Пленница Звездной Империи

Часть 1

...Добро пожаловать в таинственную Вселенную Дорог — мир, соединяющий миры, дом могущественных Вершителей, владеющих силами Пространства и Времени, самых умелых и знающих существ во Вселенной. В начале времен Вершители должны были благо-устраивать наше Мироздание, щедро одаривая знаниями разумных существ, родившихся позже. Но далеко не все они были так же благородны, как сильны. Однажды могучий Вершитель по имени Консерватор объявил себя повелителем Вселенной...

(заставка перед началом сериала «Вершители. В начале времен» )

1.

Сложное переплетение множества разноцветных труб выглядело даже величественно, а голубоватое люминесцентное освещение, разбавленное кое-где красными мигающими огоньками сигнальных датчиков, придавало месту жутковатый мертвенный вид. Айк Хэнори поудобнее перехватил тяжелый бластер.

— Здесь узко, — сказал он своей спутнице. — Один труп задержит погоню, пока его не уберут.

Арти сердитым жестом отбросила со лба прядь темных волос:

— Ты сначала сделай этот труп, а потом будешь трепаться.

— Не кипятись, — добродушно отмахнулся Айк. — За трупом дело не станет.

Тяжелый грохот кованых ботинок становился все ближе. Послышалась ругань — судя по всему никто из приближающихся штурмовиков не хотел быть первым.

— Накаркал, как всегда, — вздохнула Арти и кровожадно улыбнулась. Судя по выражению лица, ей даже нравилось делать из живых штурмовиков мертвых штурмовиков.

— Я помню планы, — заговорила она снова. — Через два поворота будет винтовая лестница, там коридор расширяется и примыкает к тамбуру под главным реактором. Сквозь стенку можно пройти — бластеры у нас еще работают.

Айк выстрелил в показавшегося из-за угла штурмовика и повернулся к девушке.

— Ты уверена, что ты хорошо помнишь эти планы?

Арти посмотрела на него с презрением:

— Опять забыл, что я не человек?

Айк смущенно отвел взгляд и быстро исправил положение:

— Ну извини, извини, у меня-то в отличие от тебя провалы в памяти бывают.

После первого поворота диаметр коридора резко сузился, по нему пришлось не идти, а ползти на четвереньках.

— Одно хорошо — есть надежда, что Генерал нас здесь не почувствует, — сказала Арти.

— А если и почувствует, все равно сам за нами не полезет, ему несолидно, — поддержал ее Айк. Как и все в Империи, Генерала он побаивался и пытался скрыть свой страх за плоскими шуточками.

А Генералу Кору Истмэну было сейчас совершенно не до того, чтобы бегать во главе своих штурмовиков по вентиляционным шахтам, отлавливая маленькое недоразумение в виде двух маньяков-самоубийц. Самоубийцами они явно были, иначе бы они не посмели вдвоем сунуться на «Всеразрушитель».

Генерал Кор Истмэн находился в тюремном блоке. Он допрашивал третьего самоубийцу — юного идиота, которого поймали сегодня утром при попытке взорвать главный реактор станции.

Дэн Старквэстор, высокий достаточно хрупкий молодой человек с золотистыми волосами и серыми глазами, одетый в черную форму штурмовика, теперь ужасающе грязную, невольно сжался в комок в углу камеры. Генерала Истмэна не бояться было невозможно. Гигантская, двухметрового роста фигура, с ног до головы затянутая в черную кожу, усеянную шипами нависала над пленником. Зловещее впечатление усиливал спадающий мягкими складками черный плащ, благодаря которому фигура генерала казалась еще массивнее и мощнее.

— Я еще раз повторяю свой вопрос, — глухим, лишенным всякого выражения голосом произнес генерал. — Меня интересует, откуда и каким образом к вам попали планы «Всеразрушителя».

Старквэстор собрался с силами и смело взглянул в неподвижное, словно маска лицо генерала с хищными аристократичными чертами. На него пристально смотрели стального цвета глаза, над которыми на широкой кожаной повязке, пересекающей высокий лоб, казалось, жил собственной жизнью мерцающий темно-багровый кристалл.

— Ты все равно ничего от меня не добьешься, палач! — почти крикнул Старквэстор, чудовищным усилием воли отрывая взгляд от кристалла.

В ответ Кор Истмэн даже не пошевелился.

— Скажешь, — тем же лишенным эмоций голосом процедил он. — Более того, ты будешь умолять меня, чтобы я тебя выслушал.

Тревожный дребезжащий звук послышался откуда-то из кухни. Девушка, сидящая пе-ред экраном, недовольно поморщилась и нажала на кнопку пульта дистанционного управления. Изображение застыло расплывчатой тенью, в ожидании, когда рука хозяйки вновь оживит его.

Юля грациозно поднялась с дивана, бросив мимолетный взгляд в зеркало — три года занятий аэробикой приучили ее постоянно наблюдать за своим телом и откровенно любоваться им. И сейчас она выглядит королевой, несмотря на то, что несколько дней ползала по лесу за черникой и пропалывала грядки. Легко ступая, она направилась в кухню к ближайшему телефону. Лучше всего, конечно, было пойти в свою комнату и неустанно любоваться своим изображением в большом зеркале, но до комнаты было шагов пять. А телефон все звонил.

— Алло, — несмотря на все усилия, голос казался хриплым. Неужели она простудилась на этой проклятой даче? Этого только не хватало.

— Привет, — радостным голосом отозвалась трубка, — ты что, на даче была? Я тебе уже несколько дней звоню, а у тебя все нет никого.

— Вчера вечером только вернулась, — недовольно ответила Юля. — Подожди минуточку.

В своей комнате с закрытой дверью девушка чувствовала себя куда комфортней. Развалившись на диване — ноги согнуты в коленях, спина на подушке, рука изящно поддерживает легкую трубку — она смотрела на себя в зеркало и небрежно слушала Мишкину болтовню. Впрочем, размеренный рассказ Михаила назвать болтовней могла только она Юля, про-учившаяся с ним вместе десять лет и не отвязавшаяся до сих пор. Не то, чтобы он ей надоел — Юле было безмерно приятно наличие постоянного спутника, готового за нее хоть десять контрольных решить — но она еще с третьего класса твердо знала, что достойна большего. Роман с одноклассником — фи, это достойно уличных девчонок из заводских семей какого-то далекого и невообразимого прошлого.

— Так ты поступила?

— Поступила.

— Сколько экзаменов сдавала?

— Один. Я же на платное отделение. Родители решили, что лучше пойти на платное, а то такой конкурс... А ты?

— И я поступил. Только на исторический, а не на юридический, как сначала хотел. Жалко, ты со мной вместе не пошла, ты бы поступила, я уверен. Даже без денег.

