В глубинах памяти

Берта Джоркинс была твердо уверена, что все несчастья в ее жизни обусловлены происхождением. Это не мешало Берте сохранять бодрость духа в любых жизненных ситуациях, но всякий раз, потерпев неудачу, она долго жаловалась на судьбу. Когда ее бросил муж, она два года повторяла на каждом углу, что это именно из-за того, что он — магл, а она — полукровка. Все ее попытки завязать роман с волшебником окончились сокрушительным поражением. Как сочла Берта — по той же причине. И из-за этого же она не могла спокойно работать на одном месте. Стоило ей прийти в какой-нибудь из отделов Министерства магии, так тут же начинались склоки и скандалы. И в итоге через пару месяцев (в лучшем случае — через пару лет) Берта оказывалась в другом отделе, где вновь повторялось то же самое. Выгнать ее из Министерства ни у кого не поднималась рука из-за уважения к ее отцу.

Питер Джоркинс работал в отделе магических происшествий и катастроф и, хотя почти не поднялся по службе за тридцать лет работы, был незаменимым и ценным специалистом. Угораздило же ему увлечься симпатичной маглой во время выполнения одного из заданий! Нечаянной свидетельнице надо было стереть память и гордо удалиться, но у Питера не поднялась палочка. Девушка была не только симпатичной, но и очень разговорчивой, и молчальника Питера это привлекло. Через полгода они поженились, а через два года родилась девочка, которую назвали Бертой.

Девочка и лицом, и характером пошла в мать, унаследовав от отца только волшебную силу, да и то не в полной мере. Зато она обладала способностью оказываться именно в том месте, где происходит что-нибудь интересное, и слышать то, что никоим образом не предназначено для чужих ушей. За это ей порядком доставалось еще в школе. Но Берта была непоколебимо уверена, что доставалось ей только за то, что она полукровка. Переубедить же ее не было никакой возможности, ибо на одно слово у нее находилось десять. Даже отец не мог ее уговорить побольше думать и поменьше сплетничать, ибо Берта тут же звала на выручку мать, а вдвоем они могли заговорить бедного Питера до смерти.

Очередным переводом в другой департамент Берта нисколько не тяготилась. Карьера никогда не значилась в списке ее жизненных ценностей. Смыслом своей жизни Берта считала обсуждение чужой личной жизни и устройство своей собственной. Департамент магических игр и спорта для этих целей был как нельзя кстати. Во-первых, личная жизнь ведущих игроков в квиддич была интересна всему магическому сообществу, а во-вторых, глава Департамента Людо Бэгмен был очень симпатичным мужчиной (несмотря на сломанный нос), бойким, жизнерадостным, деловым и, самое главное, — холостым. С Бертой у них очень быстро установились приятельские отношения — но и только. Но она надеялась, что дело продвинется и дальше. Не мог такой мужчина, как Бэгмен, совсем игнорировать знаки внимания от женщины. Пусть ей уже тридцать семь, но разве это возраст для волшебницы? И фигура у нее далека от идеала — но ведь не все мужчины любят тощих женщин, многие как раз предпочитают толстушек. Есть за что ухватиться. Мама Берты была не худенькая, и дочь пошла в нее.

Вроде бы Берте полагалось быть вполне довольной жизнью. Но что-то ее тревожило. Она не могла понять — что. Этому чувству она могла подобрать только одно сравнение — как будто ее коллеги по работе устроили в соседней комнате любовное свидание, а она узнала об этом через третьи руки и год спустя.

То, что Берта перепутала списки квиддичных команд и получила за это нагоняй от Бэгмена, ее совершенно не беспокоило. Да и нагоняй был совсем легкий, быстро перешедший в дружеское похлопывание по плечу и смех. А вот другое...

Берта могла точно сказать, с какого момента чувство, что она что-то пропустила, переросло в твердую уверенность. Был солнечный весенний день, но у главы отдела магического хозяйства случилось плохое настроение, и с утра до вечера за окнами Министерства моросил нудный осенний дождик. Видимо, хандрить в одиночестве заведующему хозяйством не хотелось. Берта тоже хандрила, и работа совсем не спорилась. В это время в отдел вошла... нет, не вошла, а именно ворвалась энергичная темноволосая девушка в ярко-красной мантии игрока в квиддич. Девушка только что, видимо, долго и заразительно смеялась, и улыбка на ее лице оставалась до сих пор.

