Сотворение мира

Эру Единый, которого в Арде называли «Илуватар» (не путать с иллюминатором и элеватором), был всегда.

Первыми сотворил он Айнур, Священных, которые были с ним прежде всего и даже немножко раньше.

Эру давал им музыкальные темы, Айнур пели и все было хорошо. Все было просто замечательно, пока Мелькор не начал шляться в Пустоту. Из всех Айнур Мелькор был самым способным, мог любую мелодию освоить с полуфразы и любую песню угадать с трех нот. И все-то ему было мало. Ходил он нетерпеливо по Чертогам Илуватара и всех спрашивал: «Когда же мы начнем что-нибудь творить?». На это ему отвечали, что для творения нужно Неугасимое Пламя, а Пламя это он получить не может, поскольку оно в Илуватаре. Мелькор был упрям и решил убедиться в этом на практике. Сколько времени он шлялся в Ничто, никто не знает, поскольку ни времени, ни пространства не существовало, но вернулся он мрачный и на себя непохожий. Варда с ласковой улыбкой попыталась выведать у Мелькора, что же случилось, но он недвусмысленно послал ее подальше, добавив «я видел... я такое видел!»

Слухи о том, что Мелькор что-то видел, дошли до Эру и чтобы разрешить вопрос раз и навсегда, Эру созвал Айнур и задал им тему, красотой и величием превосходящую все остальные. И сказал им: «Я призвал вас, чтобы вы претворили эту тему в Великую Музыку, украсив тему мою по силам и мыслям каждого». А сам подумал — вот тут-то я и пойму, что ты, Мелькор, видел, вот тут-то я и скажу, что ты не мог ничего видеть, кроме меня.

Эру дал знак — и зазвучали голоса, подобные арфам и трубам, альтам и органам, губным гармошкам и классическим хорам. Один Мелькор молчал, как рыба об лед. Все Айнур были удивлены этим и уже не столько пели, сколько перешептывались между собой — а что это Мелькор молчит? неужто нехорошее что задумал? Эру тоже был удивлен молчанием Мелькора, он встал, поднял левую руку и, улыбаясь, спросил у него:

— А ты почему не поешь, сын мой? Неужели у тебя нет замыслов, которые бы ты хотел вложить в Великую Музыку?

— Не хочу я никакой Великой Музыки! — капризно надув губы, отвечал Мелькор.

— Что же ты такое видел в Пустоте, что не в состоянии творить волю Творца своего? — спросила Варда.

— Я такое видел, мало не покажется, — буркнул Мелькор. Как все избалованные дети, он был груб и невоспитан. — Я вам тут, значит, петь буду, все, как на духу выложу, а вы мне заявите, что я тут диссонанс в ваши стройные ряды ввожу и вообще я Враг Мира.

— Откуда ты это взял? — возмутился Эру. Нечто подобное он и предвидел, но того, что Мелькор догадается никак не мог ожидать.

— Я видел все! Я видел наше прошлое, настоящее и будущее! Я начну противостоять вам, вы изгоните меня из мира, а потом о нас напишут книгу, в которой навечно заклеймят меня врагом? Пойте лучше без меня, а я посмотрю.

Эру дал знак продолжать и зазвучала новая тема, не похожая на прежние, и была в ней новая сила и новая красота. Но продолжал молчать Мелькор и прочие Айнур, глядя на него, робели и сбивались с ритма, поскольку никто кроме Мелькора не мог подкинуть им неожиданную идею и задать заковыристый вопрос. Видя такое, Эру спросил у Мелькора:

— Почему ты считаешь, что станешь злобным и жестоким Врагом Мира? Посмотри с другой стороны — может быть на самом деле злобный и жестокий деспот — это я, а ты — провозвестник свободного творчества? И та книга, которую ты видел — всего лишь летопись победителей, а победители не скажут всей правды?

— Нет, Эру, — отвечал Мелькор, — есть и другая книга, попадать в которую мне хочется еще меньше, чем в первую. Меня назовут Возлюбившим Мир, за мной будут бегать наивные девочки с большими глазищами и поливать меня слезами, а одна девочка влюбится в меня по уши и разрушит тщательно подготовленный стратегический план. Не надо мне такого счастья!

Эру поднял правую руку и лицо у него было суровым. Среди робкий мелодий Айнур зазвучала третья тема — нежная и ласковая, мягкая и приятная, но твердая и уверенная в себе и Айнур стали потихоньку подстраиваться под нее, но Мелькор продолжал молчать. И увидел Эру, что без Мелькора не достичь ему глубины и красоты музыки и встал он и лицо его было ужасно. Он поднял обе руки и одни мощным аккордом оборвал музыку.

— Что же ты молчишь, Мелькор? — возмущенно сказал Илуватар. — Неужели ты не можешь принять, что все мы — и ты, и я — всего лишь две стороны Великого Равновесия, и что придет время Последней Битвы — Дагор Дагоррат и ты сможешь отомстить за все?

— Ну уж нет! — возразил Мелькор. — А потом мне подсунут какого-нибудь дракона с четырьмя глазами, выдав его за выразителя Равновесия! Это я тоже читал и не нужны мне ваши штучки! Я лучше пойду в Пустоту, а через нее — в тот мир, где пишутся такие книги и пусть тогда их авторы поплатятся за то, что они из меня сделали!

И с этими словами Мелькор исчез.

— Могущественны Айнур и не последний из них Мелькор, — сказал Эру. — Но я — Илуватар и ничто не творится без воли моей. Посмотрите, что сотворили вы своей песней!

И Он дал им возможность видеть там, где раньше они только слышали, но ничего не увидели Айнур, только Варде показалось, что видит она обложку какой-то книги со странным названием.

Рассердился Эру и разогнал Айнур, а сам пошел в Пустоту искать нового Мелькора.

А в это время в Санкт-Петербурге толкинист Вася Пупкин по прозвищу Моргот включил компьютер и, злорадно усмехаясь, принялся писать новый апокриф.