Прощание

Стоя на корабле, плывущем в Эндор, Элендо сказал товарищу:

— Она всегда была со мной не согласна. Я знал, что она меня оставит.

И примерно те же самые слова говорила Эленайвэ подруге на террасе своего дома в Тирионе:

— Он всегда был упрям до невозможности и не слушал моих слов. Я знала, что он уйдет.

Но это не они, это боль расставания говорила за них. Никто не мог предвидеть, что именно эта семья разделится. Во всем было у них согласие, хотя немало они спорили, но никогда не ссорились.

— Она и в Форменос не хотела за мной уходить, — говорил Элендо, но это была неправда.

Не хотела бы — не пошла, как Нэрданель. А Эленайвэ пошла. Впрочем, она постоянно повторяла, что детям в Форменосе не место. И свет Дерев не такой яркий, и горы кругом, где детям опасно ходить, и в Тирионе жизнь гораздо интереснее... Но дети так не считали, более того, они не считали себя детьми. Особенно старший, Эленнаро. Он с таким увлечением принялся осваивать воинское искусство, что матери пришлось отступиться. Хорошо, хоть Эленмирэ не втянул, та ограничилась помощью в придумывании узоров на гардах мечей и на щитах. Зато по горам лазали вместе, обычно в сопровождении более взрослых нолдор, а то и самих сыновей Феанаро.

Эленайве смирилась, но все же настояла на кратковременном визите в Тирион.

— Детям будет полезно, — говорила она.

— Хорошо, отправляйтесь, а я останусь. Я нужен здесь, — отвечал Элендо.

Это потом он утверждал, что она принуждала его остаться, заявляя, что Майтимо обойдется без него, что в крепости достаточно нолдор и одного прекрасно можно заменить другим, что на страже, что в оружейной мастерской. Она же говорила, что он не хотел отпускать детей в Тирион, опасаясь, что они наслушаются сплетен о Феанаро и не сумеют отличить ложь от правды.

Это она зря так говорила. Эленнаро и Эленмирэ были со всей юношеской пылкостью влюблены в Феанаро и его сыновей, всех без исключения, так что они бы не поверили даже и правде, если бы она в чем-то унижала их кумиров. Эленмирэ даже после резни в Альквалондэ не разочаровалась в Майтимо, хотя ей и больно было слышать о братоубийстве. Что уж говорить об Эленнаро, оставшемся верным лорду Майтимо до конца.

На самом деле даже тогда они не ссорились. Элендо верил в грядущее переселение в Эндор, Эленайвэ было хорошо и в Валиноре, но она бы ушла вслед за мужем. Когда они будут готовы. То есть нескоро. К войне они, может, и готовы, но не к путешествию. На одних мечах далеко не уплывешь. А когда подготовятся, тогда и дети подрастут и сами смогут выбирать — уходить или оставаться. В отношении дочери Элендо даже был с ней согласен. Сына он считал взрослым, но когда дело дошло до реального боя, то приказал оставаться на месте.

Эленмирэ и Эленнаро в Тирионе не скучали. Сплетен не слушали, сами не разносили, а общались с другими детьми нолдор, как будто и не было никакого разделения на народ Феанаро и Нолофинвэ. И на праздник пошли все вместе, и Эленайве не остановило, что больше никто из нолдор Форменоса не пришел. А что ей оставалось — возвращаться в Форменос? Лишить детей праздника? Если даже Эленнаро забыл все разговоры об охране крепости и оружии и самозабвенно танцевал с девочкой из Тириона.

— Ты не влюбился, ли часом? — смеясь, предположила мать.

Он помотал головой:

— Лучше моей сестры все равно никого нет! Вот когда встречу похожую, тогда и влюблюсь! Здесь такой точно нет, может, есть в Эндорэ?

Много лет спустя он действительно встретит в Эндорэ девушку, чем-то похожую на Эленмирэ, как ни странно, среди синдар. Но ни отец, ни мать об этом уже не узнают.

