Приказано вспомнить

«Эльдорадо — техника, которая любит вас!» надрывался диктор в рекламном ролике по радио. Мне захотелось запустить в него чем-нибудь тяжелым или хотя бы выключить из сети, но я сдержалась. Моя мама считает, что орущее во всю глотку радио создает уютную обстановку в квартире. Я с ней в этом вопросе не согласна (впрочем, не только в этом), но предпочитаю лишний раз не высовываться. Терпеть не могу радио, в особенности рекламу. А больше всего меня почему-то достает реклама автомобилей. Как увижу, сразу хочется чем-то ахнуть, дабы глаза мои такого не видели.

Зазвонил телефон. Элберет твою дурбатулук, как меня все достали!

— Мама, выруби радио, ни фига не слышно. Але...

Это был Элвир. Элвир — это надолго. Мне пришлось выслушать историю о пропавшей соседской кошке, о какой-то пятикласснице, которую Элвир грузила Мордором и которая попросилась в назгулы, о том, кто за последние два дня ей звонил и прочее, прочее и прочее. Меня это, честно говоря, начинает доставать, причем давно. Почему-то все назгулы считают, что я им чем-то обязана и прежде всего обязана выслушивать всю ту чушь, которую мне гонят. И если бы только выслушивать. Элвир еще девчонка невредная, кроме бесконечного трепа вреда от нее нет. А вот Хэлкар...

— Тебе Хэлкар не звонил? — вдруг спрашивает Элвир. Телепатия, блин!

— Нет, а что?

— Завтра у него, в шесть часов.

— Он с ума спятил, у меня курсы!

— Вот сама позвони и скажи. Мне велено всех обзвонить, чтобы были.

После такого я начинаю ругаться по-настоящему. Бедняга Элвир выслушивает смесь черного и русского матерного наречия и совершенно спокойно говорит:

— Ну, ты Хэлкару позвонишь?

— Позвоню, — мрачно говорю я.

— Ладно, тогда пока. Мне еще Мага и Провидца искать.

Аш назг твою Гилтониэль! Мне хочется чего-нибудь сломать или разбить. Прямо хоть заводи специальное чучело для побоев и называй его Хэлкар. У меня такое бывает, с месяц наверное — такая дикая ненависть вспыхивает к нашей девятке, хоть волком вой. А за что ее собственно ненавидеть, девятка, как девятка. Элвир — тихая девочка с косичками, была бы совсем лапушкой, если бы не болтала так много. Сайта... ну этот меня всегда раздражает — вечно лезет, куда не следует и вообще, какой из него Сайта, тот был большой и толстый, а этот маленький и вертлявый. Одно хорошо, что парень... Хотя бывают парни и похуже девчонок... Маг и Провидец — это вообще парочка еще та. Еретик их дразнит «голубые маги», они и на самом деле так смотрятся... Если еще забыть, что они оба девчонки... Провидец как-то учудил — заявил, что хочет в своем универе, где на историческом учится, создать кафедру истории будущего. Интересно, где он столько идиотов на эту кафедру найдет? Хонахт... ну, Хонахт — единственный приличный назгул на всю девятку. Лишний раз рот не откроет, а если откроет, то говорит всегда по делу, а не чушь, как Элвир и не прикалывается над всем, как Еретик. Еретика я иногда не перевариваю. У нее есть дурная привычка ляпнуть что-нибудь пошлое и совершенно не в тему. Ну а Хэлкар... Хэлкар — вообще разговор отдельный. Не понимаю, какого лысого Валара я его не послала вместе с девяткой. И какого лысого Валара я им нужна, от меня порой толку никакого. Сижу, как истинный назгул — черная, мрачная, порой слова за целый вечер не скажу. Видеть никого не хочется. Тем более Хэлкара. Хэлкара — прежде всего.

— Ало, здравствуйте, Лену можно?

Предки у нее дома. И то хорошо. К себе на ночь глядя не потащит.

— Барад Дур слушает. Кто у аппарата? Дэнна, ты?

— Я. Мне Элвир звонил.

— Он тебе сказал? Завтра в шесть у меня.

