Ничего не выйдет

На стене восьмого этажа Хогвартса красовалась надпись: «Армия Дамблдора — мобилизация продолжается». Северус Снейп наткнулся на нее во втором часу ночи, когда вышел из кабинета по каким-то надобностям. По каким — забыл сам, когда остановился, увидев надпись. Он прислушался, но ничьих шагов слышно не было: автор, видимо, побывал здесь давно и теперь сладко спал в своей постели, не думая о том, какие душевные муки испытывает Снейп, глядя на его творение.

Директор Хогвартса достал палочку, чтобы уничтожить надпись, но внезапная мысль заставила его остановиться. Он поднял руку, но произнес не Evanesco, как намеревался сначала, а совсем другое заклинание. На стене проявились зеленые буквы: «Какую мобилизацию вы собираетесь проводить там, где нет ни одного факультета? Размещайте призывы там, где их могут увидеть те, к кому они обращены, а не те, чье присутствие вам нежелательно».

Отступив на шаг, Снейп полюбовался своим ответом, развернулся и отправился обратно в свой кабинет.

На следующий день за обедом директор имел возможность наблюдать взбудораженных студентов, обсуждающих ночное происшествие. В Большом Зале, как обычно во время трапез, было шумно, но легилименция заменяла острый слух, и суть разговоров улавливалась без труда.

— Это Макгонагалл написала! Больше некому! Она о нас беспокоится!

— Если она беспокоится, почему на уроке прямо не сказала?

— Потому что уроки совместные со слизеринцами. А Невилл на трансфигурацию вообще не ходит.

— А я думаю, это Снейп.

— Да, Невилл, брось ты! Что этому гаду до нас?

«Этот гад» поморщился, но вмешиваться в разговор не стал.

До вечера у Снейпа не было возможности добраться до своего кабинета, а когда после отбоя замученный как школьными, так и пожирательскими проблемами директор поднялся на восьмой этаж, он обнаружил, что переписка на стене продолжилась без его участия.

«Сэр, почему вы считаете, что эти слова обращены именно к вам?».

«А послать сову было слабо? Или подписаться? Раз написано на стенке, значит, для всех!»

«Вот если ты такой умный, сам и подписывайся!»

«А что же вы, доблестная Армия Дамблдора, не подписываетесь? Трясетесь за свои шкуры?»

Снейп до того погрузился в чтение, что не заметил подошедшего Амикуса Кэрроу. Тот не стал вчитываться в переписку, а сразу рявкнул:

— Я немедленно накажу виновных, сэр!

Снейп обернулся к коллеге и саркастически улыбнулся.

— Не надо, Амикус. Пусть пишут.

Тот вытаращил глаза.

— Но ведь это нарушение правил!

— Пусть пишут, — повторил Снейп. — Пусть выплескивают все недовольство здесь, меньше его останется на уроках.

Амикус что-то проворчал себе под нос, но связываться с директором школы и правой рукой Темного Лорда побоялся. Снейп проводил преподавателя защиты от темных искусств взглядом, чему-то усмехнулся, достал волшебную палочку и принялся писать ответы анонимным школьникам.

— Ну и зачем ты это затеял, Северус? — спросил портрет Дамблдора, когда вечером Снейп вернулся в свой кабинет.

— Что именно? — огрызнулся Снейп.

— Переписку на стенах. Я проходил мимо и заметил краем глаза.

— Где же вы проходили? — проворчал Снейп, пытаясь вспомнить, есть ли хоть один портрет там, где началось обсуждение. Скорее всего, есть, и не один, но к портретам Снейп давно привык и не замечал их. Кроме одного, с которым приходилось постоянно разговаривать.

Дамблдор улыбнулся.

— Там и проходил. Так зачем ты это затеял?

— Ну а как еще мне с ними разговаривать? Не могу же я лично возглавить Армию Дамблдора? Мне никто не поверит, все считают, что я заодно с Кэрроу!

— Ничего у тебя не выйдет, — покачал головой Дамблдор.

— Почему это не выйдет? — завелся Снейп. — Думаете, они меня не послушают? Поттера нет, может, своими мозгами сообразят умным советам последовать!