Когда на Валинор спустилась тьма, Эленайвэ первым делом отыскала детей, и крепко прижала к себе. Эленнаро даже не сопротивлялся и не пытался заявить, что он не ребенок, только держал сестру и повторял: «Я никому не дам тебя в обиду».

А потом пришли сыновья Феанаро из Форменоса со страшными вестями. И когда они собирались уходить вслед за отцом, Эленайвэ бросилась к Майтимо:

— Что с Элендо? Он жив?

— Да, и он просил тебя остаться в Тирионе с детьми. Здесь безопасней.

— Я не ребенок! — вскинулся Эленнаро. — Я пойду к отцу!

Майтимо переглянулся с Тьелормо.

— Пожалуй, ты прав. Сейчас в Форменосе каждый меч и каждая пара рук на счету.

Расставались они, как казалось, ненадолго. Эленайвэ верила, что если не Валар, то Феанаро что-нибудь придумает. Эленмирэ была с мамой согласна. Эленнаро гордился тем, что его наконец-то признали взрослым и что он будет защищать Форменос, кто бы еще туда не ворвался. Ему даже в голову не пришло, что против Мелькора мечи бессильны. Это уже понял Элендо, но не стал объяснять сыну. А что тут объяснять? Как вся стража Форменоса бежала от неведомого ужаса? Как они не сумели защитить Финвэ? Как это можно объяснить подростку, считающему себя воином?

Хорошо, что не было времени ни на объяснения, ни на переживания. Его хватало только на сборы, и тут, действительно каждая пара рук была на счету. Спешно приводили в порядок оружие и доспехи, разрушенные стены чинить не стали, к чему держаться за старую крепость, когда будут отстроены новые. Так что отец с сыном разговаривали исключительно по делу — куда пойти, что принести, где и кому надо помочь. У матери с дочерью времени и сил на разговоры было больше, но говорить-то особо и не о чем.

— Мы вернемся в Форменос или останемся в Тирионе? — спрашивала Эленмирэ.

— Я думаю, мы дождемся вестей из Форменоса и отправимся туда, — отвечала Эленайвэ.

Когда не стало Дерев, все равно было, где жить — в Тирионе или Форменосе, но в крепости хотя бы все свои. И не произносят горьких слов о Феанаро, который отказал Валар в Сильмариллах. Эленайвэ не считала себя вправе осуждать его, хотя и не была уверена, что отдать Камни для Феанаро означало смерть. Но какой смысл говорить об этом сейчас, когда Сильмариллы сгинули! Лучше ждать вестей из Форменоса с надеждой на конец разлуки.

Вместо вестей из Форменоса пришли все нолдор, во главе с Феанаро. И стоя в толпе рядом с детьми, Эленвэ и Эленайвэ внимали словам Феанаро, и не сразу осознавали, что они слышат.

— Мы должны уходить! — радостно воскликнул Эленнаро. — В Форменосе только об этом и говорят!

— А там тоже такая же тьма? — поежилась Эленмирэ. — А Моргот со своим чудовищем на нас не нападут?

— Мы их всех победим! — настрой Эленнаро было не так-то просто сбить.

Пришлось взрослым вмешаться в разговор детей.

— Что ты говоришь, Эленнаро? Кого вы победите — Моргота? — поинтересовалась Эленайвэ. — Если он сумел уйти от Валар и запугать воинство Форменос, как вы сможете его победить?

Элендо, которому до сих пор было стыдно за позорное бегство, поспешил возразить:

— Больше такого не повторится! Тогда мы были не готовы, но сейчас сможем сразиться!

Эленайвэ с сомнением покачала головой, но не стала возражать. Не до разговоров было — все слушали речь Феанаро. Вот тут-то Эленайвэ и стало страшно. Она надеялась, что Феанаро что-нибудь придумает, и он придумал, но это ли нужно народу нолдор сейчас? Да, свет Валинора уничтожен, но и в Эндорэ его тоже нет! И про какие оковы говорил Феанаро, она никаких оков и никакого гнета Валар над собой не чувствовала.