— Я сколько раз говорила — в среду не могу, у меня курсы.

— А ты прогуляй курсы.

— Хэлкар, чего-то ты больно наглый стал. Что значит «прогуляй»? Я, знаешь ли, из-за твоей девятки провалиться в институт не хочу.

— Моя девятка? Это наша общая девятка. Дэнна, ты кажется, начинаешь забывать, что ты назгул.

У меня на этот счет было другое мнение, но я промолчала. Хэлкар считает себя настоящим назгулом. Еретик — просто прикалывается. Остальные — не знаю. А я — даже не задумывалась.

— Значит так, — властно по-назгульски сказал Хэлкар. — Мне твои прибамбасы надоели. Или ты завтра приходишь, или девятка обойдется без тебя.

И гудки короткие пи-пи-пи...

Никогда я раньше так не злилась. После разговора с Элвиром мне хотелось что-нибудь разбить, а сейчас — что-нибудь взорвать. Как в кино — чтобы стены почернели в клубах пламени, чтобы обломки полетели во все стороны и чтобы дикий крик пронесся над пожарищем и затих... И чтобы крик это был — Хэлкара. Никогда не думала, что я такая кровожадная. Впрочем, я назгул — мне положено.

А назгул ли я? С чего вообще началось такое — то Хэлкар на меня орет, то я на него, вечно ругаемся, никого видеть не хочется... Пожалуй, с того момента, когда Хэлкар решил выяснить, что было на самом деле. Я помню этот день — была жуткая холодина, я, закутанная с головы до ног, вваливаюсь к Хэлкару, даже слова не могу сказать — замерзло все. Хочется скорее сунуть руки под кран с горячей водой и влить в себя горячего чаю, как можно больше. Дверь мне открыл Сайта и сразу убежал в комнату, не сказав и слова. Пока я раздевалась, пока я мыла руки, никто даже и не соблаговолил вылезти и посмотреть, кто там пришел. Меня это задело — как же, раньше стоило кому-то прийти или уйти, как в коридоре собиралась целая толпа. А тут... будто бы не я пришла, а предок какой-нибудь. Вхожу в комнату и вижу — темно, горят три свечки — на столе, секретере и подоконнике, на полу сидит Сайта, на диване — Маг и Провидец, а в кресле — Хэлкар. Я как стояла на пороге, так и остановилась. Та чушь, что Маг гнал про астрал и какое-то информационное поле проскочила мимо меня, в голове особо не задерживаясь. Но тут что-то стукнуло меня и я все вспомнила, все, что гнали Маг с Провидцем. Ибо в комнате этой было что-то... что-то совершенно необъяснимое. Хэлкар сидел в кресле, я его видела, но с другой стороны я почувствовала, что его в комнате не было. А было — что-то другое, настолько чужое мне, что появилось желание скорее схватить шубу и бежать куда подальше. Сайта на меня вообще внимания не обратил. Моро сделал знак рукой — мол, садись и не мешай. А потом Хэлкар заговорил. Совершенно не своим голосом — ровным и совсем безжизненным, как машинная речь. Я программу такую видела — ей фразу пишешь, а она эту фразу произносит. Звучит совсем не по-людски. Вот и Хэлкар говорил так же.

— Барад Дур. Вижу обломок башни, не разобрать, какого цвета. Все остальное разрушено. Ни одного живого существа поблизости...

Маг и Провидец сидели, закрыв глаза и, похоже, видели то же самое. Маг периодически кивал головой и снова погружался в апатию. Меня он вовсе не заметил. Хэлкар продолжал нести что-то про разрушенное и разоренное Средиземье. Я закрыла глаза, надеясь подобно Магу и Провидцу что-то увидеть... Сначала была чернота и зеленое пятно от свечки, а потом я увидела картинки... Только не Средиземье это было ни разу. Вообще непонятно что. Сначала я увидела колонны. Целый лес колонн. Приглядевшись повнимательнее, я поняла, что это не колонны, а железобетонные опоры не то разрушенного, не то недостроенного завода. Там было полно развалин, но на Барад Дур это явно не тянуло — то и дело попадались такие вещи, как проржавевший контейнер, автомобильные шины, катушки с проводами, бочки из-под бензина, какие-то балки, плиты, осколки стекла... Еще там была большая свалка старых автомобилей — от уже потерявших свет и форму обломков до почти новой тачки без колес и стекол. Мне почему-то показалось — ей больно... Я хотела подойти поближе, и тут меня оттуда выдернули. Такое было ощущение, что просто схватили и вытащили. Смотрю — Хэлкар уже не сидит, а стоит передо мной, держит за плечо и трясет, как ненормальный.