Юля усмехнулась. Он что серьезно считает, что она готова пренебречь давно лелеемыми мечтами родителей ради того, чтобы учиться с ним на одном факультете? Они еще год назад обсуждали, куда ей следует поступать и избрали международную экономику. Юля не призналась бы и самой себе, что идти на эту экономику ей не очень-то и хотелось. Вот в Университет бы она пошла. Только не на исторический и даже не на юридический, какие бы большие деньги эти специальности не сулили, а на психологический. Устроиться она бы всегда устроилась, ведь основа любого дела — люди, а людьми надо уметь управлять. Но не ссориться же с собственными родителями даже ради заветной мечты! Научиться она всегда успеет, если понадобиться — еще в школе она славилась своим умением добывать информацию, перелопатив неимоверное для простого десятиклассника количество литературы.

— Хватит тебе. Поступила, так поступила. Вылечу еще после первой же сессии.

Тут она слукавила и это почувствовал даже Миша. От Юли можно было ожидать чего угодно, но не вылетания из института, пусть даже самого престижного и труднодосягаемого.

— Ладно тебе. Ты что сейчас делаешь?

— «Звездную империю» смотрю, — ответила Юля, а про себя вздохнула. Ибо следующий вопрос знала уже заранее — «не хочешь встретиться?».

— В который раз ты ее смотришь? Небось кассету до дыр уже протерла?

— Ну не до дыр, но барахлить она начала. Мне родители обещали новую купить.

— И тебе до сих пор не надоело? Наизусть, наверно, выучила.

Этот разговор повторялся уже не в первый раз. И не в первый раз Юля не знала, что ответить. Она не понимала и сама, почему из множества ярких манящих видеокассет каждый раз выбирает именно эту — в картонном футляре, с небрежно напечатанным на машинке ярлыком. Коллекция фильмов в их доме была отменная — ностальгические советские фильмы, так любимые ее мамой, новейшие боевики, отличная фантастика с суперсовременными эффектами... А «Звездная Империя» снималась 20 лет тому назад (Юли тогда еще на свете не было!), техника совершенно примитивна, герои старомодны и ни одной постельной сцены за все три серии! Эпизод, где Арти в коротком платьице вынуждена была прислуживать главе тарсианской мафии Энью Кайсону, за эротический не считался. Снимайся этот фильм сейчас, сцена была бы более откровенной. Что еще? Сюжет? Стандартный фантастический боевик, не более того. Периодические упоминания о таинственной Силе не придавали фильму никакой идейной направленности. И все же... что-то завораживало, что-то привлекало до такой степени, что она была готова прокручивать любимую кассету часами, с первой серии до третьей, с третьей до первой, смотреть подряд, с начала, с середины, откуда угодно... Один раз случился скандал — папа приволок новейший детектив, а ей втемяшилось пересмотреть именно первую серию с начала и до конца. Назавтра была годовая контрольная по алгебре и Юля торопилась просмотреть любимую серию — на счастье. Родители хорошей примете верить отказались и в результате разразился некрасивый скандал: «Да сколько можно смотреть этот тупой фильм, да ты бы лучше училась, а если захочешь расслабиться, мы все понимаем, вот давай поставим комедию, или тот же детектив...» Ей надоело слушать родительские нотации, она сослалась на то, что лучше позанимается и пошла в свою комнату. А когда успокоившиеся мама с папой сели перед видиком, Юля уложила учебники в сумку и сбежала к Мише. Всю ночь они решали экзаменационные задачки и рисовали звездолетчиков в плавках, предварительно отключив телефон. Когда утром мама поймала Юлю у школы, она была уже готова на все. Теперь Юля могла смотреть «Звездную Империю» хоть круглыми сутками. Даже новую кассету ей пообещали.

— Ну тебя... Как будто самому не нравится...

— Нравится. Но смотреть сутки кряду я бы не выдержал. Кстати, твои родители не приехали?

— Нет еще, — честно призналась Юля и тут же мысленно отругала себя. Ладно. Ска-зала, так сказала, пусть приходит. Вот возьму и заставлю его смотреть все три серии с пере-рывом только на чашечку кофе.

— Можно я приду?

— Приходи. Только учти — я сегодня «Империю» до конца досмотреть собира-юсь.

— Ну хорошо, а вечером я предлагаю тебе пойти со мной в одно место.

— Опять на ту дискотеку? — недовольно поморщилась девушка. — Я туда больше не потащусь — мало того, что через весь город ехать, так еще и народ какой-то дебильный.

— Нет, лучше, — торжественно протянул Михаил. — Помнишь, я тебе журнальчик самиздатовский притаскивал? Со статьей про «Империю»? Я нашел через этот журнал фан-клуб «Вершителей». Там кстати и поклонники «Звездной Империи» есть.

— Не понимаю, чем тебя привлекают «Вершители». Детский мультик.

На самом деле «Вершители» Юле нравились, но становиться поклонником детского мультика было намного ниже ее достоинства. «Империя» — другое дело, все-таки не мульт-сериал, а полнометражный фильм, хоть и двадцатилетней давности. Да дело даже и не в этом. Что-то в «Вершителях» Юлю раздражало. Она не могла понять что, так же как и не могла понять, что ее привлекает в «Звездной Империи». Может быть излишняя правильность добрых и исключительная ублюдочность злых героев. Кор Истмэн, даже будучи злодеем, выглядел героем, а Перекресток выглядел так отвратительно жалко, что было непонятно, почему его не прикончили в первой серии свои же.

А вот от перспективы знакомства с неведомыми фанатами «Звездной Империи» Юлю вдруг кинуло в дрожь. Она и представить не могла, как станет обсуждать с кем-то Кора Истмэна — ее Кора Истмэна. Ее фильм, ее мир, ее жизнь. И отдать это на растерзание людям совершенно незнакомым, людям которым абсолютно безразлична она сама и которые неизвестно умеют ли вообще чувствовать... Мишка даже не понимает, что предлагает ей — это ведь намного хуже, чем раздеться у всех на глазах...

— Знаю, что детский. Но есть в нем что-то такое...

— Знаем, знаем, «философская система построения мироздания по материалам мульт-сериала «Вершители»». Я вообще не представляю, как наша историчка умудрилась такое проглотить. Впрочем ты способен даже «Курочку Рябу» изложить в форме научного тракта-та.

— Ладно тебе. Ну как, идешь?

— Не знаю. Посмотрим. Приходи давай. И купи что-нибудь выпить, ладно?

Юля положила трубку и еще раз посмотрела на себя в зеркало. Что-то изменилось, ушла легкость, непринужденная свобода погружения в заветную реальность. Наверное, такое чувство испытывает мужчина, узнав, что у его любовницы есть другой. Даже если он не ревнив и она у него явно не первая и не последняя. Конечно, Юля прекрасно знала, что не она одна смотрит «Звездную Империю» и не она одна очарована зловещим обаянием Кора Истмэна... но, сидя перед экраном в темной комнате, можно было об этом забыть. Выбросить весь мир из головы и оставить Кора Истмэна ей одной. Умеет же Мишка спихивать с небес на землю, причем из лучших побуждений! Зачем она только его терпит?

— Зачем я его терплю? — спросила она у своего отражения. И тут же передразнила себя — зачем, зачем? Больше никого рядом нет, вот и приходится терпеть!

