Разборки на третьем этаже

Писатель Николай Петрович Одуванцев возвращался домой в восемь часов вечера — по своим меркам относительно рано. Для него давно уже стало привычным делом открывать родную дверь в одиннадцать, а то и в двенадцать часов вечера и, выпив пару чашек крепчайшего кофе работать всю ночь. Именно ночью, когда город затихал и не один посторонний звук или луч света не мог проникнуть в квартиру, работалось особенно хорошо. Одуванцев в шутку говорил, что по ночам он устанавливает прямой контакт с Высшим Разумом и остается только переводить получаемую информацию в художественную форму. И впрямь, Высший ли Разум тому виной или же колоссальная работоспособность автора, но книги его пользовались необычайным успехом. Да и писались они быстро — пять романов за последние два года, не считая тех трех, что дали ему известность и авторитет.

Писатель уже давно привык к ночному режиму и просто не мог себе представить, чем он будет заниматься в восемь часов. Сесть за компьютер у него явно не хватит духа, а если и хватит. то ничего путного он из себя не выдавит. Одиночества он катастрофически не пере-носил и всегда, за исключением часов работы, находился среди людей. Тем более, что профессия писателя настоятельно этого требовала. Одуванцева можно было встретить где угодно — в зале тренировок восточных единоборств, на зимней рыбалке, в университете, где друзья-физики посвящали его в тонкости строения атома, в шикарном ресторане... да мало ли где еще. Настоящий писатель фантаст должен знать все — от контактного карате до устройства автомобиля. Кстати об автомобилях — Николай Петрович вспомнил, что как раз сегодня у него есть возможность навестить одного своего друга — владельца автомастерской. Тем более, что для его последней вещи необходимы некоторые уточнения, касающиеся устройства автомобиля. Надо только зайти домой и позвонить — и сегодняшний вечер, как и предыдущие, не окажется пустым.

Ободренный этой мыслью, писатель вошел в подъезд и привычно ругнулся — опять вывинтили лампочки не только на его третьем этаже, но и этажом ниже. На первом оставили — видимо, чтобы в дополнение к лампочкам таскать еще и почту из ящиков. Одуванцев поднялся на площадку между вторым и третьим этажами и тут его окликнули:

— Николай Петрович? Здравствуйте.

Писатель вздрогнул. Не один раз вставлял он в свои романы эпизоды, когда свирепые спецназовцы вот так заставали врасплох на лестнице его героев — и выйти живыми и невредимыми могли лишь столь крутые бойцы, как Андрей Белухин и Петр Свирин (да и то только после прохождения Посвящения на первую ступень Пути). Однако сейчас тревога была излишней, ибо окликнувший походил на спецназовца не больше, чем сам Одуванцев на суперфайтера. Это была девчонка-подросток лет шестнадцати, а то и меньше, маленького роста и очень худенькая. Одета она была в потрепанные джинсы и вытертую джинсовую куртку. Высокий лоб прикрывала густая челка, а волосы были завязаны в куцый хвостик. Вид у девчонки был очень решительный.

Одуванцев улыбнулся. Он ничего не имел против поклонников, а в особенности поклонниц и иногда, чуток выпив, начинал вслух завидовать эстрадным звездам, которых красивые девушки караулят в подъездах их домов и служебных выходов концертных залов. Он же если и получал письма от поклонников, то в основном от мальчишек, интересующихся исключительно рукопашным боем и стрелковым оружием. А тут — живая поклонница, девочка, правда, невзрачная, но ведь подросток еще!

— Да это я, здравствуйте, очень приятно. Я рад, что вам нравятся мои произведения. Как вас зовут?

— Андрей Белухин, — совершенно спокойно и серьезно ответила девчонка. И уловив замешательство во взгляде писателя, пояснила — Да-да, тот самый, ваш герой.

