Охотный ряд или Три Ниенны под окном

Ленинградский вокзал города Москвы был, как всегда, шумен и наполнен толпой.

— Пригородный поезд из Твери прибывает к шестой платформе, левая сторона. Пригородный поезд... — надрывался голос диктора из расставленных повсюду динамиков. На перроне, в ожидании славной охоты на зайцев, курили несколько контролеров и ментов. Мимо них сновали тяжело нагруженные дачники, провожаемые их жадными взглядами.

К шестой платформе медленно подползла грязная зеленая электричка и оттуда вывалилась людская толпа, сметающая все на своем пути. Чуть погодя из вагона неспешной поступью вышла высокая рыжеволосая девушка в джинсах и джинсовой куртке. Из тамбура озадаченным взглядом на нее смотрел контролер. Ему надо было что-то сделать и куда-то пойти, но он совершенно забыл, что именно. Он даже забыл, кто он такой и зачем оказался в этой электричке. Отчаявшись вспомнить, он махнул рукой и отправился к вокзалу пить пиво.

Девушка гордо прошла через суетящуюся толпу дачников и подошла к пригородному расписанию, где ее уже поджидали двое — решительная брюнетка в оранжевой куртке и черных брюках и громильного вида парень в серой куртке.

— Мистардэн! Привет! — радостно произнесла она. — Как вы тут без меня?

— Да ничего. Еще одного Аста вынесли. А это Хиннэр, мой муж.

Муж затравлено улыбнулся. Мятежница подала ему руку:

— Ну привет. Возьми мой рюкзак, а то он тяжелый.

Хиннэр покорно принял рюкзак.

— Когда мы в Питер едем? — деловито спросила Мистардэн.

— Завтра днем либо вечером. Но лучше днем. В Твери вокзал платный и менты злые, никакой магии на них не хватит. Ой, смотрите — контролер.

Возле них остановился тот самый контролер с тверской электрички. В руке он держал бутылку пива, а его мутный остекленевший взгляд был прикован к Мятежнице.

— Кажется, я на него не ту зомбировку поставила, — испуганно произнесла она. — Он должен был отстать и забыть про билет, а вместо этого он за мной ходит и собачьими преданными глазами смотрит. Про билет, правда, все равно забыл...

Мистардэн снисходительно посмотрела на майяра:

— Ну что за майяры пошли! Учишь, их учишь, а все впустую. Ты его зачем-то астаирячьей установкой на себя зомбирнула. Тебе низший нужен?

— Нет...

— И мне не нужен. Сейчас сниму, — Мистардэн повернулась к контролеру и самым обворожительным голосом, на который только была способна, произнесла: — Извините, у вас закурить не найдется?

— Не курю, — машинально ответил контролер, оглянулся кругом и решительно повернул к зданию вокзала. Кажется, он все-таки вспомнил, кто он такой.

— Ну что, — удовлетворенно сказала Мистардэн, — поняла? В следующий раз сразу ставь нужную установку. Муж, стрельни сигарету.

Хиннэр мгновенно испарился.

— Ты его что, за майяра держишь? — ревниво спросила Мятежница.

— Нет, за мужа. А это существо еще более бесправное, чем майяр, так что не ревнуй. Как там Годдэрт поживает?

— Годдэрт с Рэйвэном пьянствует. Совсем от рук отбился. Собирается «Черные хроники Иллэрны» писать.

— Ниенна он после этого, — констатировала Мистардэн.

— А Мэрраин черные хроники Ормаллена пишет. Назвала их «Крылья черного харбинкора».

— Еще одна Ниенна... Где она видела крылья у харбинкора? Перья повыдергиваю! — рассердилась Мистардэн. — Пора открывать сезон отстрела лишних Ниенн.

— А Ниенну Московскую ты тоже будешь отстреливать? — поинтересовалась Мятежница.

— Ее в первую очередь! Она постоянно у меня в хрониках Мистиэра цитируется. И с хрониками Арты меня опередила. Я сама была на Арте и могу подтвердить — не так все это было, совсем не так!

Мятежница промолчала, подумав про себя, что если Мистардэн была на Арте, то там, действительно все было совсем не так. И вообще, скорее всего, ее там звали Мелькором.

Вернулся запыхавшийся Хиннэр, неся перед собой, как драгоценность, несколько сигарет. Алвэнна критически осмотрела принесенное и сунула сигареты к себе в карман, оставив мужу «Беломор» и «Приму». Потом подумала и, пожалев бедного смертного, добавила еще «Nord Star».