Пока нет, — поправила Юля сама себя. Пока. Миша еще не знает, что стал всего лишь ступенькой ее пьедестала. Первой ступенькой — и в этом вся его заслуга. Но пока он один... и у нее нет другого выбора. Пойти, что ли с ним в этот клуб или где они там собираются...

Юля опять не призналась себе, что ей просто не хочется сидеть вечером одной и тупо пялиться с балкона на громады многоэтажек, зловеще нависающих над головой. С нее хватит экзаменов — после трех дней полного одиночества она перешла с легкого итальянского вина на крепкий французский коньяк... а писать сочинение в состоянии похмелья — не самая лучшая штука, стоит признаться.

Юля направилась было в кухню, но остановилась, вовремя вспомнив, что в холодиль-нике из выпивки имеется только «Пепси-кола» — все запасы спиртного пошли на отмечание ее поступления в институт. Она тяжело вздохнула, еще раз глянула в зеркало — на этот раз в коридоре — и легкими шагами вошла в большую комнату, к сиротливо лежащему на диванной подушке пульту. Чуть-чуть назад, теперь пуск... Опять мир вокруг нее сузился до занявшего весь экран бесстрастного лица Генерала.

— Скажешь. Более того, ты будешь умолять меня, чтобы я тебя выслушал.

2.

В жизни Михаила Романова было три всепоглощающих страсти. Любовь к своей однокласснице Юле Болотниковой, монархическая партия и мультсериал «Вершители». Между собой сочетались они весьма слабо. Товарищам по партии признаваться в увлечении детским мультиком было стыдно, несмотря на то, что Миша усматривал в нем серьезнейшую философскую подоплеку. Но от этой подоплеки за версту несло язычеством, а то и вовсе пантеизмом и втолковывать ее людям, избравшим своим курсом «Православие, самодержавие, народность» было, мягко говоря, неловко. Поклонники же «Вершителей» политикой в большинстве своем не интересовались. Оставалась Юля. К его монархическим высказываниям она относилась весьма скептически (видимо, считая, что при беспорядке, именуемом капитализмом, у нее куда больше шансов, чем при монархии), а «Вершителей» хоть и смотрела с интересом, но включаться в обсуждение структуры Вселенной Дорог и характеров героев — что могло быть на самом деле, а что нет — она не спешила.

Сам Миша объяснить логично хотя бы одно из своих пристрастий не мог — да и зачем, собственно, объ-яснять страсти? В классе над ним смеялись, говоря, что его политические убеждения обоснованы его фамилией. «А была бы у тебя фамилия Горбачев — был бы демократом». Впрочем, ребятам из класса было все равно, что происходит в стране и кто находится у власти. Главное — поступить в престижный институт, чтобы потом по-больше денег заработать, а лучше всего — уехать за границу. Миша почему-то так не мог. Он предпочитал смотреть, что происходит вокруг, а потом думать, отчего так происходит и, главное, что можно сделать. Миша был твердо уверен, что привлечение западного капитала ничего не спасет и не может такая огромная и само-бытная страна, как Россия, идти на поводу у какой-то там Америки. Как-то, еще в девятом классе, они с Юлей делали сногшибательный доклад по истории и несколько дней пропадали в Публичке. Ничего особо умного от них не требовалось, но они решили поразить всех и в особенности учительницу (тем более уже тогда они знали, что поступать будут на гуманитарную специальность). Читая книги дореволюционных историков, философов и публицистов, Миша не мог поразиться глубине их мыслей и стилю высказываний, особенно на фоне занудных речей современных политиков. А потом, на Невском, он наткнулся на группу людей с монархической газеткой, разговорился с ними и, неожиданно для себя, обнаружил, что здесь над ним не только не смеются, но и искренне восхищаются его рассудительностью и здравым умом. И что на него, пятнадцатилетнего мальчишку, никто не смотрит свысока. Из-за политики он круто поругался с отцом и почти не разговаривал с ним до сих пор — демократ еще доперестроечных времен не мог простить сыну столь низкого падения.

В свете таких политический убеждений Мишино увлечение «Вершителями» выглядело более чем стран-но. Хотя бы потому, что мультик был американский. Считалось ниже достоинства русского человека даже смотреть западные мультики и тем более восхищаться ими. Честно говоря, самим мультфильмом Миша и не очень-то восхищался. Его раздражала примитивность и слащавость, характерная для мультфильмов вообще и для «Вершителей» в особенности. Однако «Вершители» были больше, чем просто коммерческим мультфиль-мом. Существование Вселенной Дорог, соединяющей разрозненные миры в одно целое, всевластные Вершите-ли, это самое взаимодействие осуществляющие, делали его из надоевшей всем фантастики чем-то несравнимо новым и безмерно интересным. Хотелось прочувствовать Вселенную Дорог до последней звездочки, постичь все ее законы и действовать в ней. Как? — Миша не имел понятия, но почему-то верил, что такое возможно. А когда он через детскую газету познакомился с другими поклонниками «Вершителей», то убедился, что его мне-ние отнюдь не единично, мало того — есть ребята, продвинувшиеся в своем стремлении жить в этой удивитель-ной Вселенной еще дальше. Разумеется, он с восторгом кинулся в исследование неизведанных земель... плохо было только то, что Юля этого восторга не разделила. Но он надеялся, что это только от нехватки времени.

С Юлей было сложнее всего. С его стороны была банальная, сотни раз описанная в книгах, показанная на широких экранах, воспетая в песнях школьная любовь — «первая любовь, школьные года, в лужах голубых стекляшки льда, не повторяется, не повторяется, не повторяется такое никогда». Но — только с одной стороны. Как к нему относится Юля, Миша не мог понять до сих пор. Они сидели за одной партой, вместе готовились к контрольным, вместе штурмовали горы литературы в Публичке, вместе держались на школьных поездках за город, когда класс медленно, но верно, стал разбиваться на парочки. Однако готовиться к контрольным Юля могла с кем угодно и доклады писать — тоже, то, что она выбрала именно его — старая привычка, как никак еще в третьем классе их дразнили женихом и невестой. В седьмом перестали — надоело. Их дружбу восприни-мали, как непреложный факт, как нечто незыблемое и половина класса была уверена, что через год они обяза-тельно поженятся. Да что там полкласса — даже их любимая историчка не то в шутку, не то всерьез, просила пригласить ее на свадьбу. Кстати, надо будет в сентябре зайти в школу и ее навестить — как-никак лучший ученик, да и поступил все-таки, стоит похвастаться. Только бы не поругаться опять из-за политики — Миша давно уже подозревал, что историчка за демократов, а на выпускном вечере она сама в это призналась.

Почему-то каждая встреча с Юлей оставляла чувство неудовлетворенности. Каждый раз он ожидал чего-то, а это что-то никак не приходило. Как будто постоянно что-то оставалось недоговоренным, хотя поговорить они любили. Но разговоры получались все не о том. Хуже всего было то, что Юля никому не давала себя вести, и тон всегда задавала сама. Готовят они доклад по обществоведению — и все разговоры не на тему безжалостно отсекаются. Идут вечером на дискотеку, ни о чем серьезном даже и не обмолвится — мы развлекаться пришли. Как будто Юля только и умеет — работать до полного завихрения мозгов, а потом тупо развлекаться, отбросив даже возможность думать. Правда, было еще странное увлечение «Звездной Империей», но говорить об этом Юля не любила.