— Хэлкар, пусти! Ты чего?

— Это ты чего? Я всех уже вывел, а ты сидишь как идиот и ни на что не реагируешь. Мне трупов на флэту не нужно.

— Я чаю хочу. Замерз, между прочим, как собака.

Хэлкар погнал Сайту за чаем, а я задумалась. Одно я точно знала — и тогда и до сих пор, если я где-то была, то не в Средиземье. И не с Хэлкаром. Иначе бы я очнулась вместе со всеми. И главное — никто ничего не заметил, будто так и надо. В тот вечер Маг и Провидец все шушукались в углу, Хэлкар затеял дэнжен, но играли мы вяло. С этого, наверное, и началось. Лезть к кому-либо за объяснениями мне не хотелось.

А теперь вот думай, что нужно от меня Хэлкару и что теперь делать. Раньше он таких выпадов в мой адрес не позволял. Король Ангмара, тоже мне! «Прогуляй курсы». Знает же, что я именно в этот день занята. Элберет твою дурбатулук, зла моего не хватает!

Чтобы немного поостыть, я села делать уроки. И даже решила несколько задачек из сборника для поступающих — на таких вещах всегда начинаешь успокаиваться. Голова очищается, становится пофиг до всего, только бы добраться до нужного решения. А оно только одно, и дорога к нему — одна, и только я могу ее отыскать. А если не отыщу — ну значит, тормоз я и опять-таки никто не виноват.

Посидела пару часов за уроками — и полегче немного стало. Только вот решить так и не смогла — идти мне завтра к Хэлкару или нет. Курсы, конечно, можно прогулять... но стоит ли? И даже посоветоваться не с кем — все назгулы, разумеется, на стороне Хэлкара... а чего еще можно от них было ожидать. Впрочем все ли? Можно ведь позвонить Хонахту, как я сразу не сообразила. Хонахт не питает ни особой симпатии к Хэлкару, ни антипатии ко мне. Только бы она оказалась дома...

— Здравствуйте, можно попросить Олю?

— Это я. Привет!

— Привет, Хонахт, мне с тобой посоветоваться нужно. Идти мне завтра к Хэлкару или нет? Он сказал — приходи или ты не назгул, а у меня курсы.

Хонахт задумалась. У меня создалось впечатление, что она, как компьютер, отсеивает информацию — что мне стоит говорить, а что нет. Как мне все это надоело!

— Послушай, Дэнна. Ты знаешь, что Хэлкар тебя не любит.

— Ну да, из-за того, что я не разделяю его глюки. Как будто я должна прыгать до потолка каждый раз, когда он выдает какую-нибудь средиземскую новость.

— Из-за этого тоже. Хэлкар считает, что ты противопоставляешь себя девятке.

— Что же, я должна ему в рот заглядывать, как Элвир? И я никому себя не противопоставляю. Просто не хочу трепаться о том, что мне неинтересно.

— И в результате никому ничего не рассказываешь, а Хэлкар это воспринимает так, словно ты лелеешь какие-то тайные замыслы против него. Впрочем, он тоже хорош — с одной стороны ратует за искренность, а с другой — принимает только то, что хочет принять. То же о глюках. Я сама не уверена, есть ли на самом деле то, что мы себе представляем. Но ты с самого начала поставила себя особняком в этом плане.

— Так что — я должна видеть то, чего нет? У меня вместо развалин Барад Дура почему-то всегда свалка автомобильная представляется.

— Я тебе не говорю, чтобы ты что-то видела. Это Хэлкар считает, что видеть должны все.

— А ты? — не удерживаюсь я. — Ты что-нибудь видела?