— Дженни! — обрадовалась Берта, торчавшая в тот момент в коридоре.

При виде Дженни Сандерс, ловца команды «Пушки Педдл», самые хмурые люди начинали улыбаться, что уж говорить о Берте, которая и хмурой никогда не была.

— Ну, какие новости? — спросила Дженни.

— Да вроде никаких, — замялась Берта. Новостей действительно не было никаких, если не считать надвигающегося Турнира Трех волшебников, а так же неудачи Англии на Кубке Мира. Но об этом знали все, и Дженни, конечно же, не исключение.

— Бэгмен у себя?

— Да улетел куда-то, — махнула рукой Берта, — еще со вчерашнего дня не показывается. У тебя-то как дела?

— Замечательно! — рассмеялась Дженни. — Я замуж выхожу. За капитана «Пэдлмор Юнайтэд».

Берта словно бы с разбегу налетела на стену. Она хотела было что-то сказать еще до того, как Дженни закончила фразу, но осеклась.

— Да ты чего? — не поняла девушка. — Думаешь, я из квиддича уйду? Не дождетесь! А на свадьбу весь отдел спорта позову, и вас с Бэгменом тоже! Праздновать будем на стадионе — мы уже обо всем договорились.

Вот тут-то у Берты и возникло ощущение, что что-то важное от нее оказалось скрыто. Как — у ловца одной команды роман с капитаном другой, а она, Берта, об этом ничего не знает! Ведь не могли они хранить свои отношения в тайне! Особенно Дженни, готовая поделиться с друзьями всеми подробностями своей жизни. А друзей веселая и общительная девушка заводила очень легко. Весь департамент магических игр и спорта ходил у нее в друзьях, не исключая и Берту, и Людо.

А может, она знала, да забыла? Но как Берта Джоркинс может забыть подробности чужой личной жизни? Она может забыть выполнить поручение начальника, купить молока на завтрак, подмести пол в комнате... но такие важные вещи, как романы квиддичных игроков, она не забудет ни за что и никогда!

С того весеннего дня у Берты появилась навязчивая идея, что она забыла что-то очень важное. Относящееся к той сфере, из которой Берта никогда не упускала ничего, — к чужой личной жизни. Но к чьей личной жизни и что же это были за факты?

Берта изо всех сил старалась наверстать упущенное. Ни одного человека не выпускала из своего кабинета без долгого разговора за чаем. Постоянно бегала по Министерству, под малейшими предлогами заходила в другие отделы и выспрашивала, выспрашивала... Не миновала она и бывшего своего начальника — мистера Крауча, тем более что здесь предлог был не надуманный, а самый что ни на есть реальный. Надо было уточнить список стран, куда собирались отправлять портключи перед финальным матчем чемпионата мира. Пока шел деловой разговор, Берте показалось, что Крауч смотрит на нее дольше и пристальнее, чем положено при деловом разговоре.

А может быть, она забыла какие-то подробности из его личной жизни?

Да нет, какая может быть личная жизнь у Барти Крауча, этого ходячего приложения к своду законов? То, что после смерти жены Барти никого не завел, наметанный глаз Берты отметил сразу. И на Крауча тоже никто не засматривался. На такое, пожалуй, посмотришь — сразу холодом шарахнет.

Берта тоже никоим образом не рассматривала Крауча в свете устройства своей личной жизни. Даже и помыслить о таком не могла. Другое дело Людо Бэгмен.

Но и с Людо Бэгменом в последнее время ничего не складывалось. Начиналось все хорошо, Людо испытывал к Берте искренний интерес и симпатию, но чем дальше, тем отношение Бэгмена становилось все более снисходительным. А снисхождения Берта стерпеть не могла. От какой-нибудь тетушки — одно дело, а от потенциального объекта своего романа — совсем другое. Они могли все так же непринужденно беседовать в рабочем кабинете или буфете Министерства, он всегда прощал ее мелкие ошибки в работе — но Берта видела, что это не из-за симпатии к ней, а из-за легкости его характера. Точно так же он мог разговаривать с кем угодно и прощать всех своих сотрудников.