— Но позвольте... — смутился Одуванцев. — Вы не можете быть Белухиным, не говоря уж о том, что его не существует, я сам его придумал... Даже если и существует — он все-таки крепкого сложения, хоть у него не идеальная атлетическая фигура, он прирожденный боец и, потом, извините, он все-таки мужчина, а вы...

— Ну и что? — парировала девчонка. — Меня не волнует то физическое тело, в котором я нахожусь. в данный момент я — Андрей Белухин. А личность, что так любезно предоставила мне свое сознание, обычно называют Стэн. Что же касается моих физических возможностей, то они большей частью сохранились.

Вместо ответа писатель чуть-чуть отступил назад и не замахиваясь, ударил неожиданного гостя кулаком в пах. Разумеется, не в полную силу и даже не вполсилы — он не собирался калечить девчонку, но проучить ее было необходимо. Сам он свои возможности в области любого вида физических взаимодействий оценивал весьма трезво и теоретически был подкован куда больше, чем практически, но мальчиков и девочек, мнящих себя великими бойцами, терпеть не мог.

Однако, удар почему-то не получился, а что получилось, Николай Петрович толком не понял. Только что он стоял в гордой позе нападающего — и теперь лежит на каменном полу лестничной площадки, руки заломлены за спину, а по шее ползет что-то жирное и липкое. Кровь?

— Пусти... — прохрипел он.

— Извините, увлекся, — виновато улыбнулась девчонка.

Николай с трудом поднялся, ощупал свою шею и обнаружил на пальцах что-то белое. На кровь это было не похоже.

— Извините, Николай Петрович, это Стэн сметану родителям купил, а я совсем позабыл про нее.

Одуванцев нашел в себе силы улыбнуться. Сочетание сметаны с новейшим приемом айкидо смотрелось весьма оригинально. Пожалуй это можно использовать в одном из многочисленных эпизодов схваток.

— Что ж вы стоите, пойдемте в квартиру. Может, еще спасем вашу сметану.

Общими усилиями рубашка была намочена, шея вымыта, остатки сметаны в пластиковой банке (непрочные же крышки у этих емкостей!) были поставлены в холодильник и повеселевший Стэн вместе с озадаченным писателем сидели на кухне и пили кофе.

— Послушайте, э-э-э... Андрей, я, конечно, могу попробовать поверить, что это вы, однако верится мне с трудом.

— Вы сами писали о всеобъемлющем информационном поле и неуничтожимости информации.

— Да, писал...

— Но не были уверены, так ли оно есть на самом деле? Могу вас успокоить — почти так. Дерево Миров существует, я сам имел возможность в этом убедиться.

— Вы... физически перемещались по Дереву?

— Я — да, а если вы имеете в виду Стэна, то нет. Реальность данной планеты закрыта для нас, нам доступны лишь энергетический и информационный уровень.

Разговор получался интересный. Николай даже забыл о своем намерении куда-то звонить. Действительно ли это Андрей Белухин или же странная, помешанная на фантастике девчонка, общаться с ним было легко и приятно. Николай даже оставил сожаление, что девчонка упорно называет себя в мужском роде. Он не любил таких девушек, но эта еще подросток, вырастет — образумится, да и некрасива она... А вот обсудить философские концепции своих романов Одуванцеву было любопытно, тем более некоторые идеи он слышал впервые.

Они обсудили Дерево Миров, перемыли косточки Строителям, Хранителям и Реализаторам (причем Андрей сообщал такие подробности, от которых писатель хлопал себя по лбу — как он мог такое упустить!), поспорили о существовании Творца. поломали голову над Векторами Времени и даже спели хором залихватскую песню Странника по Мирам.

Неожиданно Андрей посерьезнел.

— Ладно, Николай, на самом деле я не за этим пришел. Мне от тебя нужно серьезное участие в созидании Дерева.