В преддверии лета Миша построил кучу радужных планов, но осуществиться им дано было не сразу. Сначала — кутерьма с поступлением. Все носились, как сумасшедшие, наперебой рассказывали дикие истории из жизни поступающих, писали шпаргалки и тщетно пытались выучить за неделю, то, что никак не могли усво-ить за несколько лет обучения. Миша относился к абитуриентской возне совершенно спокойно и огорчало его лишь то, что Юля все-таки не стала поступать с ним. Несмотря на решение ее родителей, он надеялся до по-следнего дня.

Перед экзаменами он все не мог ее поймать, потом было не до того, а потом выяснилось, что она уехала на дачу. Даже не предупредив. Будто бы и не было ничего. Школа позади — значит уже ничто не связывает? Но если два человека рядом только по внешним обстоятельствам — какова цена их дружбе? Любой другой мало-мальски соображающий человек может с тобой перелистывать учебники, выискивая материалы к билетам, решать мудреные задачки, смешивать реактивы на лабораторных... Нет общего дела — значит и нет связи? Значит, надо искать дело. И тем ценнее будет, если дело это — не обязательное для всех, как учеба, а выбрано тобой же, потому что оно тебе нравится.

И тогда Миша решил привести Юлю к поклонникам «Вершителей». Странная эта была компания, осо-бенно с первого взгляда. Никакая обязаловка их не связывала, никаких мероприятий по галочке не проводилось, захотел — пришел, захотел — ушел, как раньше говорил — неформальное объединение молодежи. Просто — вместе интересней. В конце концов, ничто не обязывало Юлю там оставаться. Пусть посмотрит, как можно жить весело и свободно, может сама такой станет.

Юле все это, конечно, Миша не высказал. В перерыве между первой и второй сериями, за чашечкой ко-фе, он говорил так:

— Понимаешь, там просто весело. Мы тут сидим одни, со скуки мозги пухнут, а там народ просто раз-влекается. («Мы тут сидим одни» подразумевало «ты тут сидишь одна», у него-то была и партия и та самая компания «Вершителей», а у нее что, кроме учебы?).

— Как же они развлекаются? — скептически спросила Юля.

— Истории по мультику придумываем, в персонажей играем. Ты знаешь, что меня Всевластным Стра-жем прозвали?

Девушка пристально его оглядела. Откусила кусочек пирожного, тщательно запила кофе из маленькой чашечки и снизошла до ответа:

— А что — похож. По крайней мере, толкать заумные речуги ты умеешь. Только ведь Страж был совер-шенно бесстрастным и ко всему равнодушным.

— А я что — не равнодушный? Впрочем, никто не может быть полностью похожим на персонажа.

— Зачем же тогда имена брать? — пожала плечами Юля.

Опять они говорили не о том. Миша взглянул в окно. Просторную лоджию загромождали какие-то ящи-ки и доски, а за ними, куда глаз ни кинь, высились коробки небоскребов. Возле чахлых деревьев во дворе бегала кругами облезлая собака — будто ожидала найти там что-либо съедобное. Небо опять заволокло облаками, как бы дождя не было. И вот — впервые за столько месяцев они вдвоем и над ними не висит ни ожидание грядущих экзаменов, ни пристальное око родителей. Теперь бы раз и навсегда разрешить ту неопределенность, что тяготит его уже больше года... но никак не сделать первый шаг. Может, если он осмелится, решение будет принято совсем не то, какое он желал?

— Наверное, чтобы приобщиться к любимой сказке. Надо же еще чем-то жить, кроме всего этого, — он развел руками, как будто пытаясь охватить весь мир.

— А стоит ли выставлять свою сказку на всеобщее обозрение? — неожиданное спросила Юля. Она лю-била так делать — только начнешь выкладывать какую-нибудь теорию, что-нибудь грандиозное, серьезное и важное, как она задаст вопросик, простой, но выворачивающий наизнанку все твои суждения. Вот и теперь — что ответишь?

— Но ведь мультсериал создан для всех. Никому смотреть не запрещается и любить его тоже.

— Я не о том. Когда ты смотришь фильм или читаешь книгу, ты просто смотришь, как и миллионы дру-гих. Но то, что остается в тебе после прочтения книги или просмотра фильма — оно только твое и ты не должен это открывать.

— У тебя получается — каждый сам по себе. Любая мысль должна вариться в собственном соку, что ли?

— Мысли и чувства слишком ценны, чтобы доверять их первому встречному.

— Тебя никто не просит доверяться всем и с первого взгляда. Но если люди давно уже знают друг друга, доверяют друг другу — значит можно доверить и мысли? И тот мир, что возник в тебе после соприкосновения с другой реальностью.

Юля встала, налила себе еще кофе. Помешала сахар, повертела в руках ложечку, будто невесть что это было, а не маленькая золотистая кофейная ложка и ответила:

— Я думаю, что стоит. Если в этот мир можно уйти — лучше уходить в одиночку. — И, ставя точку в разговоре, вкрадчиво сказала — Да, а как насчет выпить?

Миша покорно выставил бутылку «Монастырки».

— Фи, какая гадость, — поморщилась Юля. — Покрепче не нашлось? Или у тебя денег нет? Я бы отда-ла.

— Тебе нельзя много крепкого пить. Сопьешься.

— Я сопьюсь? — усмехнулась Юля. — Ну вот еще! Давай наливай и пойдем дальше смотреть.

— Так ты со мной поедешь?

— Ну поехали, ладно, — нехотя согласилась Юля. — Где это хоть?

— На Ржевке. От нас автобусом минут сорок, а там еще три остановки.

— Опять далища несусветная...

Юля вела себя так, как будто делала Мише большое одолжение, но тот был доволен даже этим. Он был уверен, что Юля непременно втянется, что бы там она ни говорила.

— Но если мне там надоест — я поеду домой, — предупредила Юля. Миша послушно кивнул.

Из работы ученика 11в класса Романова Михаила

Философская система «Вершителей» отличается отсутствием Абсолюта. Вселенная представляет собою информационно-энергетическую структуру, замкнутую в себе, саморегулирующуюся и самообновляющуюся. Пантеон Вселенной Дорог лишь отдален-но напоминает стандартные языческие пантеоны, поскольку различия между ними суще-ственны. Прежде всего, в этом пантеоне нет Верховного Божества. Провиденциальными структурами управляет Совет Провиденции, состоящий из Пяти Вершителей и все жиз-ненно важные для Равновесия Вселенной решения принимаются коллегиально. Номинальный глава Совета — Проповедник — не похож на Верховных Божеств языческих пантеонов и менее всего подходит для Верховного Божества. У него нет преобладающей силы, он не принимает непосредственного участия в творении материальной Вселенной и, собственно говоря, он беззащитен. Почему же именно Проповедник стоит во главе сил Провиденции, сил Созидания тогда, когда необходима жесткая борьба против Инферно? Это не каприз и не случайность. Проповедник представляет собой олицетворение духовного прогресса, духа, поднимающего материю все к большему совершенству. Это соотносится с восточными ре-лигиозными учениями о Божией искре в каждом живом существе и о трактовке первород-ного греха, как сошествии духа в материю. Задача Провиденции — поднять материю на ду-ховный уровень, осветить каждое живое сознание светом духовности — и именно эту за-дачу выполняет Проповедник и Орден Святителей.