На самом деле, если бы не Элендо, она бы и не пошла за Феанаро с самого начала. Разобраться, кто прав, кто виноват, было сложно, все равно виноватым оказался в итоге Моргот, но Эленайвэ казалось, что вина Феанаро все же больше. Но она не заговаривала об этом вообще ни с кем, тем более с мужем. Потом он утверждал, что ее симпатии всегда были на стороне Нолофинвэ, и она открылась только когда пришла пора сделать выбор, но это не так. Эленайвэ не особо интересовали отношения принцев нолдор, разговоры о власти и распространяемые слухи. Есть король нолдор — Финвэ, какие могут быть споры? А отношения в семье Финвэ — их личное дело, нет смысла говорить о чужой семье, когда есть своя. Потом уже Эленайвэ утверждала, что Элендо ставил интересы дома Феанаро выше своих собственных, но это потом. Даже перед уходом в Форменос она так не говорила, как ни жаль ей было расставаться с Тирионом. Но сейчас не о Тирионе шла речь — об уходе из Валинора и первый раз в сердце Эленайвэ зародилось сомнение. И более всего напугала ее произнесенная Феанаро и его сыновьями клятва, и не только ее — многие устрашились. Эленмирэ прижалась к матери и чуть не плакала, зато Эленнаро воспринимал все, как должное и готов был вслед за отцом и Феанаро идти куда угодно.

— В чем они клянутся? — не удержалась от вопроса Эленайвэ. — Преследовать каждого, кто посягнет на Сильмарилл? А почему не бороться с Морготом, он ведь украл Камни?

Элендо ее не понял, пожалуй, первый раз за все время их брака. Для него слова Феанаро и его сыновей были неопровержимы и сомнению не подвергались. Он готов был идти прямо сейчас, налегке, как говорил Феанаро, тем более, что принесенное из Форменоса оружие было при нем, но все же пришлось задержаться. Эленайвэ требовала объяснений. И когда весь Тирион обсуждал речь Феаноро и готовился к Исходу, Элендо и Эленайвэ вошли в свой дом, затворили двери и окна и в полутьме, при свете одного лишь факела попытались объясниться. Эленмирэ жалась к матери, Эленнаро стоял за креслом отца.

Разговор начала Эленайвэ:

— Почему такая спешка? Вы говорили об уходе давно, но не были к нему готовы ни тогда, ни сейчас.

— Разве ты не понимаешь, — недоумевал Элендо, — Моргот убил Финвэ и похитил Сильмарили, как мы можем ждать?

— Моргот будет ожидать вас на берегу Эндорэ, чтобы вы могли сразиться с ним? — усмехнулась Эленайвэ. — Он уже успел подготовиться к войне, так что все равно, когда уходить — сейчас или позже.

— Раз все равно — то мы уходим сейчас! Ты слышала, что сказал Феанаро! Он не может жить на одной земле с родичами убийцы своего отца!

Эленайвэ покачала головой.

— Я все слышала, но не все поняла из его слов. Зачем он поклялся преследовать каждого, кто посягнет на Сильмарили, даже Элдар? Не проще было бы поклясться бороться с Морготом?

— Но пока Сильмарили у Моргота, это одно и то же!

Эленмирэ повернулась к отцу и прошептала:

— Я боюсь...

— Чего ты боишься, доченька? — взволнованно спросила Эленайвэ.

— Клятвы... — девочка снова уткнулась лицом матери в грудь и больше ничего не сказала.

— Значит так, — голос Эленайвэ был тверд, — сейчас мы никуда идти не готовы. Если Феанаро так стремится исполнять свою клятву — пусть идет куда пожелает, если сумеет перейти море. Мы никуда не пойдем, пока не подрастут дети.

