Перехитрил

Золотоволосый, ты держишься слишком гордо,
Словно корона венчает твою голову...

Ниэннах

— А Маугли достанет этот банан?

— Маугли кого хочешь достанет!

Анекдот

Отзвуки песни медленно гасли в высоком зале крепости Тол-ин-Гаурхот, бывшей Минас Тирит. Саурон смотрел на поверженных противников и размышлял, что же с ними сделать. Их наглость была просто невыносима. Мало того, что поперлись куда-то на север с неизвестной целью, так еще и тягаться силой с ним вздумали! Как бы их так наказать, чтоб неповадно было... Откуда-то, словно по чужой подсказке пришли слова «Саурон бросил их в глубокую, черную и безмолвную яму и грозил жестоко умертвить всех, пока один из них не скажет правды. Время от времени видели они, как во тьме загорались два глаза, и волколак пожирал одного из них». Идея была хорошей. Очень хорошей. Но она была не его. Она пришла откуда-то со стороны, словно веление судьбы. А к велениям судьбы Саурон относился весьма критически. Какая хорошая была подсказка судьбы — развязать войну внезапным и сокрушительным ударом! И что в результате? Блицкрига не получились, Химринг и тот не взяли, Барад-Эйтель тем более, а ненормальный король Нолдор вызвал Мелькора на поединок и тот до сих пор хромает. И сейчас — посадит он этих эльфов в яму, а может от него того и ждут? Может, эта победа только кажущаяся и если он поступит по подсказке внутреннего голоса, она обернется полным поражением? «Ну уж нет!» — подумал Гортаур. — «Перехитрю-ка я судьбу! Поступлю прямо противоположно логике. По логике их надо посадить в яму и скормить волкам? А вот не буду!».

— Слушайте меня, — обратился Саурон к эльфам. — Незваными пришли вы на мои земли, но отныне гостями моими становитесь вы и в пределах острова вы свободны. — Он повернулся к оркам. — Размещаете их всех по гостевым покоям и чтоб волос ни с чьей головы не упал! Это приказ! — добавил он, поймав недоуменные взгляды орков.

Финрода Саурон лично донес до предназначенной для него комнаты и долго сидел с ним, приводя в чувство. Заботу о себе со стороны повелителя Волчьего Острова бывший король Нарготронда воспринял как должное. Даже спасибо не сказал. Впрочем, Гортаур этого не заметил, а покинул Финрода сразу после того, как тот более или менее пришел в себя. Дел на Тол-ин-Гаурхот было, как всегда невпроворот, а эльфы сами себя прекрасно восстановят — на то они и эльфы.

Отправив с летучей мышью очередной отчет Морготу, Саурон решил пойти прогуляться по цитадели. На некоторое время можно было расслабиться и посмотреть, как там поживают предоставленные сами себе эльфы. Текучка грозила погрести под собой, а тут какое-никакое развлечение. Саурон лениво подумал, что хорошо сделал, что не посадил эльфов в яму, ибо на свободе эльфы ведут себя естественее, а, что естественно, то интересно.

Первое, что увидел Гортаур, были два орка, занятые побелкой потолка. Один из них держал стремянку, второй деловито водил кистью по грязно-серой поверхности.

— Что вы тут делаете? — недоуменно спросил Саурон.

Услышав голос повелителя верхний орк вздогнул и белые капли посыпались с кисти на темя нижнему орку.

— Обрати внимание, — подал голос нижний орк, — что твоему товарищу на голову падают капли извести.

— Ремонт делаем! — отозвался верхний орк. И добавил обращаясь к нижнему: — Извини меня, пожалуйста. Тебе дать мой носовой платок обтереться?

Упоминание о ремонте поразило Саурона еще больше, чем вежливость орков. Слова «ремонт» я повседневном языке Черной Твердыни вообще не существовало, ибо считалось гораздо проще разрушить и построить заново, чем ремонтировать и доделывать уже построенное.

— Зачем ремонт?

— Ну как это зачем? — переспросил неизвестно откуда взявшийся Финрод. — Разве ты не хочешь, чтобы твоя крепость была красива не только снаружи, но и изнутри?

У Саурона были другие представления о красоте, но он промолчал и отправился дальше. По пути следования ему то и дело попадались орки, красящие стены, шпаклюющие полы, устанавливающие светильники, и непременно под руководством одного из эльфов.