Мы видим, что концепция Вершителей куда ближе к современным пантеистическим вероучениям, нежели к прежним языческим религиям. Неоднократно подчеркивается, что Вершители — не всевластные Боги, что Вершителем может стать каждый, пройдя соот-ветствующий путь. История Смельчака это подтверждает.

Показательно, что при отсутствии четкой иерархии в рядах Провиденции, их вра-ги — Инферно, энтропийные силы, эту иерархию имеют и очень строгую. В роли Абсолюта выступает Перекресток, и далее — жесткая иерархическая структура. Решающим фактором при определении положения субъекта в иерархии становится как раз сила. Распределение ролей происходит по принципу «кто одолеет высшего, сам становиться высшим». Характерно, что когда Серый Клан становиться частью сил Провиденции, необходимость в иерархической структуре отпадает и становятся возможными прежде невероятные вещи — как два Лорда одновременно в Ордене Отменителей. Причем Лорды эти разделяют свои обязанности и не подчиняются друг другу.

3.

Дверь им открыла очень маленькая девушка в драных джинсах. Издали ей можно было дать лет десять, но лицо у нее было совсем не детское — совершенно некрасивое с непра-вильными чертами, плоское и невообразимо скучное. Наверное, ей лет двадцать, не меньше. Они недоуменно уставились друг на друга. Юля выглядела, как всегда, блестяще, хоть и оде-лась несколько демократично — черные джинсы, куртка, кроссовки (все, разумеется, высше-го качества и из фирменных магазинов). Ей здесь не понравилось, когда они еще проходили по лестнице — подъезд совершенно неухожен, краска со стен облупилась, где еще осталась — понаписаны неприличные слова и названия рок-групп и вообще просто грязно. Да еще и эта девчонка — под стать подъезду, лохматая, грязная, свой замызганный наряд не снимает небось недели две.

К Юлиному удивлению, Миша разочарован абсолютно не был и даже поздоровался с девчонкой за руку:

— Привет, Скандалист. Вся команда в сборе?

— Ага. Мы там «Второе Основание» смотрим, мое любимое. Ой, а это кто с то-бой?

От такой бесцеремонности надо было просто повернуться и уйти. Юля уже поняла, что ничего хорошего ее здесь не ожидает. Но уходить прямо так, еще не перейдя порог, было некрасиво и достойно истерички из плохих любовных романов. Посмотрим, что будет даль-ше. Может, найдется достойный повод уйти без скандалов.

— Это Юля, моя одноклассница.

— А по «Вершителям» ты кто?

— Никто, — буркнула Юля. — Как тебя по человечески зовут?

— Ирка. А тебе мы чего-нибудь придумаем. Пошли скорей, пока серия не кончилась.

Они прошли по небольшому коридору и вошли в квартиру. Юля огляделась. Тесная прихожая была завалена вещами. Перед самым входом стоял книжный шкаф, из которого только что не вываливались журналы. Друг на друге стояли какие-то коробки, из которых торчали тряпки, деревяшки и инструменты. Комнат было две — одна, маленькая, прямо напротив входной двери, было завалена вещами, а вторая, побольше, как раз и служила ме-стом сборищ. Переступая через стоящие на полу ботинки, Юля с Мишей вошли в комнату. Шустрая Ирка уже прошмыгнула между ними и взобралась с ногами на диван.

Чего в этом доме было в изобилии — так это книг. Большая стенка была набита кни-гами снизу доверху. Обстановку же комнаты иначе, как убогой, назвать было нельзя. Телевизор был явно 15-летней давности, видик — тем более, мебель покосилась и давно перестала блестеть, обои совершенно выцвели, диван подозрительно скрипел, когда на него садились. Еще был компьютер на маленьком столике возле дивана, выглядевший, как и все в квартире, мягко говоря, несколько подержанным. Комната была набита народом — человек пятнадцать, а то и двадцать. Несколько человек за столом у окна о чем-то оживленно беседовали, кто-то смотрел на экран, как будто можно было что-то разобрать в таком шуме, кто-то перелистывал журналы, одна девушка сидела за компьютером, уверенно и быстро нажимая на кнопки, остальные просто сидели и галдели. Ни слов, ни смысла разговоров понять с первого раза было невозможно. Юле опять захотелось бежать. Она непроизвольно вцепилась в Мишину руку, тот непонимающе посмотрел на нее — мол ты чего, все в порядке... Никто пока не обращал на них особого внимания. Воспользовавшись этим, Миша посадил Юлю в кресло, скинув с него груду книг и стал представлять окружающих. Компания у стола, оказывается, играла в «приключенку». «Это как?» — «Ну как играют — идешь туда-то, видишь то-то, каковы твои действия?» Юля не очень поняла смысл такой игры, но решила разобраться попозже. Вел игру хозяин квартиры Костя, он же Строитель, худощавый парень лет 25, в сером свитере. Рядом с ним разместились щуплый светловолосый Юрка — Разведчик, длинный прыщавый Саня — Сигнал и две девчонки — рыжая Алла и невзрачная Ира. Парни были какие-то неубедительные и с ними не хотелось даже знакомиться. Миша из всей компании выглядел самым солидным.

Большинство народа составляли девчонки. Миловидная девушка в очках за компьюте-ром — Таня, Элита, выглядела здесь наиболее пристойно, хотя отнюдь не блестяще. Так оде-ваются служащие в бюджетных учреждениях, чисто, но недорого — светлые полотняные брюки, футболка, простые деревянные бусы. Рядом с Иркой-Скандалистом сидела толстая девица с наглым лицом деревенской бабы — Рита, Погромщик. Две маленькие беленькие девчонки — Аня и Таня, Проныра и Пролаза, шустрая, подстриженная под мальчика, лет пятнадцати — Ленка, Огонек. Мрачная девица в клетчатой рубашке — Света, Подземщик, рядом с ней нечто рыжее, сразу не поймешь какого пола — Катя, Броневик, симпатичная светленькая девица в джинсовом костюме — Наташа, Мечтатель...

Юля тут же прочно все это забыла, тем более, что не привыкла запоминать еще и вто-рые имена — по сериалу. Между ногами стоящих и сидящих бродил толстый серый котяра. Животное называлось Мертвителем — не то потому что серый, не то, потому что наглый...

Миша, едва успев показать Юле народ, перебрался к столу и тут же включился в игру. У Юли такого желания пока не возникло. Она попробовала пробраться поближе и прислу-шаться.

— Ты идешь по серому коридору цитадели Смертоносца, — обращался Слава к Алле. — Из-за угла показывается пустотник. Твои действия?

