Цена сильмариллов

Промозглым осенним вечером Лютиэнь приближалась к страшному острову Тол-ин-Гаурхот. Свинцовое небо давило на плечи, пригибало к земле, а искалеченные ветви деревьев походили на руки, молящие о помощи.

Увидев зловещий замок, похожий на затаившегося паука, поджидающего свою добычу, Лютиэнь остановилась в замешательстве. Как могла она, такая маленькая и слабая, дерзнуть сразиться с могущественным черным чародеем Сауроном?! Но в руку ободряюще ткнулся мягкий холодный нос: верный Хуан пытался успокоить хозяйку.

Лютиэнь и Хуан по крутой извилистой тропинке спустились к мосту, ведущему на остров, и только принцесса собиралась запеть колдовскую песню, как увидела на мосту НЕЧТО. Нечто подозрительно напоминало Саурона. Если можно представить себе Саурона со всклокоченными волосами, в полурасстегнутой рубашке, без сапог и с таким лицом, что хотелось подойти и погладить его по головке.

— Мест нет! — с ужасом выкрикнул Саурон. — Вписка закрыта! Мелькор, придумай меня обратно!!! — и с этим ужасающим, но непонятным воплем превратился в огромную летучую мышь и ринулся в сторону Ангамандо со скоростью, приближающейся ко второй космической.

Лютиэнь оторопела. Похоже, концерт отменялся. Ожидая увидеть то, что так напугало Жестокого, она вгляделась в глубину острова. По направлению к ней двигалась девушка — крупная, плотная, с короткими каштановыми волосами, одетая в черное, с лютней наперевес. Пальцы ее были унизаны кольцами, а на ногах... Лютиэнь оторопело заморгала. На ногах незнакомки красовались черные плюшевые тапочки с мордочками волков — явно доставшиеся в наследство от Саурона.

При виде Лютиэнь девица улыбнулась — широко и радостно.

— Муррр, — угрожающе дружелюбно сказала она. — Меня зовут Раэллин. А ты кто?

— Я Лютиэнь, — робко сказала принцесса. — Я ищу своего возлюбленного, который томится здесь в плену...

— А я ищу вписку, — сообщила девица. — И этот му... извиняюсь, Саурон, сбежал, пока я обувала тапочки. Вот паразит! Только о себе и думает.

И с этими словами Раэллин сердито топнула ногой. Мост задрожал, замок задрожал тоже и медленно, словно от сердечного приступа, осел наземь. Из развалин стали расползаться пленники — как тараканы. С криком: «Берен!!!» Лютиэнь бросилась к остаткам замка.

Вновь обретя возлюбленного, Лютиэнь наконец вспомнила о нежданной спасительнице и повернулась к ней. Как выяснилось, та о них не забывала.

— Слушайте, ребята, а у вас вписки не найдется? — жизнерадостно поинтересовалась она.

— А что это такое? — недоумевающе спросил Берен, с трудом отрываясь от подруги.

— Жить мне негде, — сказала собеседница, трагически возведя глаза к небу. — Если в этом мире вообще есть, для чего жить... Здесь все чужие, никому нельзя открыть душу и никто не желает понимать других... И даже Саурон... — девушка замолчала, хищно шмыгнув носом.

— Я бы, конечно, могла пригласить тебя к нам в Дориат, — неуверенно начала принцесса, — но нам нет туда дороги, пока мы не принесем Сильмарилл из короны Моргота...

— Сильмарилл?.. Не проблема! — энергично вскричала Раэллин. — Ждите меня здесь, через час буду с Сильмариллом!

— Гав? — недоверчиво переспросил Хуан.

— Мяу! — откликнулась девушка, и, оставив Берена и Лютиэнь наслаждаться обществом друг друга, двинулась вслед за Сауроном.

В глубоком черном подземелье мрачного черного замка в самом сердце неприступных черных гор сидел на высоком черном троне Властелин Тьмы Моргот и предавался черным и невеселым думам о грядущем повышении цен на черную икру. Внезапно черная полированная дверь душераздирающе скрипнула, и в нее просунулась голова орка, чьи глаза передислоцировались куда-то к затылку и подозрительно напоминали символ процента, а челюсть находилась в районе мелко дрожащих коленок.

Моргот досадливо поморщился.

— Ну что там — внеочередной эльфийский король?.. Пусть приходит завтра, на сегодня я уже кончился.

— Эт-то не э... не э... не эльфийский король, — с трудом выдавил из себя орк.

— Не эльфийский? — оживился Моргот. — Что ж ты мне голову морочишь! Это к Саурону.

— Но Владыка! Саурон забаррикадировался под кроватью, — зачастил орк, — вырыл там окоп и две траншеи, и отказывается выходить оттуда даже на обед... Сразу, как только увидел ЭТО...

