На одной стороне

Не в том беда, что автор — идиот,
А в том беда, что песня недопета.

Из ненаписанного изврата

Саурону было скучно. Хотелось развлечений, а развлечений не было, если не считать перебранку с одним слишком умным волколаком, знающим триста и один способ ведения войны из-за линии укреплений. Волколак был отправлен в разведку в сторону Нарготронда и Саурон искренне надеялся, что тот не вернется.

Когда дозорные заявили о приближении странного отряда орков (а странным он был потому, что двигался не по расписанию, составленному Мелькором), Саурон обрадовался. Он сам вышел навстречу отряду и пристально вгляделся в лицо главаря. Какое везение! Это не орк! И остальные — тоже не орки! Наконец-то выпала возможность позабавиться!

Саурон прокашлялся, поправил на себе черный плащ, чтобы смотреться поэстетичнее и начал:

Златоволосый, ты держишься слишком гордо —
Словно корона венчает твою голову,
Вот мы и встретились, внук проклятого рода,
Вот мы и встретились, Финрод, король Нолдор!

Неожиданно его песню прервал спокойный голос Финрода:

— Во-первых, ты еще не открыл моего истинного облика — так откуда ты знаешь, что я золотоволосый? К тому же волос под капюшоном не видно. Во-вторых, что означает «внук проклятого рода»? Я не могу быть внуком всех нолдор одновременно. В-третьих, я не являюсь королем нолдор, ибо королем нолдор после смерти Финголфина стал его старший сын Фингон. В-четвертых, ты не знаешь меня в лицо и как ты можешь определить, что я именно Финрод? Все сыновья Арафинвэ златоволосые.

— Но ты же сам признался... — растерянно сказал Саурон.

— Однако до того, как я признался, ты не мог меня узнать! — возразил Финрод. — Ведешь поединок — так веди его по правилам!

Саурон тяжело вздохнул.

— По правилам, так по правилам...

Майя полез в задний карман брюк и вытащил оттуда потрепанную записную книжку. Лихорадочно пролистал ее, нашел нужную страницу и с трагическим надрывом запел:

— Он начал песню черных чар...

— Кто «он»? — спросил Финрод.

— Как кто? — не понял Саурон. — Я, конечно!

— Так и скажи «я начал». А лучше всего — начни сразу. Поешь сам не знаешь что...

— Ты меня поправлять будешь? — рассердился Саурон. — Сейчас я тебе так спою...

Он яростно зашелестел страницами записной книжки, и найдя, что ему было нужно, завыл медленным речитативом:

— И растают твои чары, и надежда твоя рухнет, словно старый пень трухлявый под могучим чьим-то задом...

Саурона остановил дружный смех всех нолдор. Финрод согнулся пополам, держась за живот, а Берен катался по земле, хрюкая от смеха.

— Кто читал мой склерозник и испортил его! — злобно прошипел Саурон. — Поймаю — убью!

— А говоришь — поединок по правилам... — насмешливо протянул Эдрахил. — Сам петь-то не умеешь.

— Как будто вы умеете! — парировал Саурон. — Вот сами и пойте!

Вперед вышел невысокий темноволосый нолдо и низким приятным голосом запел:

У каждого из нас на свете есть места,
Куда приходим мы на миг уединиться...

Финрод схватился за голову.

— Ты уверен, что поешь именно то, что надо?

— Уверен, — радостно ответил эльф. — Там только самое начало из оригинала, а дальше все по другому.

— Нет уж, — проворчал Финрод, — давайте я сам спою.

С этими словами король Нарготронда полез к себе за пазуху и достал оттуда беспорядочную груду бумажек. Бумажки тут же выскользнули из его рук и разлетелись по всему двору. Нолдор кинулись их собирать.

Один из эльфов, бережно прижимая к груди листочки из книги, изукрашенные совершенно непонятными письменами, выступил вперед.

— Мой король, позволь мне?

Финрод неуверенно пожал плечами, но согласился.

— Ну попробуй, Айренар.

Айренар заглянул в свои драгоценные листочки, удовлетворенно вздохнул и запел:

Then sudden Felagund there swaying
sang in answer a song of staying,
resisting, battling against power,
of secrets kept, strength like a tower,
and trust unbroken, freedom, escape;
of changing and of shifting shape,
of snares eluded, broken traps,
the prison opening, the chain that snaps.
Backwards and forwards swayed their song.
Reeling and foundering, as ever more strong
Thu's chanting swelled, Felagund fought,
and all the magic and might he brought
of Elfinesse into his words.
Softly in the gloom they heard the birds
singing afar in Nargothrond,
the sighing of the sea beyond,
beyond the western world, on sand,
on sand of pearls in Elvenland.