— Я не ребенок! — тут же заявил Эленнаро.

Эленмирэ еще крепче вцепилась в мать. Раньше она вслед за братом считала себя взрослой, но сейчас так захотелось побыть маленькой девочкой на руках у матери. Она даже не могла определенно сказать, что ее пугает — но не опасности новых земель точно.

— Ты боишься? — Элендо сурово посмотрел на жену. — Не думал, что нолдор подвластны страху.

— Если я чего-то и боюсь, то только за детей. Клятва, что произнесли Феанаро и его сыновья, может принести беды не только им, но и тем, кто пойдет за ними!

За окном мелькали огни факелов, слышались чьи-то голоса — нолдор Тириона собирались в путь. Только их семья почему-то медлила. В тот момент, когда Элендо нужен Майтимо и остальным! Никогда не думал, что жена попытается его остановить!

— Эленнаро не ребенок! А Эленмирэ ты далеко от себя не отпускай, пока она не подрастет.

— Ты не понимаешь, — с горечью произнесла Эленайвэ. — Если ты погибнешь из-за чужой Клятвы, кто защитит детей? Феанаро? Майтимо? Я? Я тоже могу погибнуть вместе с тобой. Пойми, я не против того, чтобы уходить, нам нельзя уходить сейчас!

Эленайвэ сама не знала, откуда она это взяла. Почему-то показалось — если он уйдет, то погибнет, причем очень скоро и именно по вине Клятвы. И даже если она будет рядом, то удержать не сумеет.

Он почувствовал, что не пустые слова она говорит, но как можно было не то что остановиться, но даже и задержаться!

Элендо встал с кресла:

— Я не могу остаться! Я тоже поклялся.

— Преследовать каждого, кто захватит Сильмарили? — с ужасом спросила Эленайвэ.

— Следовать за Майтимо и помогать ему во всем! Если я останусь — я предам его.

Эленайвэ побледнела и еще крепче обняла дочь, так что та тихонько всхлипнула, но вырваться не попыталась. Ей хотелось сказать: «А жизнь твоих детей тебе безразлична?», но ее прервал стук в дверь. Аркуэнон, один из друзей Элендо, с кем они вместе несли стражу в Форменосе, пришел его поторопить.

— Мы тебя обыскались! Ты что, решил послушаться Валар и остаться дома?

— За кого ты меня принимаешь? Я не слышал никаких Валар! — искренне удивился Элендо.

— У ворот Тириона Эонвэ велел нам оставаться. Но воинство Феанаро идет вперед и мы, если поспешим, успеем его догнать.

— Мы поспешим! — радостно воскликнул Элендо. — За мной!

Эленнаро тут же бросился к отцу, но Эленайвэ стояла в дверях комнаты неподвижно.

— Иди, — холодно произнесла она. — Дети останутся здесь.

Элендо в первый момент даже не понял, что случилось. Он обратился к сыну:

— Эленнаро, выбирай, ты ребенок или взрослый?

Того и спрашивать было не надо — он выбрал еще в Форменосе.

— Я с тобой, папа!

Эленмирэ снова всхлипнула. Ей тоже не надо было долго выбирать — мать она не оставит.

— Нэрданэль тоже не последовала за Феанаро, — будто невзначай проговорил Аркуэнон.

На Эленайвэ эти слова произвели действие прямо противоположное.

— Я всегда говорила, что она мудрая женщина. Элендо, ты, кажется, очень спешишь? Я не стану тебя удерживать, если даже воля Валар тебя не остановит.

— Мама! — в отчаянии воскликнул Эленнаро, но отец схватил сына за руку:

— Бежим!

Только оставшись одни, мать с дочерью дали волю слезам. Эленмирэ спросила сквозь рыдания:

— А мы позже не сможем до них добраться?