Новостей кругом была чертова уйма, но Берту это нисколько не радовало. Ей казалось, что самое интересное происходит без ее ведома. Даже историю о сбежавшем из Азкабана Сириусе Блэке она услышала не из первых рук — никто из тех, с кем она говорила, лично Блэка не видел. Даже Люпин, которого она подкараулила однажды воскресным днем в «Трех метлах». Люпин вообще все больше молчал, и их разговор очень быстро превратился в монолог Берты. А потом, когда Берта вышла прогуляться по Хогсмиду, к ней пристала большая черная собака и не отвязалась, пока ей не скормили два из пяти пирожных, купленных в «Сладком королевстве». Берта собак не боялась, но бродячих собак считала созданиями бесполезными. По собаке можно многое сказать об ее хозяине, но от собаки без хозяина не узнаешь ровным счетом ничего.

Потом Сириус Блэк бесследно пропал, оцепление дементоров с Хогвартса сняли, и продолжение поисков шло, но вяло. Берта была уверена, что Люпин помог уйти старому школьному другу, но убедиться в этом не было никакой возможности — Люпин тоже исчез. Уволился из Хогвартса и уехал в неизвестном направлении. На его место был назначен старый аврор Аластор Хмури, о чем Берта услышала случайно, ошиваясь в приемной Департамента Магического Правопорядка. Женщина тут же попыталась напроситься к Хмури на чашечку чая, но получила решительный отказ. У бывшего аврора, видите ли, нет времени. Берта ни на минуту не поверила в отсутствие времени у Хмури. Он просто не хочет ее видеть, считая никчемной сплетницей. Ну и пусть. Она и так о нем многое знает, включая и то, что он старый холостяк и не женился исключительно по причине своей паранойи. Да и не пошел бы никто за такого урода.

Другое дело — Сириус Блэк. На развешанных повсюду фотографиях он выглядел страшненьким, но Берта прекрасно знала, что в данном случае внешность — дело наживное. Отмыть, причесать, подкормить — и взору окружающих предстанет почти такой же красавец, каким Сириус был в школе, когда по нему вздыхала половина Хогвартса. Берта тоже была в этой половине и даже как-то попыталась объясниться с Сириусом, но тот не пожелал уделить ей внимание. А сейчас, пожалуй, Сириус выглядел еще привлекательней — ибо страдание в глазах мужчины делает его для женщины более желанным.

Куда девался Блэк, никто толком не знал. Официальных версий объявлено не было, но слухи ходили разнообразные. Долиш из аврората в разговоре с Бертой решительно заявил:

— Он вернулся к своему прежнему хозяину — Тому-Кого-Нельзя называть! Куда же ему еще было податься?

— Но ведь Тот-Кого-Называть умер? — робко спросила Берта в предвкушении новой интересной информации.

— Такой сильный черный маг, как он, не может умереть! — махнул рукой Долиш. — Говорят, он скрывается в Албании. Вот туда-то Блэк наверняка и отправился!

В Албанию! Берту хватило небывалое возбуждение. Она сама никогда не была в этой стране, но там жила ее тетка — сестра отца. Когда-то давно они с мужем, сотрудником Департамента международного магического сотрудничества, уехали по делам в Албанию, да там так и остались. Тетка очень не любила мать Берты, вероятно за то, что та была магла. Но против племянницы ничего не имела и даже звала ее в гости.

Может, воспользоваться приглашением?

Берта сама не могла понять, что ее вдруг так заинтересовал вопрос местонахождения Сириуса Блэка. Но, может быть, именно с ним связана ее странная забывчивость и ощущение чего-то пропущенного? Допустим, она повстречала его в Хогсмиде и тот стер ей память об этой встрече. Такому сильному черному магу, как Блэк, ничего не стоит это сделать.

По логике вещей, от Блэка следовало держаться подальше. А коль скоро он исчез, обрадоваться этому и не пытаться его разыскивать.