— То, что он показывал — нет. Но я видела его самого. Не знаю, наш ли этот Хэлкар, я видела, как он вышел из какого-то серого здания и сел на коня, потом все поплыло, сгладилось — и он уже на верхушке черной горы, поднимает руки, словно призывает что-то... А вот как звали его — не помню... Имя как будто прозвучало, но я его тут же забыла.

Да уж, если Хонахт, наш всеобщий скептик, что-то такое видела, то я прямо-таки и не знаю, что сказать. Как будто они сговорились.

— Хонахт, но я действительно ничего не видела! А что Хэлкар про меня говорит?

— Он сказал, что ты можешь быть оттуда, но ничего не помнишь. Если ты согласишься, он готов тебе помочь.

— Помочь мне вспомнить то, чего нет? Истинный нуменорский властитель, однако. Он не надорвется? Он ради этого меня на сборище пригласил? Ну так слушай, Хонахт, я приду и скажу при всех все, что я о нем думаю. Эру с ними с курсами, один раз прогуляю — не страшно.

— Ну что ж, делай, как знаешь. Я тебя предупредила, — голос Хонахта звучал так устало, как будто я заставляла ее грузить мешки с цементом. — Пока.

В начале седьмого, когда я ввалилась к Хэлкару, вся девятка была уже в сборе. Они воззрились на меня, как на Гэндальфа, заявившегося на назгульский совет и все разом прекратили разговор. Я заметила в углу на диване двух незнакомых девчонок — одна маленькая, рыженькая с хвостиком и вид у нее больно решительный, а вторая — длинная, темноволосая с физиономией отличницы. На вид класса из девятого, а то и восьмого. Вечно Элвир малышню всякую на советы таскает. Стоп! А что посторонний народ делает на совете девятки? Даже если их притащил Элвир, Хэлкар бы такого не допустил. Он же у нас печется о чистоте и целостности девятки... Я так была поражена присутствием левого народа, что совершенно растерялась. Даже странно — чтобы я растерялась? Все приготовленные слова куда-то делись, ухнули в яму, затонули, как Нуменор... Стою я у двери в комнату и пялюсь в угол, как ненормальная. Машинально пересчитываю присутствующих — без меня ровно девять, и почему-то из-за этого еще хреновее стало.

— Ну чего встал, как статуя Исилдура? — сказал Хэлкар. — Садись куда-нибудь. Тебя только и ждем.

— Можно подумать, я для вас весь свет в окошке, Кольцо Всевластья, тоже мне, — съязвила я. Вся накопленная во мне злость, начиная со вчерашнего разговора с Элвиром и кончая этими левыми девчонками, вскипела во мне, как лава в Ородруине и потребовала выхода. Я едва удержалась, чтобы сразу не вывалить на Хэлкара все, что я о нем думаю. Это звучало бы слишком нецензурно, да и не собиралась я этого делать. Хотелось с чувством, с толком, с расстановкой... Чтобы они, как ни в чем не бывало, проглотили обиду, а потом эта обида стала бы комом в горле и разорвалась фугасной бомбой у них в сердце. А ругаться прилюдно на орочьем и матерном как-то нерезультативно. Зачем мне себя в нелепое положение ставить? Они и так собрались явно не для того, чтобы погладить меня по голове...

— Дэнна, кончай придуриваться. Ты прекрасно знаешь, зачем тебя сюда позвали.

— И зачем же? Показать моральный облик настоящего назгула? Или ты хочешь меня за руку в твое Средиземье привести? Ну давай, давай, открывай дверь в ближайшей стене, или как там тебе удобнее — в потолке? Смотри, чтобы ни в чем не виновных соседей туда не затянуло...

Я уже не могла остановиться — несла какую-то чушь, стараясь оставаться на грани приличия, и хотя бы не ругаться. Но Хэлкар, однако, воспринял все это еще хуже, чем если бы я просто покрыла его матом.

— Значит ты считаешь, что тебе тут делать нечего?

— А при чем тут я? Это ты так считаешь, Хэлкар. Это ты через дыры в пространстве куда-то ходишь и остальных за собой таскаешь.