— А почему ты Хиннэру серую зажигалку дала? Он что, пустотник? — спросила Мятежница.

— Пустотник, — с торжеством ответила Мистардэн. — Он из Аста Элранны, а я его перевоспитываю.

— Я Артхенниец... — робко произнес Хиннэр.

— Все равно пустотник, — отрезала Мистардэн. Иметь личного пустотника было чрезвычайно лестно для ее айнурского самомнения. — Мы сейчас куда?

— Поехали на Арбат, — предложила Мятежница. — Ништяков поищем, а если не найдем, я куплю чего-нибудь, у меня деньги есть.

— Ну пошли на троллейбус, — согласилась Мистардэн и взяла майяра за руку. Муж покорно плелся следом, то и дело останавливаясь, чтобы стрельнуть сигарету. По дороге Мистардэн освещала Мятежнице текущую ситуацию в Арде.

— А когда же вы успели Аста вынести?

— На моей свадьбе. Жалко, тебя не было. Мы оставили гостей и предков пить, а сами пошли в другую комнату энергуйствовать. Пока мы Аста выносили, они, сволочи, все без нас выпили.

— Эмиссарам дорог пить вредно, — философски заметила Мятежница.

— Наоборот! — категорически возразила Мистардэн. — Им не пить вредно, ибо, будучи трезвым, с ума сойдешь в такой Арде.

На троллейбусной остановке стояла большая толпа, но влезть им все-таки удалось. Мистардэн умудрилась даже сесть, опередив двух неповоротливых старушек. Те неодобрительно косились на нее, вполголоса ворча про современную молодежь, но совесть Алвэнны была чиста. Перворожденный Айну достаточно стар, чтобы ему уступали место в общественном транспорте. И вообще, не каждый день вершители судеб Арды в троллейбусах ездят.

Неожиданно к ним подошел широкоплечий мужик с удостоверением контролера и требовательно произнес:

— Билеты предъявите.

Хиннэр стал судорожно оглядываться по сторонам, ища куда бы спрятаться. Мятежница вопросительно глянула на Алвэнну. Та кивнула:

— Давай сама.

Мило улыбаясь, Мятежница пристально посмотрела в глаза контролеру. Тот пошатнулся, чуть не потеряв равновесие, уцепился за поручень, обвел салон троллейбуса непонимающим взглядом и вдруг заговорил микрофонным скрипучим голосом:

— Граждане пассажиры! Наш электропоезд следует до станции Москва со всеми остановками. В вагонах просьба соблюдать чистоту и порядок...

— Идиотка! — с ужасом выдохнула Мистардэн. — Я чему тебя учила?

Майяр совсем растерялся и, чуть не плача, заглянул в глаза валару:

— Я не знаю, как это снимать...

— Ты никогда ничего не знаешь. Ладно, сама сниму. Извините пожалуйста, у вас закурить не найдется?

— Курить в вагонах и тамбурах электропоездов строго запрещается, — автоматически отозвался контролер.

— Хиннэр, давай ты, — приказала Мистардэн. Здесь слишком тесно для моей второй формулы.

— Вся власть Советам! — отозвался Хиннэр. — Да здравствует Коммунистическая Партия!

— Наш дом — Россия, — возразил контролер. — Рыночная экономика — единственный путь развития общества.

Хиннэр беспомощно развел руками:

— Я, кажется, его на политику зомбирнул...

— Идиоты! — с глубоким чувством собственного превосходства произнесла Мистардэн. — Отойдите!

Она внимательно оглядела окружающее пространство, прикидывая, хватит ли в нем места для размахивания руками и уже приготовилась к таковому, но тут в троллейбус ввалился в стельку пьяный мужик, сопровождающий свое передвижение отборными ругательствами. Навалившись на контролера, он произнес длиннейшую фразу, в которой печатными словами были только предлоги и местоимения. Неожиданно глаза контролера стали осмысленными и он взял мужика за шкирку:

— Ваш билет.

— ... ... ... билет! ... ... ... мать! — не замедлил откликнуться мужик.

— Тогда на выход! — не сдавался контролер.

В ответ мужик начал обстоятельно рассказывать что, по его мнению, следует сделать с билетом и куда следует пойти контролеру, но тут троллейбус открыл двери и контролер, продолжая держать мужика за шиворот, вывалился на улицу.