Но Берта Джоркинс никогда не отличалась логическим мышлением. Идея отправиться в Албанию и найти там Сириуса овладела ею целиком и заслонила все бывшие до того мысли и желания.

Тем более Сириус как нельзя кстати подходит под оба пункта ее жизненной программы. Его личная жизнь еще в школе была насыщенна и небывало интересна, а такой кавалер, как он, мог удовлетворить самую придирчивую красавицу. Куда там Людо Бэгмену! Бегает, суетится, и ничего глубокого нет за его веселостью.

Берта твердо приняла решение отправиться в Албанию. Дело оставалось за малым — получить отпуск. Получить отпуск в разгар напряженной подготовки сразу к двум крупным международным соревнованиям — Чемпионату Мира по квиддичу и Турниру Трех Волшебников — было еще труднее, чем поймать Блэка. Но снисходительное отношение Людо Бэгмена пошло Берте на пользу.

— Да, конечно, тебе надо отдохнуть, — охотно согласился он, подписывая бумагу.

Домой Берта летела, как на крыльях. Родителям объявила только, что едет в Албанию навестить родственников — предчувствовала, что ее затея отцу не понравится. И впрямь — было совершенно глупо искать Блэка в одиночку. Ведь если он один раз стер ей память, кто знает, что он вытворит во второй? Но об этом Берта как раз и не подумала.

Первые дни в Албании протекали невыразимо скучно. Двоюродный брат оказался совершенно неинтересным человеком, вся личная жизнь которого состояла из жены и двух дочек, а единственной занимавшей его проблемой было — в какую школу отдать девочек. На заданный в первый же день вопрос Берты, не слышал ли он о скрывающемся в албанских лесах Том-Кого-Нельзя-Называть, брат пожал плечами и произнес:

— Про нашу страну чего только не говорят. То Гриндевальд у нас скрывался, то Волдеморт... Мы не питомник Темных Лордов!

Спрашивать о Блэке не имело смысла тем более.

Черед десять дней Берта поняла, что с нее хватит, и поехала на юг к тетке. Она не воспользовалась ни одним из магических средств передвижения, а отправилась самым примитивным магловским способом. Ей хотелось увидеть и услышать как можно больше, а для этого как раз и следовало двигаться долго и неспешно. Что Берта и сделала.

Ей очень мешало то, что местные жители в большинстве своем не знали английский и смотрели на Берту весьма подозрительно. Тем не менее с помощью языка жестов и нескольких узнанных от брата слов она могла как-то объясняться. Никаких следов ни Сириуса, ни, тем более, Волдеморта обнаружить не удалось, но Берта надежды не теряла. Маглы могли их и не заметить, но она-то не магл!

Однажды ей повезло, и она наткнулась на пожилого уже человека, знающего английский. Весь день они просидели в таверне на окраине деревни. Старичок угощался исключительно за ее счет, но Берту это не смущало, ибо по собеседникам она очень соскучилась.

— Скучно здесь, наверное, в такой-то глуши! — сетовала Берта.

— Ну не скажите! — оживился ее собеседник. — Иногда такие странные вещи творятся!

— Например? — Берта насторожились.

— Был здесь как-то один молодой человек, странный донельзя. Все какие-то истории про вампиров рассказывал и трясся весь, как будто боялся чего-то.

— А когда это было? Недавно?

— Да нет, — старичок махнул рукой, — года три тому назад...

События трехлетней давности, конечно, были интересны, но Берту больше волновало то, что происходит в настоящее время. Тем более Блэк не был замечен ни в каких связях с вампирами.

Старичок ушел, но возбуждение, охватившее Берту во время разговора с ним, осталось. А не Квирелла ли он имел в виду? Тот тоже бывал в Албании, вернулся оттуда помешавшийся на вампирах, а потом при странных обстоятельствах умер прямо в Хогвартсе. Как было объявлено — от сердечной недостаточности. Берту, как знатока всех министерских недомолвок, этот диагноз не обманул — она прекрасна знала, что за ним может скрываться все, что угодно, и скорее всего это была не естественная смерть. Тем более слухи связывали Квирелла с Волдемортом.