Пока они пили чай, Николай успел под шумок тяпнуть рюмочку коньяку (гостю он не стал предлагать, рассудив, что каким бы крутым не был Белухин или кто он еще там, тело, в котором он сидит все-таки принадлежит хрупкой шестнадцатилетней девчушке, и пить ей пока строго противопоказано) и все происходящее воспринимал с благодушным снисхождением, простив даже, что гость называет его на «ты».

— А разве я к нему совсем безучастен?

— Этого мало, — непреклонно ответил Белухин.

— А что я могу еще сделать, если я даже не уверен, существует это Дерево или нет?

— Вспомни Петра Свирина. Когда он вступил на Путь, ему никто не предъявлял доказательств.

— А он существует? — совсем уж глупо спросил Николай. Ему как-то более по душе был абстрактный разговор о книгах, в котором от него ничего не требовалось.

— А ты что думаешь? — ответил вопросом на вопрос Андрей и заглянул ему прямо в глаза. Писатель похолодел — вместо растрепанной девчонки-подростка он увидел взрослого парня с жестокой усмешкой в глазах, человека, который прошел через все. И не остановится ни перед чем.

— Хорошо, — дрогнувшим голосом ответил писатель. — Что он меня требуется?

— Продолжай работу. Прежде всего — продолжай, не обрывай. Напиши продолжение «Хранителей Света».

— Но у него нет продолжения, — растерялся Одуванцев. — Разве я не довел повествование до логического конца?

— Нет, — твердо ответил Белухин. — Петр Свирин прошел только половину Пути. За Гранью Великого Времени он встретился с нами.

— Но ведь «Хранители Света» и «Захватчик» — это две разных концепции...

— Тебе только кажется, что разные. На самом деле — две стороны одного и того же. Это ты должен показать прежде всего. А теперь — слушай меня внимательно. Исконный Разрушитель существует. Но ты ошибся, полагая Реализаторов частично исполняющими его волю...

Следующие два часа Одуванцев молча сидел, время от времени подливая себе кофе, а странный гость старательно втолковывал концепцию его будущего романа. Через некоторое время Николай перестал что-либо понимать, чувствуя себя одиноким странником на берегу бурлящего потока. Мелькнула мысль, что нечто похожее он описывал при путешествии Свирина по совсем уж непривычным человеческому сознанию измерениям. Перед глазами всплывали какие-то картины, то знакомые, то совсем уж странные — вроде группы застывших фиолетовых вихрей на фоне ярко-желтой пульсирующей стены, чьи-то лица — и людей и каких-то тварей с черными чешуйчатыми мордами, отголоски битв, вспышки далеких зарниц...

Писатель встал, чтобы налить еще кофе и обнаружил, что находится в квартире один. Непонятный гость ушел, не попрощавшись, словно его и не было. Может и вправду не было? А откуда тогда вторая грязная чашка и капли сметаны на блестящем линолеуме в кухне?

Одуванцев посмотрел на часы. Уже двенадцать. Что бы там ни было, пора за работу. Чувствовал он себя бодрым и отдохнувшим, как никогда. Не медля ни минуты, Николай сел за компьютер и принялся яростно нажимать на кнопки. Так вдохновенно ему еще никогда не работалось.

На следующий день Николай Петрович Одуванцев возвращался домой в свое обычное время — в половину двенадцатого. Хлопнула входная дверь, привычно мигнула лампочка и вдруг — раздался незнакомый голос:

— Николай Петрович?

У Одуванцева екнуло сердце — перед его внутренним взором отчетливо встала картина ареста спецназовцами друга Андрея Белухина. Легче ему не стало даже тогда, когда он разглядел, что его новый гость — тоже девушка. В отличие от щуплого Стэна росту эта девушка была под 180, а телосложением не уступала самому Шварцнеггеру.

— Да я, — пролепетал он. — А вы...

— Я — представитель Реализаторов на службе Исконного Разрушителя. Мне нужно с вами поговорить.

Одуванцев поднялся на свою площадку и покорно открыл дверь. Первый раз в жизни он пожалел, что стал писателем.