— Это? — переспросил Моргот с любопытством. Ему давно хотелось чего-нибудь новенького, каких-нибудь там острых ощущений...

Орк выпучил глаза еще сильнее и набрал в грудь воздуха, чтобы по возможности адекватно объяснить, что такое «ЭТО», но тут его отодвинули в сторону, деликатно шмякнув об стену.

— Привет. Я Раэллин. А ты Мелькор. Давно хотела с тобой познакомиться!

Моргот смотрел на нее недоумевающе, не понимая, чем эта дружелюбная в общем-то девица умудрилась напугать гарнизон и Саурона впридачу.

Девица уверенно прошествовала через зал, водрузила себя на ступеньки, ведущие к трону, достала лютню, и, развалясь в вальяжной позе, начала небрежно перебирать струны.

— Слушай, до чего же ты похож на одного моего знакомого! — воскликнула она, не отрываясь от терзаемой лютни. — Я как на тебя взглянула — так и поняла, что вы идете по одному Пути! Наперекор судьбе идущий, тоже мне... Помню, как-то раз на тусовке он всех перепугал телегой на тему тридцати трех способов уничтожения этого мира, и мы влили в него три бутылки водки, чтобы он замолчал... — Раэллин мечтательно зажмурилась — не иначе, сожалела о трех бутылках.

— Ну, положим, их не тридцать три, а несколько больше, — машинально заметил Моргот.

— Ну вот, я же говорила! Вылитый отраженец, — удовлетворенно заметила девица. — Помню, как-то раз он обзвонил половину тусовки посреди ночи, пытаясь найти меня. Я тогда вписывалась у одного милого кендера — магуй из него тот еще, между нами говоря, — с этими словами она затерзала лютню энергичнее и замурлыкала: «Энергуи, энергуи, а я маленький такой», — после чего сама себя оборвала и продолжила: — И вот в четыре часа ночи звонит телефон. А мы уже приговорили три бутылки коньяка на двоих. И кендер снимает трубку, пошатываясь, слушает две минуты, делает глаза как тарелки и со словами: «Это тебя», — протягивает трубку мне. Оказывается, ему нагадали, что я буду причиной его смерти, а рядом не нашлось никого, чтобы его напоить!

Моргот перестал понимать что бы то ни было еще минут пять назад. Но честно пытался следить за рассказом.

— Стоп. Кому нагадали? Кто нагадал? И как нагадал?..

— Ну я же говорю — ему, моему знакомому. Тебе, то бишь, — нетерпеливо отмахнулась она и осенилась новой мыслью. — Кстати, а хочешь, я тебе погадаю?

Девица отбросила лютню, достала из кармана длинной черной юбки пачку маленьких блестящих картинок и сосредоточенно принялась их перемешивать.

— Снимай, — скомандовала она, протягивая ему картинки. Моргот смотрел ошарашенно: до этого он умел снимать только головы. На всякий случай он боязливо ткнул в пачку пальцем, и девицу это, как ни странно, удовлетворило.

— Так. Делаем расклад... Тебе на что — на врагов?.. Тогда — «Расколотое Кельтское Колесо Верховного Тау-Креста».

И она начала с невероятной скоростью разбрасывать картинки по ступенькам. Достав из своего беспорядочно валяющегося имущества три штуки, она посмотрела на них сощурившись, удовлетворенно хмыкнула и сказала тоном человека, знающего ВСЕ:

— Значит, так. Это твой главный враг — Папа.

— Эру, что ли? — подозрительно спросил Моргот.

— Почти. Авторитет, гуру, Учитель и все в таком духе. А вот твой второй враг — Маг. Перевернутый.

Морготу самому захотелось перевернуться, а девица все никак не успокаивалась.

— Помню, был у меня еще один знакомый, — мечтательно продолжала Раэллин, — так на него все время перевернутый Маг ложился, сколько я ему ни гадала... Может быть, ты — это он? Правда, он вроде был Пустотник...

Моргот не понял, в чем дело, но от знакомого на всякий случай отрекся.

— Нет, я совершенно точно не он.

— А жаль, — протянула она. — В данном контексте эта карта, скорее всего, обозначает кого-то зависимого, например, твоего ученика.

— А почему ученик? — тупо спросил Моргот.

— Ну, это тебе виднее. — Девица пожала плечами. — У тебя есть ученики, которые могут тебя предать?

Морготу мрачно подумалось о Сауроне, заблаговременно скрывшемся под кроватью, и он понял, что как минимум один ученик его уже предал. Нет чтобы доложить вовремя... Может, подготовиться бы успели... Затычки для ушей запасли бы! Кроватей по всему Ангамандо наставили!.. Окна и двери бы замуровали...