— Ахну его оранжевым светом, — пожала плечами девушка. Она была поразительно некрасива, впрочем красивых лиц здесь вообще не наблюдалось.

— Кинь кубик. Сколько? Четыре? Поздравляю — он убит, можешь идти дальше.

Пока ничего интересного игра из себя не представляла. Изображать из себя отважного рыцаря Оранжевого Света не очень-то и хотелось, сражаться на другой стороне — тем более. Юля взяла с полки лежащую на краю книжку — это оказался справочник по холодному ору-жию — полистала, положила обратно. На экране отважная Защитница блуждала по закоул-кам Бездны, чтобы найти заключенного там уже много веков Огонька. Стоя смотреть было неудобно и Юля села на диван — как раз там обнаружилось место рядом с Иркой.

Ирка, оправдывая свое прозвище, сидеть и смотреть спокойно не могла. Она перели-стала все лежащие рядом журналы, нарисовала на листочке какую-то рожу, не удовлетво-рившись результатом, кинула листочек под стол, взяла на колени Мертвителя и приняла его чесать за ушами и нахваливать, какой он толстый и пушистый. Когда кот, не выдержав, сбе-жал, она повернулась к Юле:

— Тебе кто в «Вершителях» больше всего нравится?

Такой вопрос застал ее врасплох. Очень хотелось сказать «Мне «Вершители» совсем не нравятся». Но надо было хоть немного разыграть свою — и Юля буркнула, только чтобы отвязаться:

— Мертвитель. Ну и Мастер еще.

— Пустотники... — пренебрежительно протянула Ирка. — Впрочем, в «Войне Пере-крестка» они очень даже ничего. Мне даже нравятся.

— Не люблю «Войну Перекрестка», — призналась Юля. — По-моему, им просто при-думать было нечего.

— Не скажи! — вмешалась Рита. — Все логично: сначала Перекресток действовал че-рез Консерватора, потом подчинил себе Серый Клан, и наконец был вынужден вступить в войну открыто.

— А потом они сделают сериал, где Перекресток перестанет быть Злом? — предполо-жила Юля. Разговор не нравился ей все больше и больше, но почему-то прекращать его не хотелось.

— Не сделают, — уверенно заявила Ирка. — Видишь ли, мультсериал есть проекция реальных событий в Мироздании. Вселенная Дорог существует на самом деле и создатели сериала отобразили основные ее закономерности, не без искажений, конечно.

— И что, ты можешь сказать, где конкретно искажения?

— В принципе могу, только это долго рассказывать, да и не все пока мы выяснили. Вот смотри — основных сил, составляющих Мироздание, семь.

— Почему семь? Вершителей гораздо больше. А в заставке говорилось, что Вершите-ли и есть — силы Мироздания.

— Я говорю про основные силы, — сбить Ирку со своего излюбленного конька было не так-то просто. — Все остальные не являются фундаментальными или могут быть получе-ны из других. Значит так, смотри: Зарождение, хранители — Всевластные Стражи. Потом — Утверждение, хранителем был Консерватор, а теперь — Светоносец, Преображение — Мя-тежник, Обретение, хранительница — Радость, Восхождение — Проповедник, Нейтрализа-ция — Мертвитель и, наконец, Разрушение — Разрушитель. Инферно среди этих семи нет! Ее вообще нет в структуре равновесия. Разрушительные функции успешно выполняют вер-шители Разрушения.

— А разве против Разрушителя все не борются? Он же инфернит.

— Разрушитель — не инфернит, — жестко сказала Рита. Голос у нее вдруг изменился, и если бы только голос — Юле показалось, что пространство вокруг нее сгустилось, серые молнии били откуда-то сверху, а вместо Риты привиделось совсем другое существо — ту-манная фигура, похожая на Разрушителя из мультика, но не совсем. Лица у фигуры не было, или может она просто не могла его разглядеть. — Разрушитель стал служить Перекрестку лишь для того, чтобы спасти свой Орден, и своих учеников. Он уже тогда видел, что сила Разрушения в сложившейся обстановке одна не выдержит и чтобы она осталась в Мирозда-нии, необходимо объединиться с Перекрестком.

Ирка смотрела на Риту круглыми восторженными глазами. Юля поняла, что Ирка то-же почувствовала что-то, но в отличие от нее не испугалась, а даже обрадовалась. Вскочила на диван с ногами и что-то горячо зашептала Рите на ухо.

— Не здесь, Сканди.

— Ну, Разрушитель, ну, пожалуйста!

— Ладно, пошли на лестницу.

Когда они ушли, Юля испытала почти физическое чувство облегчения, как, например, когда из темной пещеры, где блуждали уже долго, выходишь на просторную поляну, слы-шишь пение птиц и наслаждаешься солнечным светом. Наваждение какое-то.

Таня, все еще сидящая за компьютером, повернулась к Юле, будто почувствовала ее недоумение и успокаивающе сказала:

— Не обращай внимания, опять Ритка Разрушителя вызывала...

— Она всегда такая? — с трудом отходя от пережитого состояния спросила Юля.

— Она? Нет. Это Разрушитель такой, я сама его боюсь, честно говоря. Он конечно не-сколько другой, чем в мультике, но все равно страшный. Уж не знаю, что в нем Сканди нашел... О, смотри, что я нашла — преображение Защитницы!

На экране компьютера красовалась картинка — из серых клубов дымящегося мрака выступали светлые лучи. По краям их было мало, но в центре они сгущались и образовывали столб света, в центре которой, воздев руки, стояла обнаженная фигура Защитницы. Освещение не позволяло разглядеть никаких деталей — лишь серебряный венец с двенадцатиконечной звездой.

— Тут много таких картинок. Я себе их переписываю, — пояснила Таня.

Юля опять уставилась на экран.

Из зева пещеры выползло облако свинцово-серого тумана. Бесформенное, мерзкое, шевелящееся, оно ширилось и ширилось, наступая на застывших в растерянности Защитницу и Погромщика. В глубине его, как узоры в калейдоскопе, проступали и исчезали неясные уродливые силуэты или даже обрывки силуэтов — какие-то лица с неживыми глазами, протянутые костлявые руки, головы чудовищ, чьи-то кожистые крылья и чешуйчатые хвосты. Погромщик сделал шаг вперед и изо всех сил рубанул по облаку своим мечом, но прославленный клинок истаял ледяными искрами, оставив в руках своего хозяина только рукоять и беспомощный обломок лезвия не больше ладони.

— Погромщик, не прикасайся! — крикнула Защитница. — Это, наверное, Дыхание Бездны!

— А что такое Дыхание Бездны? — спросил воитель, отступая.

— Это сила, случайно порожденная Разрушителем и Консерватором во время поедин-ка заклятий в древние времена.

— Тогда, может, ее Красным Светом можно?

— Раз это кусочек силы Консерватора, то, наверное, можно. А против Разрушителя лучше всего помогает Солнечный Ветер.

Погромщик, сложив ладони перед грудью, сконцентрировал вокруг себя золотое сия-ние.

— Защитница, почему-то моей силы хватает только на то, чтобы защитить себя, — беспомощно развел он руками.

