Поединок Мелькора с апокрифистами

В одной из комнат в самой высокой из башен Ангбанда, украшенной кружевными занавесочками и затейливыми эльфийскими картинками в кресле-качалке сидел Мелькор и задумчиво напевал:

Если темный ты — это хорошо,
А когда наоборот — плохо.

За окном послышался какой-то шум. Отдернув занавеску, Мелькор выглянул в окошко. Перед воротами стоял какой-то эльф в лазурном плаще и шлеме и орал что есть мочи:

— Моргот, выходи! Выходи, подлый трус!

— Нолдор, давайте жить дружно! — прокричал Мелькор в открытое окно. Но эльф, по видимому его не услышал и продолжал выкликать во всю эльфийскую глотку:

— Моргот, выходи! Выходи, подлый трус!

Мелькор драться не любил. Особенно с Нолдор, которые достали его еще в Валиноре. Сдуру он взялся их учить и быстро пожалел об этом — обращались эльфы с ним как обыкновенные школьники с обыкновенным учителем, то есть издевались по-всякому. Кто кнопку под стул подложит, кто на доске напишет «Крылатый Вала, подари перышко», кто из рогатки в спину пульнет... Он сбежал от них в Средиземье, но и здесь его не оставляли в покое. Пришли чуть ли не под самые стены и осаждают, видите ли. А теперь их король лично приперся, сражаться ему хочется. Ну что делать Мелькору, если он милый и хочет мира?

Финголфин под окном продолжал орать. Мелькор встал и сделал легкое движение рукой. Вокруг потемнело и комната изменилась. Теперь это был мрачный зал, озаряемый багровыми отсветами факелов. Откуда-то из смрадных подземелий слышались приглушенные стоны узников. Сам Мелькор принял облик семиметрового великана с чешуйчатой кожей и обезьяньей мордой, облаченного в короткий доспех, из-под которого торчали длинные тяжелые лапищи, обутые в подкованные железом сапоги. В руках Мелькор держал громадный молот метра три длиной и щит весом тонны в полторы. Издав громовой рев, Мелькор направился к дверям, дабы сокрушить врага... и больно стукнулся башкой о потолок. Помещения Ангбанда не были рассчитаны на семиметровых великанов, а поменять облик он не мог, так как согласно Профессору потерял эту способность после бегства из Валинора. Кроме того, сила земного притяжения работала против него. Он мог сохранять равновесие только в одном положении — на четвереньках. Мелькор собрал остатки своего поглощенного злом разума и, стоя на четвереньках, сделал движение рукой.

Зал преобразился. Стройные колонны из обсидиана терялись в его необъятной высоте, пламя факелов отражалось в мраморной облицовке стен, придавая им таинственный и печальный вид. Преобразился и Мелькор, несмотря на то, что в этом громадном помещении поместился бы даже десятиметровый великан. Теперь Мелькор выглядел, как обыкновенный человек с седыми волосами и очень грустными глазами. Одежды его были черны как ночь, а на лице навсегда застыла мировая скорбь. Откуда-то из глубины замка были слышны печальные звуки лютни. Через высокие створчатые двери Мелькор вышел на галерею и патетически возгласил, обращаясь к стоящему у ворот Финголфину:

— Друг, зачем ты пришел?

— Я вызываю тебя на поединок, Моргот, раб Валар! — еще громче, чем прежде, заорал Король Нолдор.

Мелькор страдальчески зажал уши руками.

— Нолдор, go home! — с надрывом в голосе произнес он. — Вы причиняете боль Арте своим присутствием!

— А ты не причиняешь, Враг Мира? — парировал Нолдо.

— Вы убили моих учеников!

— Мы лично никого не убивали! А если подсчитать, сколько людей и эльфов ты за них уничтожил, то если у тебя и был к нам какой-то счет, ты его взыскал многократно!

Спорить было бесполезно. Логика была отнюдь не на стороне Мелькора. Бесславно погибших Эллери Ахэ никто не видел, а тех, кто видел, самих надо было еще поискать. Мелькор так и не нашелся, что ответить. Он горестно вздохнул, повернулся к входу на галерею и обнаружил рядом с собой хрупкого рыжеволосого и зеленоглазого юношу. Находились они уже не на галерее, а на открытой террасе, а Финголфин смотрел на них откуда-то снизу. Расстояние от террасы до ворот было порядочное, но это почему-то не мешало эльфу все видеть и слышать.

Юноша подошел к Мелькору и обнял его, уткнувшись лицом в плечо.

— Учитель! Что он здесь делает?

— Он пришел вызывать меня на поединок, — грустно промолвил Черный Вала.

— Между вами что-то было? — настойчиво выспрашивал Майя. — Ты от меня что-то скрываешь?

— Малыш, ты же знаешь — я всегда любил только тебя, — ласково отвечал Мелькор. — Но в Валиноре мне было так одиноко, а Нолдор были на тебя так похожи, особенно Феанор...

Гортхаур капризно надул губки.

— Я тебя никому не отдам! Пусть этот нолдо катится в свой Валинор к Манвэ!

— Манвэ... — мечтательно прошептал Мелькор. — Если бы он не отказал мне тогда, кто знает, как бы повернулась история Арты...

Картина опять изменилась. Мелькор сидел в троном зале перед столом, заваленном всяческими бумагами и книгами и принимал отчеты подвластных ему провинций.

— Что там за шум? — недовольно поморщился Вала. — Работать мешают.

— Простите, господин, — стражник склонился в почтительном поклоне, — там пришел король Нолдор и вызывает вас на поединок.

— Какой поединок! — возмутился Мелькор. — У меня за прошедшие сто лет сводный отчет не готов! И что это за манера — приезжать без доклада, орать под стенами... Пусть напишет вызов в трех экземплярах, с фотографией, автобиографией и всем прочим, заверит в Валиноре, и тогда я подумаю, принять его или нет. А сейчас скажите ему — сегодня не приемный день! Занят я!

И Мелькор снова углубился в бумаги, подсчитывая, сколько продовольствия уходит в Ангбанде отдельно по войску орков и людей. Он все никак не мог понять, кто из них ему более экономически выгоден. Орки более неприхотливы, зато ведут себя так, что каждый год приходится списывать половину обстановки.

— Господин, — не успокаивался стражник, — этот эльф выкрикивает слова, оскорбляющие вашу честь и достоинство. Может быть, привлечь его к ответственности?

Мелькору надоело. Он взмахнул рукой и оказался в полном одиночестве в глубине огромного замка. Где-то там были его люди, его войско... Но сейчас он был один и никто не был ему нужен.

Эльф под стенами продолжать что-то кричать.

— Достали, — проворчал Мелькор. — Чтобы я ни сделал, чтобы ни сказал — все переиначат по-своему.

— Моргот! — орал Финголфин. — Выходи, раб Валар!

— А вот не выйду! — злорадно усмехнулся Мелькор. — И пусть всем продолжателям и извращателям будет не о чем писать!

Говорят, что Финголфин, не дождавшись Моргота, сорвал себе голос и впоследствии умер от пневмонии. Но мало ли, что говорят!