Суета вокруг табуретки

Примарх Сангвиний, он же регент Империум Секундус и исполняющий обязанности Императора Человечества, тоскливо посмотрел на стоящий в центре зала трон. Трон изготовили лучшие мастера Макрагга по указаниям самого Жиллимана, ножки были украшены искусной резьбой, мягкое сиденье позволяло сидеть на нем чуть ли не сутки кряду без малейшего неудобства, а в спинке были сделаны прорези для крыльев. Вот эти прорези Сангвиния категорически не устраивали. Если вставать медленно и с достоинством, то крылья можно было высвободить легко и без потерь. Но, как все сыновья Императора Человечества, Сангвиний сохранял глубоко в душе неистовый темперамент, и иногда он прорывался наружу. Тогда новоявленный Император вскакивал с трона, совершенно не заботясь о сохранности крыльев, и каждый раз на полу возле трона оставалось несколько вырванных перьев. Их тут же подбирали Кровавые Ангелы, и до Сангвиния уже начали доходить слухи о ссорах между его сыновьями по поводу того, у кого больше подобных трофеев.

Трон, перья — это, конечно, мелочи, недостойные испортить настроение примарха в опасное для всей Галактики время. Но нервы Сангвиния и так были на пределе. Случившееся на Сигнус Прайм глубоко ранило его в самое сердце, и он надеялся на передышку, чтобы собраться с силами и сразиться с предателями. Но навалились новые проблемы — смерть Вулкана, скрывшийся неизвестно где Кёрз, Империум Секундус, Лев, подозревающий все и всех... В довершение его любимые сыновья Азкаэллон и Ралдорон вместо того, чтобы морально поддерживать отца, чуть ли ни по минутам высчитывали время, проведенное Сангвинием с каждым из них, и смотрели друг на друга косо, если выяснялось, что другому оказали чуть больше внимания. Сангвиний чувствовал, что еще немного — и для впадения в красную ярость ему не понадобятся даже демоны.

Надо было что-то срочно делать, и если над Жиллиманом, Львом, Кёрзом и сыновьями Сангвиний был не властен (как бы сыновья ни утверждали обратное), то с троном можно было справиться и самому. То есть, самому, конечно, не справиться, но можно было отдать распоряжение. Зря, что ли, он зовется здесь Императором!

Лишний раз беспокоить Жиллимана не хотелось, и Сангвиний окликнул ближайшего слугу, который проходил мимо тронного зала не то по делу, не то просто поглядеть на нового владыку.

— Друг мой, — обратился к человеку Сангвиний со всей мягкостью, на которую был способен, — принеси мне, пожалуйста, табуретку.

Человек почему-то растерялся, хотя, как Сангвиний уже убедился, слуги во дворце не теряли самообладания при виде примарха, а некоторые даже осмеливались делать замечания за грязный пол или сломанную мебель. Жиллиман принимал замечания стойко и приучал к этому братьев. «Порядок в крепости Геры один для всех, — говорил примарх, — мы не должны быть исключением».

— Какие-то проблемы? — все тем же мягким тоном продолжил Сангвиний, не дождавшись ответа.

— Мой господин, — робко заговорил человек, — а что такое табуретка?

Тут уже растерялся сам Сангвиний.

— Ну, как тебе объяснить... — он обрисовал руками контур чего-то полукруглого. — Это как стул, но без спинки. Или скамейка. Тоже без спинки. То, на чем сидят.

Человек глубоко задумался, потом его лицо озарилось внезапной мыслью, и он радостно улыбнулся.

— Будет сделано, господин! — слуга низко поклонился и вышел.

В ожидании, пока принесут табуретку, Сангвиний вызвал Азкаэллона. С Ралдороном тоже надо было поговорить, но Азкаэлону Сангвиний задолжал уже пятнадцать минут и очень не хотел, чтобы глава сангвинарной гвардии расстроился по этому поводу.

На середине разговора за дверью послушался громкий шум. Азкаэллон, после Сигнус Прайм не менее нервный, чем его примарх, выхватил болтер и бросился к двери.

— Не стрелять! — крикнул Сангвиний.

Действительно, стрелять было не в кого. Вместо ожидаемых врагов в комнату ввалилась компания из двух сервиторов и трех человек и вволокла непонятного вида чудовище, в первую секунду напомнившее Азкаэллону о демонических скакунах тварей на Сигнус Прайм. При ближайшем рассмотрении чудовище оказалось садовой скамейкой из темного и прочного на вид дерева. Ноги скамейки изображали переплетение веток, обильно украшенных листьями и плодами.

— Это что? — полузадушенным голосом спросил Сангвиний.

— Это садовая скамейка повелителя Жиллимана! — радостно отрапортовал слуга.

Сангвиний хотел сказать, что просил табуретку, но вспомнил, что скамейку тоже упоминал, и осекся.

Азкаэллон скептически осмотрел скамейку, подошел поближе, потрогал, потом уселся, и лицо его озарилось улыбкой.

— Повелитель! Здесь как раз место для вас и еще одного Астартес!