— Наверно, здесь присутствует какое-то поле, препятствующее вызову Солнечного Ветра.

Защитница взметнула руки над головой:

— Цитадель Преображения, дай мне силы!

Тут же красное сияние облекло ее фигуру, а в руках появились два призрачных алых клинка. Такие же, но золотистые, легли в ладони Погромщика.

— Спасибо, Цитадель, — улыбнулась Защитница. — Вперед!

Двое Вершителей нырнули в серый туман, теперь бессильный помешать им про-никнуть в Сердце Бездны.

— Не так все было! — заявила с порога вернувшаяся Ирка.

Броневик поднял глаза от журнала:

— А у нас вообще никакой Беладонны не было.

— У вас Дороги неправильные, — отрезала Ирка. — А впрочем, не знаю. Может, это вообще не Дороги.

— Что значит «неправильные», Сканди? — вмешался Подземщик. — Во-первых, можно видеть их по-разному, во-вторых, в разных участках Вселенной Дорог одно и то же предстает совершенно по другому.

— Подземщик, погоди, — вступила в разговор Рита. — Каждый Вершитель представ-ляет собой определенную силу, а эта сила едина для всей Вселенной. Мы можем выделить какой-то мир и рассматривать его отдельно, но Вселенная Дорог — одно целое. Другое дело, их может быть несколько.

— А с какой именно делался мультик? — с ехидством спросила Таня.

— Ни с какой! — уверенно произнесла Ирка. — С Дороги по глюку — американцам «Вершители». Тут столько всего намешано!

Юля начинала чувствовать себя лишней. Захотелось чего-нибудь выпить, чтобы рас-слабиться, впрочем, желание это возникло еще полчаса назад, при странном проявлении Раз-рушителя. Она поискала глазами Мишу — тот прочно завяз в игре и вообще не замечал ни-чего вокруг. Разговор был странный, более чем странный — разве можно всерьез обсуждать какую-то Вселенную, которая может быть и не существует вовсе, которую придумал какой-то шустрый сценарист, желая заработать.

— Подземщик, ты сядешь или нет? — воскликнула Ирка. — Что ты нависаешь надо мной, как Кор Истмэн над Дэнни Старквестором?

Юля почувствовала, как кровь приливает к ее щекам, почему-то стало жарко и в горле пересохло. Сдерживая волнение, она обратилась в Ирке:

— Ты еще и на «Звездной Империи» помешана?

— А мы тут все потихоньку злобные звездные имперцы, — торжествующе сказала Ирка. — Я вот Райд Холли из тридцать второго штурмового.

— А это еще что такое? В фильме такого нет.

— В фильме много чего нет.

— Если бы мы были в фильме, — добавила Рита, — то Истмэн в первой же серии по-мер бы от инфаркта.

— Расскажи, расскажи про тридцать второе штурмовое, — поддержала Таня.

— Значит так, — начала Ирка. — Дабы обеспечить полный комплект имперских войск в тридцать второе штурмовое отделение набрали народ в основном с Тарсы, но всем в личной карточке написали Алней. Ну вы ж понимаете — Тарса, оплот мафии, несерьезно как-то имперские войска там набирать...

— А Алней — оплот повстанцев, — добавила Таня.

— Ну уж не знаю, чего они там думали, но отрядец получился еще тот. Когда мы вы-ходили в увольнение, потом весь полк неделю у нас сигареты стрелял и пиво клянчил. Я, например, умудрился увести флайер у начальника нашего училища и загнал его за две тыся-чи баксов, или сколько там на наши деньги. А потом нам надоело, мы угнали крейсер и стали свободной бандой.

— Имперский крейсер «Звездный повстанец», — усмехнулась Рита.

— Ага, это такой прикол однажды был: вызывает нас патруль, спрашивает позывные и так далее, а вся команда в стельку пьяная, вот радист и отвечает — говорит имперский крейсер «Звездный повстанец»... Некоторое время мы вообще под названием «Республика» по космосу мотались!

— Вы что, повстанцы? — мрачно спросила Юля.

— Сама ты повстанец! — с чувством оскорбленной гордости завопила Ирка. — Я верный имперец! Мне Кор Истмэн — отец родной, а также мать, дедушка, бабушка и все остальные родственники, чтоб он сдох!

Проныра с Пролазой радостно подхватили хором:

— Армия мне мать родная, Генерал — отец родной, на хрен мне родня такая, лучше буду сиротой!

— Именно-именно, — удовлетворенно сказал Скандалист. — А хотите я вам чего-нибудь вкусное из этой серии расскажу?

— Давай-давай, — донесся чей-то голос от стола, где играли в «приключенку». — Расскажи, как вы на Айоре «Громовержца» изображали. Безумно люблю эту байку.

— Это не байка, а самый настоящий подлинный факт нашей биографии. Как известно, флагманская группа нашего драгоценного Генерала — это «Громовержец», «Палач», «Неукротимый» и «Хищник». Как к ним на планетках относятся, нетрудно себе представить. Итак, завис наш доблестный «Пьяный Волк» после боя с полицейскими перехватчиками без всяких перспектив самостоятельно выжить. Сканируем эфир, из эфира выцепляем: на секретную базу на орбите Айора должен Громовержец чиниться зайти. Но ему дотуда еще неделю пилить, а мы, даже развороченные, через сутки дотянем. Приползаем, встали, объяснили, что специально срок неправильный назвали, чтобы еще и проверку по поручению Императора провести. Услышав про поручение Императора они там и мявкнуть не посмели — за три дня отделали нас по первому классу, загрузили под завязку всем необходимым, еще выдали кучу секретной документации для передачи Императору. Ну, документацию эту мы за большие деньги повстанцам продали. Но что с Айором было, когда туда через неделю нормальный «Громовержец» прилетел!

— От Айора что-нибудь осталось? — поинтересовался Костя.

— Планета осталась, база — нет.

— Вас элементарно отловить могли, — рассудительно сказал Подземщик. — Для это-го достаточно было послать Центру отчет о том, что «Громовержец» пришел.

— Так мы им запретили, — объяснил Скандалист. — Сказали, что сами отчитаемся. Проверка-то секретная и для всей честной Империи мы еще шесть дней до них телепаться должны.