А девица тем временем перевернула третью картинку, на которой обнаружилось радостно сияющее солнце.

— Солнце! — провозгласила она.

— Что — и это враг? — с ужасом переспросил Моргот, судорожно пытаясь вспомнить, чем он мог насолить Ариен.

— Враг, — подтвердила девица таким тоном, что Властелин Тьмы забыл и думать о дальнейших расспросах. — Только замаскированный... Ну что, спеть тебе что-нибудь? — не дожидаясь ответа, она отложила картинки и взялась за лютню. — Так, что бы тебе спеть?.. Что-нибудь свое? Нет, это, кажется, не мое... а впрочем, какая разница? Все равно по поводу этого расклада написано!

— Какого расклада? — Моргот еще не потерял надежды выяснить хоть что-то.

— Который я делала ему, — безапелляционно пояснила девица и взвыла с таким надрывом, что Властелин Ангамандо схватился за голову руками и жалобно простонал:

— Ну зачем же так эмоционально...

— Нет у меня эмоционалки! — сердито рявкнула девица. И продолжала петь.

...Через три часа Моргот медленно открыл глаза, приходя в себя. Перед троном нерешительно топтался Саурон.

— Где... ОНА? — слабо спросил Моргот, пытаясь осознать, не хочет ли он обратно в обморок. Саурон все понял, обрадовался и затараторил:

— Владыка, ее уже нет! То есть совсем нет! То есть она обещала вернуться и погостить недельку, но я уже приказал строить второй ряд укреплений!

Властелин Ангамандо с облегчением вздохнул и потянулся к полу за короной. Вместо короны его рука наткнулась на лютню страшной гостьи, видимо, позабытую в спешке, и с ужасом отдернулась.

— Сжечь! — коротко приказал Моргот. — Пепел захоронить в подземный бункер, а зал дезинфицировать...

— А где твоя корона, Повелитель? Неужели она забрала? — испуганно спросил Саурон.

— Эру с ней, с короной, — слабо отмахнулся тот. — Не гнаться же за ней теперь!.. Если бы она сразу сказала, что ей нужны всего-навсего какие-то Сильмариллы!.. Я бы их сам ей! Лично! В глотку! Ладно, чего уж там... И прикажи третий ряд укреплений построить. Так, на всякий случай, — деловито закончил Моргот. Острых ощущений ему больше не хотелось.

Недобрые дни настали в Дориате. С тех пор, как Лютиэнь и Берен вернулись с короной Моргота, Сильмариллами и странной девицей по имени Раэллин, жители Менегрота не знали, куда им деваться. Говорят, что именно тогда пустился в скитания Даэрон Песнопевец, обронив на прощание: «Сдохнуть можно», и больше никто его не видал. К сожалению, у Даэрона был абсолютный слух. Берену и Лютиэнь было проще всего: они заперлись в спальне, отговорившись медовым месяцем, и, судя по всему, там и забаррикадировались. Мелиан скорбела по своим соловьям, улетевшим куда-то на Север ублажать песнопениями Моргота. На прощание соловьи прочирикали что-то на тему «У Моргота не поют».

Временами Раэллин удавалось обезвредить Маблунгу, ибо после совместных попоек она становилась тихой и безопасной. Однако в один прекрасный день нервы сдали и у него, и, процедив сквозь зубы: «Я столько не выпью», — военачальник Дориата взял меч и пошел искать обещанных Раэллин врагов.

Тингол судорожно размышлял, за каким бы таким сокровищем послать Раэллин, чтобы избавиться от нее надолго и с гарантией. Останавливало его только то, что подходящих сокровищ не придумывалось, да и существовала опасность, что вернувшись, она приведет с собой еще двух таких же девиц.

Словом, Дориат погибал. Спасли всех, как ни странно, Феаноринги, исключительно вовремя прислав гонца с требованием вернуть Сильмариллы. Сначала Раэллин не соглашалась отнести Камни, говоря, что здесь и вписка приличная, и кормят хорошо, но потом ее соблазнили сигаретами, которые якобы водились у Феанорингов, еще не знающих, что они готовы ими поделиться. Тингол потом долго благодарил Мелиан за эту идею, ибо подсказанное ею слово воистину оказалось магическим.

Жители Дориата согласились выползти из убежищ, только когда их клятвенно заверили, что безумная девица пересекла Завесу Мелиан, направляясь в Химринг.

Маэдрос взирал на творение рук отца своего Феанаро с благоговейным изумлением. Он еще не прислушивался к тому, что вещала принесшая Камни девица. Пока что не прислушивался...

— Слушай, как ты похож на одного моего знакомого! Правда, ты однорукий, а он вообще-то безрукий, потому что руки у него не из того места растут, но лучше бы он был еще и безголосый, потому как...