Эленайвэ только покачала головой:

— Нет, я не верю в это. Если только они не смогут переправиться в Эндорэ и придут назад.

На это одно она и надеялась. Но надеялась напрасно. Вести из Альквалондэ пришли быстро, и хотя никто досконально не знал, кто из нолдор сражался, а кто явился после конца братоубийственной резни, Эленайвэ была уверена — ее муж в числе первых ворвался на корабль. Она только надеялась, что сын не участвовал в резне. И надеялась не зря. Эленнаро с другими подростками сторожил лошадей, которых воинство Феанаро взяло с собой во множестве.

А вслед за вестями еще через некоторое время пришли нолдор во главе с Арафинвэ. Никого из воинства Феанаро там не было, Эленайвэ на это и не надеялась. Нелепо было предполагать, что он вернется после проклятья Мандоса. И все же она опять плакала, запершись в доме, и дочь сидела возле нее, ничего не спрашивая.

Тирион понемногу стал оживать и стала оживать Эленмирэ. Хотя темнота все еще стояла над Валинором, девочка уже без опаски бродила по улицам Тириона и радовалась, встречая других детей. Пусть их было немного, пусть некоторые из них страшились Феанаро не меньше, чем Моргота, но детский смех снова звенел над Тирионом и это давало надежду на дальнейшую жизнь.

— Я всегда знала, что он уйдет, — говорила Эленайвэ, зная, что говорит неправду. Но надо было как-то заглушить боль, которая никак не хотела утихать.

Элендо говорил своим товарищам то же самое. Но ему было проще — боль отступала сама. Не до страданий сейчас — надо переправиться в Эндорэ, устроиться там, сражаться с врагами... Не его одного в войске Феанаро оставила семья, и никто по этому поводу не плачет. И Эленнаро тоже не плакал — он ведь не ребенок!

Только после гибели Феанаро Элендо понял, что дочери лучше будет в Валиноре, и пожалел, что взял с собой сына. Да, ему пора взрослеть, но столь ли быстро?

Когда в лагерь на северном берегу Митрим явился посланец Моргота с предложением вернуть Сильмарилл и Майтимо стал собирать войско, чтобы обмануть Моргота, Элендо одним из первых шагнул вперед. Эленнаро двинулся было за ним, но был остановлен отцом.

— Ты не пойдешь!

— Но я... — он не успел закончить свою любимую фразу, потому что отец повторил еще раз:

— Я сказал, ты не пойдешь! — и посмотрел на Майтимо. Тот кивнул в знак согласия.

Назад войско не вернулось. И Майтимо тоже не вернулся. Вместо него вернулся посланец Моргота с известием, что Майтимо в плену и предложением уходить из Белерианда. Про остальных воинов он не сказал ничего.

Эленнаро отошел к берегу озера и долго сидел там, глядя в воду и вспоминая прощание с матерью. Она тогда сказала, что отец погибнет, если уйдет... откуда ей было знать? Пожалуй, хорошо, что Эленмирэ осталась. Нечего тут ей делать. А он... сейчас он действительно больше не ребенок.

До Тириона никакие вести из Эндор не доходили. Может быть, Валар и знали о судьбах ушедших нолдор, но не делились сведениями с нолдор оставшимися. Эленайвэ не знала, откуда пришли те страшные слова, что сказала она в момент расставания, но знала, что так и случилось. Эленмирэ, кажется, не догадывалась, и то хорошо. Пусть растет в уверенности, что отец и брат о ней помнят и когда-нибудь вернутся.

А Эленайвэ оставалось только убеждать себя, что в их семье никогда не было согласия, и все, включая их самих, знали, что они расстанутся. Элендо говорил бы то же самое, если бы нашел кому — в чертогах Мандоса трудно найти собеседника.

Эленнаро же ни с кем не разговаривал. Только докладывал о происшествиях в нынешнюю стражу и о результатах разведки. О сестре и матери он старался не вспоминать. Но не всегда получалось.