В круглом зале центральной башни двое эльфов сосредоточенно довинчивали последние гайки на четырехсотсвечовом светильнике, а еще десяток орков со стремянками стояли в ожидании приказаний.

— Это что такое?

— Люстра, — ответил эльф, не оборачиваясь.

— Зачем мне люстра? Факелов недостаточно?

— Друг Гортаур, — вмешался подошедший Финрод, — свет должен быть не только ярким, но и красивым.

Саурон хотел было сказать, что свет ему вообще не нужен, но сдержался, ибо в это время орки как раз начали укреплять люстру под потолком и малейшее возмущение окружающего пространства могло бы привести к ее падению. А падение тяжелой люстры, даже с незаженными свечами, было ненамного лучше падения цитадели. Даже чем-то хуже, ибо после падения цитадели можно было о ремонте не заботится — пусть заботтся те, кто ее уронил.

Гортаур только сплюнул на пол (за его спиной орчанка тут же вытерла плевок чистой тряпкой) и пошел на улицу проветриться. Во дворе крепости красовалась большая яма, вымощенная изнутри мрамором и наполненная водой. Орки под руководством эльфа как раз заканчивали прилаживать железные поручни к лесенке, ведущей вглубь воды.

— Что это? — спросил Саурон, хватаясь за сердце. Как истинный служитель Тьмы, воду он не любил.

— Бассейн! — безапелляционно ответил Финрод, выныривая со дна такового.

— Зачем нам бассейн? У нас же целый Сирион под боком!

— У Сириона течение бурное, вода холодная, а плавать хочется всегда, — пояснил Финрод. — К тому же учить плавать лучше всего начинать в спокойной обстановке.

— Кого учить? — растерялся Саурон.

— Да хоть тебя! Спускайся, поплаваем! — и Финрод поплыл вдоль бассейна, с выражением неземного блаженства на лице.

— Спасибо, не хочу, — пробормотал Саурон и пользуясь тем, что король Нарготронда наслаждается купанием, поспешил удалиться. Попросту говоря, сбежал.

Пробежав без остановки несколько внутренних двориков, Саурон остановился и почти без чувств плюхнулся на землю.

— Зачем ты сидишь на земле, если есть скамейки? — послышался спокойный и удивительно знакомый голос.

Саурон поднял голову и увидел Финрода, сидящего на изящной деревянной скамье с резной спинкой и наблюдающего за посадкой цветов в клумбе посреди дворика. В руках эльф держал пергамент и перо и время от времени что-то сосредоточенно чертил.

— Что ты рисуешь? — спросил Саурон.

— План перестройки крепости. Видишь ли, я строил ее триста лет тому назад, а с тех пор положение в мире изменилось и, как я считаю, в теперешнем виде крепость не удовлетворяет своим задачам. Вот смотри сюда — эту башню мы сносим, взамен ее делаем две вот здесь. А вот отсюда надо прорыть подземный ход по обе стороны реки, я предлагал это сделать еще Артаресто, но у нас не было такой дешевой и неприхотливой рабочей силы как сейчас. А если ты еще позаимствуешь у Моргота пару балрогов, то задача решится совсем просто...

Дальше Саурон не стал слушать, а бросился прочь, не в силах сдерживать нахлынувшую ярость. Цитадель они, видите ли, собрались перестраивать! Балроги им, видите ли, нужны для прокладки тоннеля! Да еще этот вездесущий Финрод! Интересно, почему он, майя, не может находится в двух местах одновременно, а Финрод может, хотя он всего-навсего эльф? Или он захватил в плен не одного Финрода, а штук восемь? Предоставил, называется, эльфам свободу! Да еще немного — и они самого его в работу впрягут, как впрягли его орков! Еще немного — и Финрод вспомнит, что Саурон был некогда майя Ауле и заставит самого таскать камни и рыть ямы под застройку! Ну уж нет! Пускай уж исполнится веление судьбы, пускай исполнится все, что угодно, только не давать этому наглому золотоволосому эльфу хозяйничать в его крепости, как у себя дома! А то ведь того и гляди, до Ангбанда доберется! И Мелькора заставил лично башни Черной Цитадели по своему проекту переделывать! Не бывать этому!

И тогда Саурон бросил их в глубокую, черную и безмолвную яму. И был безумно рад, что наконец-то от них отделался.