— Вот это формула! — восхищенно протянула Мистардэн. — Хиннэр, ты запомнил?

— Нет... — смущенно вымолвил Хиннэр. Он не понял и половины произнесенных мужиком слов, но признаваться в этом ему было стыдно.

Мятежницу, пунцовую, как кремлевская звезда, можно было и не спрашивать. Мистардэн разочарованно вздохнула:

— Жалко, такая формула пропала!

— Слушай, Хиннэр, а ты что — коммунист? — заинтересованно спросила Мятежница.

— Да, я коммунист! — гордо ответил Хиннэр. — Я твердо стою на позициях марксизма-ленинизма.

— Они же материалисты, а ты энергуй. Они ж в Бога не верят!

— Ну и что, я тоже не верю.

— Как это не веришь? А я? — зловеще произнесла Алвэнна. Хиннэр под ее взглядом съежился от страха, но нашелся-таки:

— Так ведь Карл Маркс про тебя еще не знал. Он про того Бога, который в Библии, говорил, что его нету...

— Бог из Библии тоже есть, — возразила Мистардэн. — Только он сволочь.

— А может, его вынесем? — предложила Мятежница. — Богом ты будешь. А я твоим дэхрэшшером, то есть архангелом.

Мистардэн задумалась. Перспектива вынести Бога этой земли и самой стать таковым выглядела весьма заманчивой. Но по множеству разнообразных причин сделать это прямо здесь и прямо сейчас Мистардэн не могла. Однако Мятежница своим предложением раззадорила ее и, чтобы успокоиться, неугомонной Айниэ непременно требовалось кого-нибудь вынести.

— Самаэля еще успеется. Давай кого-нибудь другого вынесем.

— Давай! — радостно подхватила Мятежница. — А кого?

— Да кого угодно. Остановителя нельзя, он почти артхенниец. Давай Аста вынесем. Я всегда Астов выношу.

— А следующий хуже не станет?

— Следующего — тоже вынесем.

«И до каких пор мы будем их выносить?» — хотела поинтересоваться Мятежница, но привычно промолчала. Уж если Мистардэн подписала кому-то смертный приговор, ее не остановит сам Великий Остановитель, с недавних пор сочувствующий артхеннийцам.

— Хиннер, вынесем Аста?

— Ну давай, — уныло ответил Хиннэр. — Кажется, мы выходим.

Они вылезли из троллейбуса и направились в сторону Арбата.

— Значит так, — распорядилась Мистардэн, садясь на паребрик напротив «Макдональдса». — Ты, — кивок в сторону Хиннэра, — стреляешь мне сигареты, а ты, — обращаясь к Мятежнице, — даешь мне Лаурвиша.

Мятежнице не очень хотелось энергуйствовать прямо сейчас, ибо, во-первых, она несколько отвыкла от эмиссарской работы, а во-вторых, обнаружила полстакана вкусного молочного коктейля и усиленно старалась это скрыть от валара.

— Опять я, — недовольно проныла она, но подчинилась.

Лаурвиш выглядел очень усталым и не надо было обладать третьим зрением, чтобы это заметить. Он успел наделать столько подлостей и гадостей, что уже и не знал, что бы ему еще придумать. Да и врагов нажил себе столько, что уничтожать их поодиночке было бесполезно. Вот тогда-то Лаурвиш и задумал уничтожить всю Арду. Он как раз занимался обдумыванием своего гнусного замысла, когда Мятежница позвала его на мыслесвязь.

— Ну что тебе еще? — злобно произнес он, залпом выпивая остатки коктейля, к которому Мириарда протянула было руку. — Почто бедного пустотника беспокоишь?

— Это ты-то бедный пустотник? — насмешливо произнесла Мистардэн. — Зачем детей мучаешь?

— Чтобы из них Аста-ири выросли!

— А за каким лысым валаром в бездну полез?

— С къерт-ориннэр опытом обмениваться.

— А что ты в не-Арде потерял?

— Эксперименты с Гаэл провожу.

— А всю Арду ты от этого не грохнешь?

— Грохну, — гордо ответил Лаурвиш. — Именно это я и собираюсь делать.

— Ты же себя и весь свой орден вместе с Ардой грохнешь!

— А мне пофиг, — честно признался Лаурвиш. — Я же Великий Равнодушный, мне все пофиг.

— Слушай ты, Великий Равнодушный, — угрожающе произнесла Мистардэн. — Я тебя самого в безднотварь превращу и в не-Арду отправлю, если ты не прекратишь своих гнусных деяний. Понял? А теперь — убирайся отсюда!