Берта решила остаться в этой деревне еще пару дней, а лучше — исследовать лес, пользующийся у местных жителей дурной славой.

Но идти никуда не пришлось. В тот же вечер, когда Берта уже собиралась уходить, в трактир вошел еще один посетитель — низенький толстячок средних лет. В нем не было ничего необыкновенного, разве что он слишком уж воровато озирался по сторонам. По Берте лишь скользнул глазами, не придав ее существованию никакого значения. Но ей вдруг показалось, что она этого человека знает. Почему-то от одного взгляда на него в памяти всплыло имя Сириуса Блэка. При чем тут Сириус Блэк? Этот человечек нисколько на него на похож. Сириус высокий, стройный и красивый, даже после Азкабана. А на этого и смотреть противно.

Но все же он как-то был связан с Сириусом. Берта пристально смотрела на толстячка, пока тот поглощал жаркое, и пыталась вспомнить. Проклятая память, никогда ведь не подводила! Ну ничего, как только она встретит Блэка, тут же сразу все и выяснится.

Когда же она могла его видеть? Если вместе с Блэком, значит, еще в школе. В школе...

Словно бы живая картинка на колдографии, перед Бертой предстало видение солнечного весеннего дня. Ей шестнадцать лет, она на пятом курсе, а Блэк и его компания на третьем. Он стоит прямо перед ней, изумительно красивый, мечта всех девушек Хогвартса, и говорит очень недовольным голосом:

— Ну что ты за нами все время бегаешь?

Берта молчит, не зная, что и сказать заставшим ее врасплох парням. Она действительно повадилась за ними следить, из чистого любопытства и из симпатии к Сириусу, но не ожидала, что ее убежище в кустах будет так скоро раскрыто.

Вместо нее отвечает Джеймс Поттер:

— Влюбилась она в тебя, вот что!

— В меня? — смеется Сириус. — Нет, Джеймс, она слишком хороша для меня. Может, она в Питера влюблена? А, Питер?

Питер! Ну конечно же! Берта вспомнила его имя. Питер Петтигрю. В школе постоянно таскался за Блэком и Поттером, сам же из себя ничего интересного не представлял, разве что в качестве источника новостей, да и то каждое слово из него приходилось вытаскивать клещами.

Но ведь он мертв. Блэк же его и убил. Его и своего друга Джеймса, выдав Тому-Кого-Нельзя-Называть.

А может, они заодно были? Только что-то у них сорвалось, и Блэк попал в Азкабан, а Петтигрю сбежал?

Вот сейчас она все и выяснит!

Берта встала со своего места и подошла к столу, за которым сидел Петтигрю. С самой обворожительной улыбкой (которой он, конечно, был недостоин, но надо же произвести хорошее впечатление!) она тихо окликнула:

— Питер!

Коротышка дернулся так, как будто его ударили заклятьем.

— Мы с вами вместе в школе учились, не помните? — успокаивающим тоном сказала Берта. И, увидев, что Питер все еще смотрит на нее со страхом, добавила: — Я Берта, Берта Джоркинс.

— Что вам нужно?

— Да ничего, просто посидеть, поговорить, — все так же с улыбкой продолжала Берта. — Мы ведь не виделись со школы. А как поживает Сириус Блэк?

От последней фразы Петтигрю вздрогнул, но Берта этого как будто не заметила и продолжала щебетать как ни в чем не бывало:

— Да вы не бойтесь, в здешнее Министерство Магии докладывать не побегу, тем более я и не знаю, где оно находится. Я тут уже две недели с лишним, мне очень нравится эта страна, здесь такие люди симпатичные, вот если бы они еще по-английски понимали!

Питер выглядел так, как будто сначала выпил три бутылки огневиски, а потом его ударили по голове чем-то тяжелым. Но пока Берта говорила, он, кажется, начал немного оживать.

— Э-э-э... — Петтигрю наконец-то уловил паузу и поспешил вклиниться, — а вы не хотите зайти ко мне в гости?

— Вы здесь сейчас живете? В этой деревне?

— Не совсем... Там, в стороне, в лесу.

— А Сириус Блэк с вами?