— Ты хочешь сказать, что не веришь в то, чем мы здесь занимаемся?

— А чем мы здесь занимаемся? В данный момент ты пытаешься меня обвинить непонятно в чем. А чем вы тут без меня занимались, через какие дырки в потолке куда ходили, я не знаю — я эквилибристикой и акробатикой не увлекаюсь. Или ты хочешь сказать, что ты на самом деле назгул? Тогда что же ты с собственной бабкой справиться не можешь? Устрой ей инфаркт своим назгульским воем, по Толкину они это умели. А если вы только языками трепаться можете, так я в этом вам не помощник.

— Дэнна, ты чего?!? — в один голос заорали Еретик, Провидец и Элвир. На Хэлкара лучше было и не смотреть — он был похож даже не на назгула, а на умертвие и я бы не удивилась, если бы он сейчас действительно назгульским воем довел бы нас всех до инфаркта. Сайта бессмысленно таращился то на меня, то на Хэлкара, Хонахт сидел, сжав кулаки — небось так и не решил, чью сторону принять, а Маг на меня вообще не смотрел — он что-то тихо шептал новеньким девчонкам. Кажется, Провидцу придется искать себе другую пару.

— Значит, ты в Средиземье не веришь, — подытожил Хэлкар.

— Меня уже достало объяснять, — отмахнулась я. — Тысячу раз тебе говорила: в Средиземье — верю, в твою дырку на потолке — нет. И не поверю.

— В голове у тебя дырка! — разозлился Хэлкар! — Убирайся отсюда, ты нам больше не нужен!

— Я тебе больше не нужен, — поправила я. — А что это за левый народ на назгульском сборище?

— И никакой не левый! — вмешался Маг. — Это вот Эрион,— показал он на темноволосую отличницу. Я обратила внимание, как они сидят — его рука у нее на колене, второй он обнял ее за плечи... Бедный Провидец... Впрочем, может до Провидца дойдет, что он все-таки девчонка...

— А это кто? — кивнула я на вторую девчонку. — У нас вроде бы полный комплект. Или вы уже мне замену нашли?

— Нашли, — жестко сказал Хэлкар. — Ты можешь не беспокоиться — тебя я никуда больше таскать не буду. И от своего присутствия освобождаю. Кольцо отдай.

Я совершенно спокойно сняла с пальца черное бисерное колечко и положила его на стол. Очень хотелось швырнуть его в лицо Хэлкару, но я не стала. Я просто сама поразилась своему спокойствию.

— Все? Больше мне никто ничего не хочет сказать? Ну ладно, открывайте тогда ваши дырки в потолке, а я пошла. Может еще на курсы успею.

Хэлкар что-то еще попытался сказать мне вслед, но я уже отключилась. Запретила себе слушать — и все. Никто меня не держал, никто даже из комнаты вслед за мной не вышел... Сидели и молчали, ожидая, когда дверь за мной захлопнется — и тогда можно будет всласть меня пообсуждать. Дверь уже была открыта и оставалось только выйти на лестницу, как я услышала голос Хонахта:

— Зря ты так, Хэлкар.

Больше я ничего не слышала.

Я сидела на троллейбусной остановке на Гражданке и бесцельно смотрела на проезжающие по проспекту автомобили. Далеко уходить от дома Хэлкара не было сил и тем более не хотелось ехать на курсы — все равно опоздала, лучше уж вообще не приходить, чем приходить к середине. А домой идти было еще рано. Мыслей не было. То есть что-то конечно было, но они проносились мимо, как автомобили по оживленному проспекту и не останавливались. Что я теперь буду делать? Да уж найду чего, с тоски по девятке помирать не буду, больно они мне нужны... Пусть они невинным восьмиклассницам мозги парят, а не мне.

— Привет! — вдруг услышала я. — Часов нет?

— Есть, — рассеянно ответила я. — Откуда ты меня знаешь?

— На Ротонде однажды виделись, разве не помнишь?