Как ни странно, Лаурвиш приказанию убираться подчинился. Мятежница облегченно вздохнула:

— Уф... А последнюю фразу я не разобрала.

— Зато я разобрала. Но я туда не пойду.

— Куда? — спросил подошедший Хиннэр.

— Туда, куда меня Лаурвиш послал. Пусть сам идет. Дай сигарету. Мятежница, ты опять весь ништяк без меня сожрала?

— Это не я, это Лаурвиш... — попыталась оправдаться Мятежница.

— Все бы тебе на пустотников сваливать. Пошли. Будем думать, как Аста выносить.

— А что, как в прошлый раз нельзя? — робко поинтересовался Хиннэр.

— Ты идиот или притворяешься? — смерила его презрительным взглядом Мистардэн. — Конечно, нельзя, он же с не-Ардой связался.

Хиннэр так и не понял сложности взаимодействия стихий, да и Мятежница, честно говоря, тоже. Однако спорить они не стали.

— Значит так. Чтобы вынести Астениэра, нужно побрать часть его силы. То есть Великую Асту.

— А где ее взять?

— Сейчас подумаю.

Однако, додумать до конца Мистардэн не успела. Стоявшая у какого-то ларька пирамида ящиков из-под пива обрушилась на тротуар с оглушительным грохотом. Еще чуть-чуть, и кого-нибудь из троих долбануло бы ящиком по голове, так что не помог бы сам Элрэн, Великий Возродитель.

— Побежали! — скомандовала она и все трое вихрем понеслись по Арбату, расталкивая прохожих и пугая встречных ментов.

У Арбатской площади Мистардэн остановилась.

— А с чего мы так рванули? — наивно спросил Хиннэр.

— Сейчас бы из того ларька вылез мужик и сказал бы, что мы эти ящики повалили. Тем более их Лаурвиш грохнул своим файрболлом.

— Смотрите! — Мятежница показала на здание ресторана «Прага», укутанное серой материей и строительными лесами. На лесах гордо красовалась табличка с названием фирмы «Ast».

— Все-таки он не дурак, этот Лаурвиш, — констатировала Мистардэн. — Начать эмиссию с приобретения недвижимости — это очень расчетливо... — Она немного задумалась и затем, спохватившись, произнесла: — А теперь быстро меняем мироощущение. Пока до нас еще не добрались.

— Мироощущение — это что? — тупо уставившись на лоток с бананами, спросил Хиннэр.

Мистардэн не удостоила его ответом и повернулась к Мятежнице. Та оказалось более сообразительной.

— Хорошо, давай ты будешь Мелькор, я Саурон, а ты... ну Саруман хотя бы.

— Какой я тебе Мелькор? — возмутилась Мистардэн. — Ниенне выдам. Не забывай, где находишься!

— Ну давай я буду... Фродо, а ты...

— А я Горлум! — выпалил Хиннэр, продолжая медитировать на лотки со съестным. — Сладенькая рыбса...

— А я что — Гэндальф что ли? — вышла из себя Мистардэн. — Ты можешь взять квэнту не из Толкина?

— Ну давай я Золушкой буду...

— Ты еще курочку Рябу вспомни. Попроличнее выбрать не могла? Что ты так смотришь, как будто к тебе на мыслесвязь пришли?

— Так ведь пришли... — растерянно проговорила Мятежница. Кажется, со сменой мироощущения они опоздали.

Пришедший оказался всего-навсего ребенком лет пяти на вид и бодро выпалил:

— А я тебя выносить пришел! Я злой пустотник!

Мистардэн сменила свирепое выражение лица на ласковое и тоном заботливой нянечки произнесла:

— Здравствуй, маленький! Иди сюда, я тебе по голове поглажу.

— Нет, я тебя сначала вынесу!

— Малыш, если ты меня совсем убьешь, как я смогу тебя по голове погладить?

Ребенок недоуменно посмотрел на Мириарду. Ему и в голову не приходило, что такую хорошую и добрую тетю можно совсем убить.

— Я не хочу тебя убивать! — расплакался он. — У меня киска есть! И звездочка!

— Сердце-Звезда, — прокомментировала Мистардэн. — Зови кого-нибудь из артеннийцев, пускай заберут.

— Ну все, хана, — сказала Мистардэн после того, как ребенка отвели в Артхенну.