— Да! — выпалил Петтигрю.

Лицо Берты просияло.

— Конечно, пойдем! — радостно произнесла она.

Поначалу Берта даже и не испугалась. Ни когда они с Петтигрю шли в темноте по лесу безо всяких признаков цивилизованных дорог, ни когда Питер привел ее к покосившейся избушке, в которой если кто-то и жил, то лет сто назад, ни даже когда вместо ожидаемого Сириуса Блэка она увидела нечто мелкое, скрюченное и непохожее ни на человека, ни на волшебную тварь. Нечто оказалось тем самым лордом Волдемортом, но это поначалу вызвало у Берты скорее любопытство, нежели страх.

Страх пришел позже, когда Волдеморт стал ее расспрашивать. Она бы и так все рассказала — умение хранить секреты никогда ей не было присуще. Но рассказывать этому непохожему ни на что живое существу было так странно и нелепо, что Берта сбивалась и даже начала забывать, что именно она хотела сказать. Всплывала какая-то мелочь, типа свадьбы Дженни, которую они действительно устроили на квиддичном стадионе, и даже сама Берта, осмелев, уселась на метлу.

Но это было явно не то, что Волдеморт желал услышать. Он пристально поглядел Берте в глаза, и вот тогда-то она и испугалась по-настоящему. Она еще никогда раньше так не боялась. Издав полувздох-полувсхлип, она рванулась в сторону выхода. Но Петтигрю встал между ней и дверью, а Волдеморт тихо произнес:

— Стой на месте.

Она послушно застыла. Вспомнилась некстати какая-то магловская сказка про удава и кролика, цепенеющего под взглядом змеи. Именно это она сейчас и испытывала. Она сейчас не то что не хотела — не могла говорить.

Но ему это и не было нужно. Он снова уставился своими маленькими красными глазками ей в глаза. И перед мысленным взором Берты стали проноситься картины из прошлого.

Вот она читает полученные от Бэгмена списки заданий к Турниру Трех Волшебников.

Вот она обсуждает с Долишем назначение Хмури преподавателем защиты от темных искусств в Хогвартсе.

Вот они с Барти Краучем сверяют список стран, куда отправлены портключи на финальный матч Чемпиона Мира...

Все это Берта видела в мельчайших подробностях, которые сейчас уже и позабыла. Если бы она так не боялась сидящего прямо перед ней Волдеморта, ей бы даже понравилось. А так — было впечатление, что он не просто узнает от нее информацию, но и высасывает ее саму по капле. Хорошо, что Петтигрю усадил Берту на какой-то сундук, а то она бы давно повалилась на пол от нехватки сил.

Но ведь есть что-то еще — то, что она никак не может вспомнить! Она думала, это связано с Сириусом Блэком...

А может, вовсе и не с Сириусом?

— Ты он меня что-то скрываешь?

— Нет! — Ее сил хватило только на шепот, но прозвучал он как крик. — Я не помню!

— Не помнишь? Это интересно! Легилименс!

Снова калейдоскоп цветных картинок-воспоминаний, одни яркие и четкие, другие совсем расплывчатые. Ей уже не хотелось погружаться в свои воспоминания, их было слишком много, и она не могла остановиться ни на одном из них. Ее словно тащило куда-то, будто она была привязана к бамперу машины, которая разогналась на полную скорость...

И вдруг все остановилось. Водоворот картинок исчез, окружающая действительность в виде полуобвалившейся хижины, освещаемой лишь огнем очага, — тоже. Она оказалась в Министерстве, на своем рабочем месте, только не там, где она работала сейчас, а в Департаменте Международного сотрудничества.

— Эту бумагу надо бы дать на подпись Краучу, но он уехал на встречу, а оттуда сразу домой, раньше утра не появится, — раздался задумчивый голос секретарши.

— Энни, давай я схожу к нему домой и все подпишу, — отозвалась Берта.

— Да зачем? — искренне удивилась Энни. — Он завтра придет и все подпишет.

— Мы же сегодня отправить сову хотели! — заупрямилась Берта.

— Ну ладно, как знаете, — пожала плечами секретарша — мол, мое дело маленькое.