Один глаз Саурона полез куда-то на лоб, второй — на затылок. Финрод с ужасом поглядел на Айренара.

— Что это?

— Это оригинал! — торжествующе произнес нолдо.

— На каком языке? — возмущенно выдохнул Саурон.

— На языке оригинала, разумеется! Первоисточник нужно исследовать исключительно на языке оригинала, ибо переводы могут затемнить суть и внести искажение.

— Сказал бы я, кто тут вносит искажение... — пробормотал Берен.

— Вы здесь будете говорить только на том языке, который понимаю я! — провозгласил Саурон. — Ну, держитесь, эльфы...

Повелитель Тол-ин-Гаурхот вновь перелистал свою многострадальную записную книжку и торжественно начал петь:

Игры в свет и тьму таким, как вы, не по плечу,
В мир вошло проклятие, чье имя...

— Пикачу! — радостно заорал Берен.

До Саурона дошло, что он посмотрел не на ту строчку, но было уже поздно. Финрод нашел, наконец, нужную бумажку и запел:

По зову памяти былой
о днях до солнца и луны
Я подымаю голос мой,
чтоб силы сделались равны.

Эльфы приободрились. Саурон понял, что силы сейчас и вправду сделаются равны и вновь принялся листать свою записную книжку. Однако то, что ему было нужно, он найти никак не мог.

— Ты должен запеть о резне в Альквалондэ! — обиженно выкрикнул Саурон.

— А почему это я должен о ней запеть?

«Потому что я слова забыл!» — хотел было сказать Саурон, но удержался.

Один из эльфов, высокий и светловолосый, заговорил, глядя в подобранную с земли бумажку:

— На самом деле это красивый ход — мы не знаем, кто именно запел о резне в Альквалондэ. Финрод своей песней создал Вторичный мир, а Саурон обернул законы этого мира против его создателя.

— Что я создал?

— Кого я обернул? — хором спросили Финрод и Саурон.

— А вот в оригинале, — влез Айренар, потрясая бумажками, — говорится, что...

Закончить ему не дали. Финрод и Саурон вдвоем отобрали у Айренара книжные листы и замотали ему рот алым шарфиком, который Финрод извлек из глубин своего одеяния.

— Откуда у тебя такая прелесть? — спросил Саурон.

— Да это мне Амариэ на прощание подарила, — вздохнул Финрод. — Лучше бы бутербродов в дорогу дала...

— Ну не скажи, — возразил Саурон, — бутерброды ты бы съел и забыл, а шарфик всегда с тобой.

Один из нолдор — невысокий и светловолосый — подошел к Финроду и дернул его за рукав:

— Мы дальше петь будем? А то не по тексту получается!

Финрод пронзил сподвижника яростным взглядом.

— Эленхильд! По какому еще тексту?

— Сейчас скажу, — Эленхильд вытащил из складок своего одеяния толстую книжку и начал энергично ее перелистывать.

Финрод умоляюще посмотрел на Саурона.

— У тебя черного шарфика, случайно, не найдется?

— Найдется! — радостно сказал Саурон. — Элхэ Мелькору перед Войной Могуществ подарила, а я случайно позаимствовал, когда под рукой носового платка не было.

Когда замотали рот шарфиком еще и Эленхильду, Финрод и Саурон вздохнули с облегчением.

— Слушай, — сказал Саурон, — а может ну его, этот поединок. Пойдем лучше пива попьем!

— Пиво — это хорошо, — оживился Финрод. — Но что же про нас потом напишут?

— Да все равно напишут то, что захотят, что бы мы не сделали! — с досадой сказал Саурон. — Вот они, наши враги — переводчики, апокрифисты и толкователи, а мы с тобой, по сравнению с ними, на одной стороне. Пошли пить пиво!

И они пошли пить пиво. И Саурон, и эльфы, и Берен. И даже Айренар с Эленхильдом, после бочонка пива на двоих потерявшие всякую способность изъясняться непонятными терминами. А что потом об этом, с позволения сказать, поединке напишут — так это личные проблемы авторов. Какое до них дело Финроду с Сауроном?