— Почему хана?

— Не знаю почему, но хана. Купи банан.

Мятежница покорно направилась к лотку и купила два банана — для себя и для валара. Муж, по ее мнению, сего деликатесного продукта был недостоин.

— А теперь пошли.

— Куда?

— Куда-нибудь. Отсюда подальше.

Хиннэр и Мятежница послушно двинулись вслед за Мистардэн, которая после первого же поворота потеряла ориентацию. Она прекрасно знала географию дорог Арды и, как иногда казалось Мятежнице, географию любого из миров этой самой Арды, а вот расположение улиц не только в полузнакомой Москве, но и в привычном Петербурге для нее оставалось загадкой. По дороге раза четыре приходили астята выносить Мириарду. Самому младшему из них было часа два и свой файрболл он потерял по дороге.

Мятежница недоумевала, что же опасного нашла Мистардэн, как вдруг та неожиданно остановилась.

— А меня выносят, — произнесла она в пространство. И замолчала.

— Что с тобой? — всполошилась Мятежница.

Мистардэн заговорила равнодушным пустотным голосом:

— Я, Насрэйш, начальник секретной полиции Аста-ири, заявляю вам, что если вы не перемените свои гнусные намерения относительно Лаурвиша, на вас будет объявлена Серая Охота.

— Брысь! — шикнула на него Мятежница. Странно, но пустотник после этого удалился. Майяр напоследок швырнул в него файрболлом.

— Ты меня сейчас убьешь, — проворчала Мистардэн. — Что это было?

Мятежница, запинаясь, повторила слова пустотника.

— Ходят тут всякие, вынести грозятся... Мы вообще где находимся? Заблудишься тут...

Мятежница и Хиннэр посмотрели на стенку ближайшего дома и хором прочитали табличку: «улица Охотный Ряд».

— Хорошее начало для Серой Охоты, — прокомментировала Мистардэн.

— А что такое Серая Охота?

— Это значит, весь Серый Клан будет стараться нас выносить.

— Весь Серый Клан? — ужаснулась Мятежница. — Как, все сразу?

— Нет, по одному. Ну и длинная же получится очередь!

— Что делать будем?

— Что дичь на охоте делает? Убегает. Вот и пошли.

И они пошли, самым быстрым шагом, на который только были способны. У Мятежницы, правда, возникли сомнения, можно ли скрыться от Серой охоты, бегая по городу, но она решила благоразумно промолчать. Во-первых, валару виднее, во вторых, на бегу говорить неудобно.

Они обошли вокруг Кремля, перешли зачем-то через мост и вернулись обратно, купили возле ГУМа кока-колы, опять пошли в Александровский сад, но по второму разу обходить Кремль было влом.

— Может, в Кремль зайдем? — спросил Хиннэр. — Там они нас точно не найдут.

— Ты дурак или коммунист? — удивилась такой наивности Мистардэн. — Во-первых, им все равно, где мы находимся на физичке. Во-вторых, как раз в Кремле пустотников больше всего. Все наше руководство служит Серому Клану, а Ельцин — Аста-ири.

— Нет, хуже! — не согласился Хиннэр.

— Хуже Аста-ири не бывает, — возразила Мистардэн.

— Все равно мы в Кремль не попадаем, он до пяти, — примирительно сказала Мятежница. — Пошли на Тверскую хотя бы.

Они выбрались на Тверскую и дошли уже до Пушкинской площади, как Мятежница остановилась:

— Все, не могу больше. Давай сядем, а то и на физичке сдохнуть недолго.

Мистардэн тоже устала, но ей не хотелось этого показывать. Однако она согласилась и все трое уселись на свободную лавочку напротив Макдональдса.

И вот тут-то Серая Охота их и настигла.

— Я Митхор Мэннерэст, — сказала Мистардэн. — Где мои подземелья, где мои Кейминчеры, где моя любимая Крайниэль?

Мятежница отреагировала почти мгновенно:

— Что? Твои Кейминчеры? Это мои Кейминчеры! А ну, немедленно возвращай обратно, а то Мэйне пожалуюсь!

— Мистардэн, ты чего, с ума сошла? — испугался Хиннэр.

— Если я Безумец, это не значит, что я сошел с ума. Вианкор, отдавай Кейминчеры, они прокляты!

— Это ты отдавай, а то сам как прокляну, мало не покажется.