Берта еще никогда не была у Крауча дома, хотя очень хотела. А теперь представился повод — и как она могла им не воспользоваться? Это ведь безумно интересно — посмотреть, как нынче живет бывший глава Департамента магического Правопорядка, который в прежние времена одним своим именем вызывал страх. Держит ли он у себя фотографии жены и сына, которых сам же и погубил? Какой он вообще в домашней обстановке?

Оказавшись перед дверью солидного особняка, Берта долго звонила, пока наконец дверь не открылась. Сначала даже показалось — сама по себе, потому что женщина ждала, что ей откроет мистер Крауч, и смотрела вперед, а не вниз. И только услышав какой-то писк у своих ног, догадалась опустить глаза и увидела домового эльфа.

— Мистера Крауча нет дома...

— Тогда я подожду его, у меня срочное дело, — перебила Берта.

Эльф попытался что-то пропищать, но Берта поворачивать назад не собралась. Ну и что, что дело вовсе не срочное? Эльф-то об этом не знает!

Домовик довел Берту до гостиной, усадил на диван, поставил на маленький столик чашку кофе и вазочку с конфетами и исчез. Берта неспешно огляделась вокруг, улыбнулась и принялась за кофе. Чашка опустела быстро, а Крауча все еще не было. Берта встала и принялась осматривать гостиную. Ничего интересного и, главное, ничего напоминающего о семье Крауча. Но ведь в доме есть и другие комнаты? Можно осторожно погулять по дому, а если она наткнется на эльфа, сказать, что хочет еще кофе.

Берта тихонько рассмеялась и вышла из гостиной. Сначала ей не везло. Три двери, попавшиеся ей, были закрыты. Подергала за ручку — никакого эффекта. Наверное, закрыты на заклятие. Она уже собиралась подняться по лестнице на второй этаж, чтобы попытать счастья там, как вдруг услышала голоса. И не просто голос эльфа — нет, там был кто-то еще!

Но кто может оказаться в доме Крауча, когда тот живет один?

Берту охватило возбуждение. Недаром она сюда пришла — как предчувствовала, что узнает что-то новенькое!

Осторожно, на цыпочках, Берта подошла к закрытой двери и прислушалась.

— Винки, дай мне еще кружку шоколаду, — произнес незнакомый голос. Явно мужской.

— Сейчас, мастер Барти, — а вот это эльф. Но кто же тот, второй? Не эльф, у эльфов голоса тоньше. И что значит «мастер Барти»? Крауча ведь нет дома! Да и не его это голос, Берта голос своего начальника хорошо знала!

Берта услышала звяканье посуды, легкий стук — видимо чашки о стол, а потом снова тот же незнакомый голос:

— Спасибо, Винки.

Пауза — видимо, мужчина пил. Потом опять раздался стук кружки о стол.

— Винки, посиди со мной.

— Я никуда не ухожу, мастер Барти.

— Ну мало ли, вдруг уйдешь? А я не хочу, чтобы ты уходила, я хочу, чтобы ты была со мной. Может, пойдем погуляем? Я так давно не выходил на свежий воздух, кажется, целый год. Я скоро забуду, что это такое — стоять на ветру и дышать полной грудью.

— Вы простудитесь, мастер Барти! Потом, ваш отец очень не любит, когда вы гуляете!

— Мой отец вообще меня не любит и никогда меня не любил, Винки! И не смей возражать! Если бы он меня любил, он бы не отправил меня в Азкабан!

Берте сначала показалось, что она ослышалась. Или же что она спит. Может, в кофе было подмешано сонное зелье, и она спокойно спит на диване и ей снятся странные вещи?

Да нет, не спит она. Стоит у дверей кухни в доме Барти Крауча и слушает разговор домового эльфа Винки... с кем? С Барти Краучем-младшим, сыном мистера Крауча?

Берта помнила сына Крауча, проработавшего год с небольшим в Министерстве. Она пыталась с ним поговорить, но он отмалчивался, а потом стал откровенно ее избегать. А после падения Волдеморта он неожиданно для всех оказался арестован вместе с тремя Упивающимися Смертью.