Дамблдор извлек из кармана мантии конфетку Берти Боттс и раскусил ее. Конфета попалась явно с чем-то более вкусным, чем ушная сера или перец, так что на лице бывшего директора расцвела блаженная улыбка.

— Ты можешь мне не верить, Северус. Попробуй, потом сам признаешь, что я был прав.

Снейп только отмахнулся и пошел в спальню, где ни одного портрета не было и никто с непрошеными советами не лез.

Как выяснилось, разговаривать о чем-то существенном анонимно оказалось очень сложно. Почему-то любой разговор обязательно переходил на личности, причем на несколько конкретных личностей.

«Если для доказательства своей правоты надо пытать других круциатусом или сажать в Азкабан, значит, это и не правота вовсе».

«Ой, какие мы порядочные! Всякая нормальная власть на этапе своего становления нуждается в силовых методах. Лимонными дольками мир не завоюешь».

«Вам непременно нужно мир завоевать? Просто жить вас не устраивает?»

«Что ты имеешь в виду под просто жизнью? Прозябание в полуразвалившейся хибаре среди свиней и кур?»

«А тебе завидно? Лучше сидеть в громадном особняке, общаясь только с домовыми эльфами и книгами по темной магии?»

«С кем я общаюсь — это мое личное дело, и тебя оно не касается, Уизли!»

«И сразу Уизли! Малфой, да ты мне просто завидуешь! Место в квиддичной команде ты себе метлами купил, а друзей ничем не купишь!»

Иногда, для разнообразия, обсуждали и самого Снейпа, но он старался проходить мимо не только не отвечая, но и не читая, и поэтому студенты опять переключались на Малфоя и Уизли.

— Как ты думаешь, он это читает? — то и дело спрашивал кто-нибудь у товарища.

И кто-нибудь обязательно отвечал:

— Я думаю, он сам пишет!

— Да ну, брось ты, что ему до нас?

«Если вы думаете, что кому-то в этой школе безразлично абсолютно все, вы ошибаетесь».

«То-то некоторые сидят, запершись в кабинете, и не смотрят даже в окно».

«Откуда вы знаете про окно? Вы сидели под столом и подглядывали?»

«Нет, я подглядывал с другой стороны, пролетая мимо на метле».

«Уизли, а что это ты о себе пишешь в мужском роде? Кроме тебя, больше вокруг школы никто круги не нарезает».

«А ты подглядываешь? Тебе так интересно? Сам за прошлый год уже держаться на метле разучился?»

«А у тебя метла своя или поттеровская? Поттер от тебя сбежал, так ты его метлу используешь не только для полетов?»

«У тебя такой большой опыт, Малфой? Сам пробовал? И кто тебе в этом помогал — Крэбб или Гойл? Или оба вместе?»

Когда разговор доходил до тем совершенно уж неприличных, Снейп произносил очищающее заклинание, и стена вновь представала в своем первозданном виде. Но ненадолго.

— Ну что, Северус? – ехидно поинтересовался Дамблдор через две недели.

Вместо ответа директор Хогвартса опустился в кресло и протяжно застонал.

— А я тебя предупреждал!

— Вы это ведь читаете, да? Еще скажите, что знали, чем закончится!

— Конечно, знал. — Дамблдор довольно улыбнулся. — Любая анонимная переписка в конце концов приходит к выяснению отношений и взаимным оскорблениям. Ты знаешь, за что Геллерта исключили из Дурмстранга? За то, что он придумал вести переписку на каменной плите во дворе школы!

— Какого Геллерта? — ошарашенно спросил Снейп.

— Гриндельвальда!

— А что же вы мне раньше не рассказали?

— Так ты меня не слушал!

— Жаль, что никакая магия не может воскресить мертвого, — пробормотал Снейп, — а то бы я вас еще раз убил!

Директор Хогвартса тяжело вздохнул и пошел в библиотеку искать заклинание, которое не позволило бы больше никому писать на стенах. Оно точно должно где-то быть, а если нет, он изобретет сам, потому что простым очищающим заклинанием тут не справиться.

Пусть уж лучше дуэли в коридорах устраивают.