До Хиннэра дошло, что, поскольку с ума обычно поодиночке сходят (это только гриппом вместе болеют), то имеет место внешнее нападение. Недолго думая, он сгенерил файрболл и ахнул им, как следует.

— Ой, — сказала Мистардэн. — Я кто?

— Ты Мириарда, — объяснил Хиннэр.

— Нет, я Мелькор, — возразила она. — Где мои темные эльфы?

— Нету твоих темных эльфов,— незамедлительно отозвалась Мятежница. — Мы их всех вынесли.

На этот раз Мистардэн не стала на нее кидаться, а возвела глаза к небу и заговорила трагическим голосом:

— О, Лаан Гэлломэ! Ныне осыпались горьким пеплом сады твои, заросли чернобыльником дома твои, унесены ветром песни твои!

Но этого ей показалось мало для выражения столь великой скорби, и она запела, безбожно перевирая мотив:

На крови траве высоко расти,
Высока трава, не найти пути,
На крови растут травы сорные,
Тучей кружат над ними вороны.

— На крови трава, на траве дрова, не руби дрова там, где валара, — машинально прокоментировала Мятежница. Трава у нее стойко ассоциировалась с дровами, а дрова — с достопамятной ночевкой на даче Годдэрта.

Хиннэр не выдержал:

— Мелькор, значит? А я Ниенна, я тебе сейчас защиту имени устрою. Иди, иди сюда, не бойся, мы же темные, мы же сподвижники...

— Я тебе сама сейчас защиту имени устрою! — вмешалась Мятежница. — Это я — Ниенна.

— Вот тут-то я и вынесу всех лишних Ниенн! — обрадовалась Мистардэн, выходя из мироощущения Мелькора. — Ибо истинная Ниенна тут я.

Хиннэр растерянно смотрел на них, не зная, что еще предпринять. На него, как на смертного, Астовы установки не действовали.

— Мириарда, — отчаянно проныл он, — Ты не Ниенна. Это Лаурвиш тебя выносит.

— Лаурвиш? — заинтересовалась Мистардэн. — Астэниэр, что ли? А ну, подавайте его сюда!

— Ну что? — спросил Лаурвиш из носителя Мятежницы, довольно ухмыляясь.

— Иди, иди сюда, не бойся, мы же с тобой пустотники, мы же сподвижники... Астениэр, значит?

За всю свою полную злодеяний жизнь Лаурвишу приходилось приканчивать кого угодно — черных крылатых валаров, светлых крылатых валаров, злобных пустотников, артхеннийских пустотников, высших, низших, возродителей, выносителей, отменителей, бездников и прочая, прочая и прочая. Но никогда и нигде он не сталкивался с разъяренной Ниенной, проводящей защиту имени.

— Астениэр, значит? — повторила Мистардэн сладчайшим голоском. — А ну-ка, расскажи мне, как звали поезд, на котором Арвен сбежал с Эссерейч?

— Не знаю... — растерялся Лаурвиш.

— А скажи-ка мне, любезный, в каком году по мистийскому и общедайниартскому счету Астениэр проник за стену Мистиэра?

— Не помню, — смутился Лаурвиш.

— А скажи-ка мне, дорогой, как называли ирмаверрийцы цитадель, где Аст впервые создал Венец Отмены?

— Понятия не имею, — выдавил из себя Лаурвиш, съеживаясь все больше и больше.

— А объясни-ка мне, уважаемый, почему...

И тут Астениэр не выдержал. Он сорвал с себя корону (та покатилась по мостовой, звеня и подпрыгивая) и с истерическим криком: «Ну не Аст я, не Аст, только не убивайте!» скрылся где-то за пределами Арды.

Мистардэн подобрала корону с земли и нацепила себе на голову.

— Я же говорила, что мы вынесем Аста, — торжествующе произнесла она. — Мятежница, ты в порядке?

— В порядке... — слабым голосом ответила Мятежница. — А кто же теперь Астениэр?

— Я теперь Астениэр, — гордо заявила Мистардэн. — По закону Серого Клана убитому наследует убийца.

Минут пять все молчали, внимая величию момента. Внезапно Мятежница спросила:

— Мистардэн, а кого же ты теперь выносить будешь?

— Зачем мне кого-то выносить? — не поняла та.

— Ты же всегда Астов выносишь, а теперь сама Аст...

Мистардэн глубоко задумалась и, наконец решившись, сняла корону Астениэра:

— Зови сюда Тоуроша, пускай нового Аста ищет. А потом мы его вынесем.