Выражение лица Азкаэллона не оставляло сомнения в том, кто будет этот Астартес, сидящий рядом с примархом. Сангвиний было сделал шаг к скамейке, но внезапная мысль заставила его остановиться. Что будет, когда понадобится поговорить с Азкаэллоном и Ралдороном не по отдельности, а вместе? Как они будут делить место на скамейке?

— Уносите обратно! — произнес Сангвиний самым суровым тоном, на который был способен. — Она слишком большая. Принесите что-нибудь поменьше!

Сангвиний едва успел отпустить Азкаэллона и взять инфопланшет, чтобы ознакомиться с последними новостями, как очередной слуга принес еще один образчик мебели. Это была скамеечка высотой сантиметров двадцать, а ее сиденье могла полностью закрыть ладонь примарха.

— Это что? — из всех сил стараясь сохранять спокойствие, поинтересовался Сангвиний.

— Это скамеечка для ног госпожи Тараши Ойген! — торжественно доложил человек.

Примарх взял скамеечку и несколько раз повернул ее в руке. Садиться он даже не рискнул — ломать хоть и маленький, но ценный предмет мебели не хотелось. А если бы вдруг скамеечка чудом выдержала вес примарха, то встать с нее приходилось только с помощью крыльев. Делать этого не хотелось, поскольку Сангвиний давал обещание Жиллиману не летать в помещениях крепости Геры.

— Она слишком маленькая, — нарочито мягким и ласковым голосом сказал Сангвиний, отдавая человеку скамейку. — Мне нужна табуретка вот такой высоты, — он провел рукой на уровне груди человека, — и с квадратным сиденьем. Понимаешь?

Растерянный слуга кивнул.

— Госпоже Тараше Ойген передавай мое почтение и извинись за беспокойство.

Когда за человеком закрылась дверь, Сангвиний подумал, что скамейку у Тараши Ойген могли взять и без спроса. И всем очень повезло, если Жиллиман об этом не узнает.

Сангвиний разговаривал с Ралдороном, когда за дверью вновь послышался неясный шум. Ралдорон потянулся было за болтером, но примарх остановил его.

— Не беспокойся, сын мой, это мне табуретку принесли. Я надеюсь, — добавил он менее уверенно.

Сомневался Сангвиний не зря. Принесенное одним сервитором и двумя слугами на табуретку походило лишь отчасти. Квадратное сиденье и высота до уровня плеч человека среднего роста наличествовали, но, кроме того, имелись еще ступеньки и поперечные перекладины, не дающие возможности удобно сидеть.

— Я просил табуретку, — очень мягким голосом сказал Сангвиний. Обычно подобный тон был сигналом для Кровавых Ангелов хватать оружие и бросаться на выручку.

— Это ничем не хуже! — возразили слуги.

— Но что это такое? — поинтересовался Сангвиний.

— Это стремянка! — гордо ответил один из слуг.

А второй добавил:

— Все, как вы просили — и высота, и форма сиденья!

— Уйдите! — слабо махнув рукой, выдавил из себя Сангвиний. — И заберите это!

Когда стремянку уволокли, Сангвиний рухнул на трон, схватился руками за голову и застонал:

— Да что же это такое! Простую табуретку — и то сделать не могут!

— Повелитель, давайте я вам сделаю табуретку! — с готовностью предложил Ралдорон.

Сангвиний подозрительно посмотрел на магистра ордена. В числе его талантов изготовление мебели никогда не наблюдалось, но ради любимого примарха можно было сделать все, что угодно. Хоть демона убить, хоть табуретку сколотить. Другое дело, что Азкаэллон, узнав о такой инициативе Ралдорона, захочет сам сделать табуретку для примарха... и как тогда выбирать, на чем сидеть?

— Видишь ли, в чем дело, — заговорил Сангвиний, — я боюсь, что Жиллиман будет недоволен, узнав, что мы в его дворце устанавливаем свою мебель. Хотя меня назначили Императором, я нахожусь здесь в гостях и не хочу устанавливать в чужом доме свои правила.

Радлолон удовлетворился объяснением. Или же сделал вид, что удовлетворился. Сангвиния устраивал даже такой вариант.

Отпустив Ралдорона, Сангвиний взял инфопланшет и, игнорируя все поступившие новости, стал рисовать эскиз табуретки. Он очень быстро набросал рисунок самой простой табуретки, сколоченной из досок, но чем больше примарх смотрел на набросок, тем больше тот его не устраивал. Сагнвиний стал усложнять эскиз, добавив на сиденья подушку, а на ножки узоры, и так увлекся, что не заметил, как в тронный зал вошел сам Робаут Жиллиман.

— Что происходит? — требовательно спросил Жиллиман. — Мне доложили, что ты требуешь непонятного, и все обеспокоены ненамного меньше, чем во время нападения Кёрза.

— Непонятного? — Сангвиний горько рассмеялся. — Я прошу табуретку! Простую табуретку!