Я нашла в себе силы обернуться и увидела маленькую блондинку с приятным, хотя и несколько простоватым лицом. Одета она была в темно-фиолетовый комбинезон, который на ней почему-то смотрелся, как скафандр. Всю жизнь не любила такие шмотки, но, надо признаться, ей эта дрянь шла. А еще я осознала, что действительно видела ее на Ротонде, только это ничего не меняла — трепаться мне не хотелось.

— Так сколько времени?

— Четверть восьмого. Слышь, дай сигарету.

Уж не знаю, что на меня нашло — вообще-то я некурящая. Пару раз по большой пьяни и с подначки Хэлкара, конечно, пробовала, но не скажу, чтобы это мне очень понравилось...

Блондинка полезла в боковой карман за сигаретами, выволокла оттуда аж две пачки, одну с «Мальборо», другую с какой-то дрянью и, секунду подумав, вытянула мне мальборину.

— Тернидрон твою Квинтессу Мечом Повелителем три Победоносца через Жуликонову яму в Мегатроновое дуло на космическом мосту!

Конструкция была достойная. Куда там до нее нашему бледному «Элберет твою барук аш назг».

— Чего, чего? — спросила я, раздавленная такой виртуозностью.

— Ничего, — с готовностью отозвалась блондинка. — Кроме того, что у меня Повелитель козел.

— Ничего, все Повелители такие. Наш Хэлкар тоже козел, ты его вроде должна помнить.

— Помню, — отозвалась девчонка. — Автобот редкостный.

И тут на меня что-то нашло и я с ходу выложила этой почти незнакомой девчонке все, что со мной случилось — начиная с их загадочных хождений по Средиземью и кончая дырками на потолке. Блондинка прикурила новую сигарету от старой и задумчиво изрекла:

— Слушай, а может ты не оттуда?

— Не верю я в эти ваши «оттуда»! Они просто забавляются, причем за чужой счет.

— А я верю, — спокойно констатировала она. — Правда, не во все. Кстати, мы же тогда на Ротонде так друг другу и не представились. Меня зовут Келлен или Циклон.

— Очень приятно, — буркнула я. — А меня сейчас никак не зовут, кроме Светы, потому что ни разу я им теперь не Дэнна.

— Не обижайся дружище, но по-моему ты им никогда не была.

Тут я почувствовала даже какую-то обиду. Что я — полгода в девятке фигней страдала? Впрочем, действительно страдала, но одно дело — признать это самой, а другое — услышать со стороны.

— С чего ты взяла?

— Ну во первых, не взяла, а взял, а во-вторых, ты сам признался.

Тьфу ты, еще один трасвестит на мою голову! Голубых магов мне, можно подумать, мало. Я надеюсь, она хотя бы ухаживать за мной не начнет?

— Сколько там уже натикало? — спросила девчонка, еще раз оглянувшись по сторонам.

— Половина.

— Ну, автобот! Опять, наверное, квинты не пустили..

— Кого не пустили?

— Повелителя. Сам сказал — долго не жди. У него квинты, а я тут сиди, как Родомес последний.

Помимо воли Циклон начинал мне нравится. Я даже стала врубаться в его терминологию, точнее вспоминать ее. Когда по телеку «Трансформеров» крутили, я по мере возможности ни одной серии не попускала. А потом меня убедили, что несолидно назгулу детскими мультиками увлекаться, да еще и с такой нелепой техногенщиной. А что, собственно, в этом нелепого? Что — машина не может быть разумной? Ко мне порою приходит уверенность, что они не хуже людей все понимают.

— Мы так и будем тут сидеть? Что-то нет у меня особого желания пялиться на троллейбусы.

— Хочешь, пойдем я тебе классное место покажу, — предложил Циклон. — Отсюда недалеко.

— Ну пошли...

Мне было сейчас абсолютно все равно, куда идти, лишь бы не домой. Пусть предки пребывают в полной уверенности, что их дочь дисциплинированно грызет гранит науки на своих подготовительных курсах. Что у нас там сегодня? Физика? Да я ее вроде и так хорошо знаю.

На троллейбусе мы доехали до поворота на Политех и пошли по улице Гидротехников.

— Мы что, в Политех идем? Прямо на родимые курсы, которые я прогуливаю?