Но ведь Крауч-младший умер в Азкабане! Это все знают! И даже Крауч-старший не мог бы его освободить тайком!

— Вы не должны так говорить, мастер Барти!

— Я никому ничего не должен, Винки! А тем более — своему отцу! Я его ненавижу, Винки, ты слышишь — ненавижу! — в голосе Барти послышались слезы. — Если вернется Темный Лорд, я своего отца первого прикончу!

Винки пискнула что-то неразборчивое.

— Ну что ты за голову хватаешься? Ты прекрасно знаешь, что сейчас я ничего не сделаю. Не смогу. Отец крепко меня держит. Сейчас придет и еще одно заклятье наложит. Но пока его нет, могу я хоть пять минут побыть свободным человеком?

— Мастер Барти, вы не можете причинить вред своему отцу!

Раздался звук удара и звон, как будто запустили каким-то хрупким предметом об стену со всего размаху. Наверное, той самой чашкой. Или бокалом. Мало ли на кухне посуды.

— Кончай, Винки! Я могу с тобой поговорить хоть немного, чтобы ты не упоминала моего отца?! Слышать его имя не хочу!

Слезы в голосе Барти слышались все яснее. Берта не видела его лица, но могла предположить, что сын Крауча уже плачет.

— Ты только и твердишь каждый день — отец не велел, отец то, отец се... Кроме тебя, меня никто не любит на всем белом свете, так хоть ты могла бы не делать того, чего я терпеть не могу! Вот когда Темный Лорд вернется, тогда я за все отцу и отомщу! За маму. За Беллу. За все!

— Он не может вернуться, мастер Барти, — начала было Винки, но ее опять оборвал звон бьющейся посуды.

— Замолчи! — закричал Барти так, что Берта машинально потянулась заткнуть уши. — Не смей так говорить про Темного Лорда! Он не может погибнуть! Он жив! И если он меня не найдет сам, я отправлюсь к нему! И мне наплевать, будете вы меня держать или нет!

Опять раздался звон, но на этот раз какой-то неуверенный. Как будто вместо того, чтобы швырнуть чашку в стену, ее просто выпустили из рук. А затем раздались звуки рыданий. И тихий голос эльфа, видимо пытающегося утешить своего хозяина.

Берта не выдержала и чуть приоткрыла дверь. Она увидела осколки на полу, чуть отодвинутый от стола стул, но пустой. А Винки сидела на столе, в очень странной позе, как будто обхватив что-то руками.

«Он под мантией-невидимкой!» — догадалась Берта. Ну, мистер Крауч... Ну, ревнитель закона! Прячет собственного сына, осужденного на пожизненное заключение в Азкабане! И при этом еще посмел устроить ей разнос за положенное не в ту папку письмо! Ничего, вот Крауч вернется и тогда она ему все выскажет...

Она действительно все ему высказала. А дальше все терялось в какой-то темной мгле. Не той ли, которая сейчас была вокруг? И где она? В доме Крауча или в какой-то хибарке в глубине албанских лесов? Нет, там слишком темно, лучше вернуться обратно, в глубины собственной памяти. Вот, оказывается, что она не могла вспомнить. Вот, оказывается, кто виновник случившегося с ней. Мистер Крауч, такой законопослушный... А его сын всегда был ранимым и чувствительным мальчиком, неудивительно, что он тогда расплакался...

Откуда-то раздался тихий, но очень злобный смех.

— Как хорошо ты сделал, что привел ее ко мне, Хвост! Я сейчас узнал такое, за что можно отдать все сокровища мира!

— Что вы узнали, милорд?

— Я тебе потом расскажу, Хвост. Или, — снова тот же смех, — не расскажу. Нам надо вернуться в Англию. И там мы начнем действовать.

— А с ней что делать?

Берта хотела что-то сказать — но не смогла. Реальность вокруг нее начала распадаться, она как будто намертво застряла в том моменте, когда смотрела в приоткрытую дверь кухни дома Краучей, наблюдая, как Барти-младший плачет, а Винки гладит его по голове.

— Она мне больше не нужна, — спокойным голосом сказал Волдеморт. — Дай мне палочку.