Жиллиан подошел поближе и взглянул на инфопланшет. Нарисованное там никак не подходило под определение «простая табуретка». Если бархат на сиденье можно было раздобыть из старых запасов, то драгоценных камней для украшения ножек просто бы не хватило. А посылать за ними на другие планеты было рискованно — посланники могли вместе с камнями случайно прихватить кого-нибудь из Альфа-Легиона или Несущих Слово.

— Ты Император, — назидательно сказал Жиллиман. — Императору несолидно сидеть на табуретке.

— Я не могу сидеть на троне! — воскликнул Сангвиний, вскакивая с трона. Оглянувшись, он увидел, как несколько перьев, медленно кружась, опускались на пол. — Вот видишь, я скоро вообще без крыльев останусь!

— Не останешься, — невозмутимо ответил Жиллиман. — Выпадание маховых перьев при задевании крыльев о спинку трона невозможно, а выпадение мелких перышек является допустимой погрешностью и не может превысить основной величины, то есть общего количества перьев. Точную формулу могу сейчас написать, если ты не веришь.

— Не надо, — поспешно возразил Сангвиний, — я тебе верю. Но мне неудобно сидеть на троне, даже с прорезями для крыльев! Мне нужна табуретка! Почему никто в крепости Геры не знает, что такое табуретка?

Жиллиман, прежде чем ответить, оглядел комнату. Тронный зал был длинным и узким, с рядами гранитных колонн по бокам, и красная ковровая дорожка посередине вела к высоким мраморным ступеням. Трон, стоящий на возвышении, был завершающим аккордом этой заключенной в камне гармонии. И заменить его табуреткой?.. Это невозможно!

— Мы знаем, что такое табуретка, — медленно заговорил Жиллиман. — Но никто и помыслить себе не может о замене вот этого великолепия, — он обвел рукой пространство, — на простую табуретку! Даже если она не простая, — Робаут чуть кивнул в сторону инфопланшета Сангвиния.

Сангвиний подошел к ближайшей колонне и обхватил ее руками. Сделал было движение, чтобы побиться головой о колонну, но остановился, подумав, что это несолидно для Императора. Даже если очень хочется.

— Я не просил об этой должности, я не хотел быть Императором! — сказал Сангвиний, с трудом сохраняя спокойствие. — Но раз уж я взялся за это дело, неужели ты отказываешь мне в такой малой малости, как физический комфорт? Мне неудобно сидеть на троне! Мне удобно сидеть на табуретке!

Жиллиман подошел вплотную к брату, желая посмотреть ему в глаза, но Сангвиний упорно смотрел на колонну, словно найдя там что-то интересное. Робаут сделал мысленную заметку, что пора, пожалуй, еще раз отполировать камень.

— Тебя ведь не это беспокоит. Мы всегда были терпимы к мелочам, и если мелочь так раздражает, значит, истинная причина беспокойства лежит глубже. Ты несешь бремя тяжелее, чем Империус Секундус. Дело в случившемся на Сигнус Прайме?

Каких-то пару секунд Сангвиний готов был все рассказать, а Жиллиман — все услышать. Но официальная обстановка тронного зала взяла свое: Сангвиний глубоко вздохнул и отошел от колонны.

— Ты не можешь сделать табуретку, достойную этой обстановки? Вот Пертурабо бы сделал... — Сангвиний вспомнил, что Пертурабо на стороне предателей и замолчал. Имя Фулгрима он и произносить не стал, хотя тот тоже был специалистом по роскошной мебели.

Жиллиман отвернулся, словно что-то высматривая между колоннами, потом снова подошел к брату и взял его за руку:

— Я не могу поставить в тронный зал табуретку, какой бы вычурной и искусной она не была, так как это тронный зал, а не табуреточный! Трон — это символ, от которого нельзя отказаться.

— Символ, говоришь, — задумчиво произнес Сангвиний. В его глазах мелькнул огонек озарения. — Трон — это символ, вот пусть на нем символ и сидит!

Жиллиман с недоумением посмотрел на Сангвиния.

— Брат, ты о чем?

— Я выберу себе заместителя из Сангвинарной Гвардии, пусть он сидит на троне и олицетворяет Империум Секундус! А я буду сидеть на табуретке там, где уместно поставить табуретку, и решать все вопросы.

Жиллиман был так ошарашен неожиданным предложением, что даже не сразу нашел, что ответить.

— У меня нет табуретки, — наконец произнес он.

— Но ты же знаешь, что такое табуретка, — не оставляющим никаких сомнений тоном сказал Сангвиний. — Прикажи сделать, можно даже не по моему эскизу, а попроще.

Сангвиний протянул брату инфопланшет, тот машинально взял.

— Договорились? — все тем же, не терпящим возражений тоном спросил Сангвиний. — Вот и отлично. А я поговорю с Азкаэллоном насчет заместителя.

Если бы Сангвиний заранее знал, что придет в голову Азкаэллону, он бы согласился не пускаться в авантюру с заместителем, а вытерпеть сидение на троне. Но измученное борьбой за табуретку сознание временно блокировало все провидческие способности. А когда они вернулись, было уже поздно.