— Подожди, — говорит Циклон. — Здесь ты вряд ли был, мы с Повелителем совершенно случайно это место обнаружили. Так ни за что бы не догадались.

И действительно, сотню раз здесь была, но повернуть с Гидротехников направо, а не налево ни разу не догадалась. Прошли метров десять — и я на месте застыла. Как будто ничего особенного: слева за забором трубы какие-то торчат, справа — машины примостились возле здания, а здание само весьма промышленного вида, из него тоже трубы всякие торчат и на дороге и над дорогой протягиваются. Отдельные деревья, без листвы еще, торчали где-то, но их я как раз и не замечала.

— Ну что ты, идем. Не дошли же еще.

Еще надо куда-то идти? Я покорно дала Циклону руку и медленно пошла за ним, словно новенькая машина, только что вставшая на колеса. Ноги меня почему-то не слушались.

Почему здесь так много сломанных искореженных автомобилей? Всюду какие-то осколки, обломки каменей под ногами... Здесь был бой? Да, здесь был бой с автоботами. Или с квинтессонами? Истребитель налетел внезапно, нарушив мирный договор, впрочем договаривались-то не с ним, а с Родомесом. Мы-то думали, Родомесу можно доверять. А он остался как будто и не при чем — что возьмешь с Истребителя, которого сами автоботы прозвали «бешеным»?

— Келлен, — шепчу я, будто боюсь, что нас подслушивают. — Келлен, надо предупредить Повелителя. Истребитель не сам прилетел, его Родомес надоумил. Надо опасаться квинтессонов, Келлен, они любят заставать врасплох. Истребитель один с нами не справится... Скорее, летим к Повелителю!

Я чуть нагибаюсь к земле, пытаясь расправить крылья. Ну же, ну, трансформация! Нет, поздно уже...

— Поздно, Келлен, поздно, он уже улетел. В ловушку улетел, понимаешь, Келлен. А я останусь один, опять один, потому что ты полетишь за ним и я тебя не удержу и ты тоже погибнешь...

Взлететь нам почему-то не удавалось и мы все шли, шли по каменистой пустыне среди ржавых обломков каких-то механизмов. Циклон почти нес меня, а я, словно в бреду, бормотал одно и то же. Справа — стена, слева... свалка кончилась и мы увидели громадное здание со слепыми закопченными стенами, увенчанное колоссальной трубой. Дым из трубы, казалось, наполнял собой всю планету. Вот она, Центральная База Десептиконов. Повелитель был здесь, совсем недавно, но мы опоздали, он уже улетел... Улетел, как думалось ему, одернуть зарвавшегося Истребителя, а на самом деле — в лапы квинтессонов.

— Мы опоздали, Келлен... Слышишь — мы опоздали. Мы всегда приходим поздно и не туда, куда надо...

— Ты автобот, Келлен, — вдруг раздался чей-то громкий голос. — Ты всегда являешься либо поздно, либо совсем не туда, где тебя ждут. Я, кажется, русским языком тебя объяснил — метро «Академическая», у выхода, а ты где торчал? Небось, на той остановке?

Циклон только-только открыл рот, чтобы сказать что-то в свое оправдание, как я его опередил:

— Гальватрон! Повелитель! Ты... ты здесь еще! Не улетай, пожалуйста, никуда не улетай, это ловушка! Там квинтессоны, а Истребитель только для отвода глаз!

Гальватрон недоуменно посмотрел на Циклона... а я словно очнулась и увидела себя со стороны. Ну и дурой же я им, наверное, кажусь! Не лучше, чем Хэлкар мне. Гальватрон высокий, плотный, в серых штанах и куртке из тускло поблескивающей плащевки... солидно смотрится, особенно по сравнению с мелким Циклоном. Тоже девчонка и едва ли старше меня больше, чем года на два. Но ведь это Гальватрон, Повелитель, я знал его, я не мог его не знать!

Улыбка медленно исчезла с лица Гальватрона. Он подошел ко мне, медленно, словно каждая нога его весила тонны две, взял рукой за плечо и заглянул в глаза.

— Кнут... Кнут, свипса моя нехорошая, ты нашелся? Ты нашелся!

