ведь Адмир, тот самый! Я еще в «Джейтрине» про Санаврию писал!

— Ты? — глаза Харадвэста округлились от удивления. — Правда, что ли?

— Правда... — вымолвил Адмир и ощутил невероятную легкость и пустоту внутри. Ну все. Теперь они его убьют. Но лучше мучительная смерть, чем мучительное неведение.

— Подожди, я сейчас, — и Харадвэст почти выбежал из комнаты.

Адмир сидел неподвижно, в ожидании страшного. Харбинеры даже умолкли все разом, пристально оглядывая его, и лишь Райни в углу тихо бренчал на гитаре. Наконец Харадвэст ворвался в комнату черным вихрем. В одной руке он держал свежий номер «Джейтрина», в другой ручку.

— На! — протянул он арденцу журнал и ручку. — Автограф оставь.

— Чего, чего? — глупо улыбнулся Адмир. Ему показалось — он не расслышал.

— Автограф, говорю, оставь. Мы же твои статьи наизусть знаем. Здорово ты Санаврию пропесочил.

Адмир машинально взял ручку и расписался. Он на нашел ничего лучшего, чем написать «Добро пожаловать в Ардэн. Адмир Целитель», но Харадвэст был доволен даже этим. Адмир был настолько ошарашен, что бессознательно взял у Аргэрэна бутылку пива и осушил ее до дна, на что Аргэрэн абсолютно не обиделся.

— Я пойду, пожалуй, — нетвердым голосом сказал Адмир, поднимаясь на ноги. — Мне домой надо...

— Ладно, иди, — согласился Харадвэст. — Астхеннер, доведи его до метро, и проследи, чтобы он под поезд не свалился.

Выходя из квартиры, Адмир обернулся и увидел веселое лицо Ширрочки. Она помахала ему рукой:

— Приходи к нам, обязательно!

На Вильярэсте Адмир не раз рассказывал потрясающую историю своего пленения и освобождения из плена. Ему ничего не приходилось приукрашивать — и про непроницаемую дымовую завесу по всей Цитадели, и про неприступные бастионы пустых бутылок и про идеологическое оружие — кайфанца... Только вот про ужасное обличие Харадвэста Жестокого он никак не мог начать рассказывать — не рассказывалось и все тут.