— Я нашелся... — повторил я, не зная, что сказать. А что еще можно говорить, обретя вновь родного Повелителя? — Я нашелся? Это ты нашелся, а я не терялся... я несся сломя голову тебя предупредить о квинтессонах...

— Вот именно, что сломя голову, — сказал Повелитель. — Сигнал о нападении квинтессонов мы получили еще до того, как я собрался вылетать с базы. Пришлось на ходу перестраивать оборону. Только-только мы отбились, как сообщили, что ты пропал.

— Я весь Чар обыскал! — заявил Циклон. Он, казалось готов был смеяться и плакать одновременно.

— Значит, это я угодил в ловушку, а не ты? — растерянно спросил я.

— Но ты ни в чем не виноват, малыш.

— Ты тоже... — улыбнулся я сквозь слезы. Я стоял, уткнувшись носом в Повелителя и плакал, как бибишка новорожденная. История с Истребителем и квинтессонами встала передо мной, словно очередная серия мультфильма, где все четко и ясно... Мне не надо было лететь на базу, как сумасшедшему, достаточно было послать сигнал. И сигнал-то они получили, а вот меня по дороге поймали квинтессоны... Нет, эту часть истории вспоминать мне абсолютно не хочется. — Гальватрон, а я думал — никогда не смогу вспомнить, кто я... Они со мной что-то сделали, эксперименты что ли на мне проводили...

— Убью! — прорычал Гальватрон и сделался похожим на себя мультяшного — того самого, про которого в альбоме написано, что он не знает жалости.

— Но я же нашелся, вот он я, — теребил я Повелителя. — А что сейчас на Чаре?

— Так сразу не рассказать, хочешь вместе посмотрим?

Посмотрим? Во мне на мгновение проснулся скептик. Что я увижу, если за полгода в девятке не смогла проникнуться ничем?

— Я не умею...

— Умеешь, — жестко сказал Гальватрон. — Мой Кнут все умеет, а если он не будет верить в себя, я ему уши сделаю, как у Циклона.

— Тогда давайте пойдем хоть энергона попьем, — встрял Келлен. — У меня два рубля завалялось.

— У меня три, — машинально подхватил я. — А где мы возьмем энергон? Здесь бензин, да мазут только...

Взламывать ближайшую тачку и пить из нее бензин почему-то не хотелось. Хотя пробудившийся Кнут был способен и не на такое.

Гальватрон погладил меня по голове.

— Совсем у свипсы мозги засорились. Пойдем к метро, купим кока-колу и зарядим. Нам, Кнут, с тобой о многом поговорить надо.

Домой я притащилась чуть ли не в половину одиннадцатого и уже приготовила длинное объяснение на тему дискуссии, которую мы затеяли с преподавателем и в ходе которой я начисто забыла о времени. Однако мама приставать ко мне не стала.

— Тебе тут Оля уже раза три звонила. Просила позвонить, как только ты придешь.

Оля? Какая Оля? А, Хонахт! История с девяткой мне уже казалось бесконечно далекой — как Великое Восстание для свипов. Но позвонить надо, иначе они весь дом на уши поднимут в половину первого, так бывало уже.

— Хонахт? Привет. Чего случилось?

— Слушай, Дэнна, мы поговорили с Хэлкаром, вышел небольшой скандал, но он согласен перед тобой извинится. В эту субботу вместе за город поедем, давай с нами.

— Спасибо тебе, конечно, но... не поеду я никуда.

— Ты обиделся?

— Нет, Хонахт, хуже. Я — вспомнил. Так что занят я и в субботу, и в воскресенье, и в понедельник и еще на три года вперед. Передай Хэлкару, что я ни в чем его не виню и даже рад, что так получилось. Я теперь десептикон, мне с вами не по дороге.

— Кто? — недоумевал Хонахт.

— Десептикон. Кнут меня зовут. Ладно, я тебе еще потом позвоню, у меня сейчас дело есть.

Я повесила трубку и полезла в большой книжный шкаф. Где-то наверху валялись старые видеокассеты, которых не жалко. Буду себе «Трансформеров» переписывать. Гальватрон мне все серии про нас обещал.