Юля уже начинала ненавидеть себя за то, что она здесь сидит и спокойно слушает та-кой кощунственный разговор. В конце концов, как смеют эти недоделанные выставлять идиотами Имперскую Службу Безопасности и, значит, ее Кора Истмэна! Да в настоящей Империи за одни такие разговоры вся компания гнила бы на урановых рудниках Дайвирэна. К злости на этих юных идиотов примешивалась злость на себя — как она может воспринимать их серьезно. Совсем после этих чертовых экзаменов нервы никуда не годятся. И где-то, на самом донышке души, шевелилась нелогичная, неуместная, не должная быть зависть. Как непринужденно эти сыновья помоек жонглировали подробностями из жизни пиратов и генералов, названиями планет и кораблей! Откуда у них подробности, которых ни в фильме, ни в киноромане, ни даже в интернетовских сопутствующих материалах не было? И как они об этом говорят — обыденно и уверенно, как будто это все даже не могло быть, а в самом деле было. Откуда они берут материалы? И почему они — могут, а ей, Юле Болотниковой, которая без всякого сомнения умнее их всех, вместе взятых, никогда не приходило в голову ничто подобное? Зависть эту Юля, конечно, задавила в самом ее зародыше, успокоив себя тем, что для того, чтобы врать без зазрения совести, много ума не надо. Но все-таки, черт возьми, почему, когда Скандалист несет свой бред, помимо воли начинаешь ему верить? Настолько верить, что, кажется, еще мгновение — увидишь не страшную, как атомная война девицу, облаченную в грязные тряпки, а... А высокого длинноволосого парня, затянутого в черную кожу, с надменным и самоуверенным лицом профессионального преступника, двумя пистолетами за поясом и светло-золотистой прядью, спадающей на правый глаз. Но ведь этого же быть не может — не может эта Ирка играть настолько профессионально. Так играть, пожалуй, даже профессионалы не могут. Юля часто бывала с родителями на лучших спектаклях лучших актеров и никто из них никогда не мог заставить ее отрешиться от пыли на занавесе, соседей по залу и пирожных в буфете. Даже если и очень старалась, Юля никогда не могла представить, что эта швабра в хитоне, сшитом из нескольких простынь — Федра, а толстуха с золотой пудрой на редеющих волосах — Травиата. Что же теперь получается: Ирка-Скандалист на сто порядков лучше профессиональных актрис?

— А еще была история о том, как мы охотились на повстанцев, — тем временем раз-ливался соловьем Скандалист. — Заловила нас с потрохами добрая имперская полиция...

Но что сделала добрая имперская полиция с бесстрашным экипажем «Пьяного Волка», Юля уже не услышала. Едва не наступив на хвост Мертвителю, она выбралась в коридор, несвойственными ей ранее судорожными какими-то движениями застегнула кроссовки, накинула куртку и толкнула незапертую дверь. Возвращаться сюда она не собиралась.

Из альбома «Вселенная Вершителей»

Разрушитель

Принадлежность — Инфернит.

Подгруппа — Армия Разрушения.

Функция — предводитель Армии Разрушения.

«Дело сильных — повелевать, удел слабых — подчиняться».

С Разрушителем предпочитают не встречаться лишний раз даже его ближайшие по-мощники. Он надменен, угрюм и склонен к припадкам бессмысленного гнева, во время ко-торых уничтожает все, что попадется под руку. Он цедит слова сквозь зубы и говорит так, как будто окружающие провинились перед ним во всех возможных и невозможных грехах. Властный и жестокий, он не терпит неповиновения, хотя сам очень недоволен необходимо-стью подчиняться Перекрестку, чьей правой рукой он является. В глубине души Разрушитель считает, что он намного сильнее и умнее Перекрестка и гораздо лучше его справился бы с управлением силами Зла во Вселенной.

Возможности: сила в его владении одна, но какая — Черный Огонь Разруше-ния, способный превратить Вселенную в безжизненную пустыню. В излюбленной своей трансформации — в облике огромного черного дракона — он выдыхает это Пламя из пасти. В образе гуманоида возжигает его прикосновением рук. Так же у него есть Меч Всеразруше-ния, волшебное оружие, способное поразить любую цель.

Слабые стороны: слабое место Разрушителя — его надменность. Им легко манипулировать, играя на его гордыне.

4.

До дома Юля добиралась, как автомат — она просто запретила себе думать. Купила в ларьке банку джина с тоником, а у самого дома — еще одну. Придя домой, она прежде всего полезла в ванну и пробыла в ней, как ей показалось, часа два кряду. Ей показалось, что запах той безумной квартиры, запах стружки, машинного масла и лежалых бумажных груд, въелся в нее навсегда. Но запах, даже если он есть, можно смыть обыкновенной водой, а чем смыть состояние странной прострации, в которую она впала?

— «Громовержцем», они, значит, притворились. Разрушителя, она, значит, изобража-ла. Да так хорошо изображала, что аж холодно стало в комнате, — зачем-то повторяла и по-вторяла себе Юля. — Я, может, тоже могу что-нибудь изобразить... Могу? — Юля задержа-лась на этой мысли. — Конечно, могу. Разумеется, могу. Если они могут, то почему я не мо-гу?

Между прочим, это был выход. Если ее, Юлю, настолько поразила настоящесть изоб-ражаемых персонажей, то лучший способ избавиться от шока — это понять, как это делает-ся. Конечно, встречаться с ними еще раз... нет, спасибо, не надо. Хотя с кем тогда она будет проводить этот эксперимент? То есть не с кем, а на ком. На Мише, конечно, можно, он все равно от меня все стерпит. Тем более, что он тоже хорош. Затащить нормального человека в такую помойку, только для того, чтобы покрепче привязать к себе, да? Так это не привязать, это отвязать вернейший способ. Некстати вспомнилась фраза из какого-то криминального фильма: «Дураков, говорят, надо учить».

Стоп! По-прежнему остается неясным, как они это делают. И где гарантия, что когда это начнет делать она, у нее сразу получится. Хотя... если уж она за что-то берется, «не получиться» у нее не может, потому что не должно. А насчет «как» — все эти, разумеется, тоже театральных институтов не кончали. Наверняка тренировались дома перед зеркалом. Уж чего-чего, а зеркал в Юлином доме предостаточно.

Следующий вопрос — кого? Кого? У Юли перехватило дыхание. Перевоплотиться в него, почувствовать его рядом с собой, почувствовать себя им... Даже не для того, чтобы переплюнуть какого-то шебутного Скандалиста — для самой себя. Ведь по-настоящему встретится с ним здесь, в этом мире она не может, а те люди, которые снуют вокруг, и мизинца его не стоят. Да ради того, чтобы хоть недолго побыть им, можно даже общество этих «вершителей» потерпеть.

Полуодетая, Юля вошла в свою комнату и принялась рыться в шкафу. Входить в такой образ в тапочках и домашнем халате было бы святотатством. Вытряхнув на пол огромную кучу хлама, она обнаружила узкие черные брюки из чего-то среднего между мяг-кой кожей и прорезиненой тканью — такие штаны, кажется, называют мотоциклетными, — и облегающую черную водолазку. За шипованной курткой тоже дело не стало — полтора года назад она покупала такую, чтобы ходить на концерты. В ее многочисленных карманах обнаружилось немерянное количество приобретенных специально для этой цели цепей, медальонов и кожаных браслетов. Но ее Черный Лорд всегда был сдержан и, подумав несколько минут, она швырнула обратно в шкаф всю бижутерию, кроме изящной серебристой пентаграммы. Не пожалев отрезать чего-то совершенно дивного, черного, матового и струящегося, предназначавшегося для вечернего платья, она подошла к швейной машинке и за десять минут соорудила короткий широкий черный плащ — точную копию генеральского.

Теперь — обувь. С этим было сложнее. Чертыхнувшись, Юля подтащила стул из кух-ни и полезла на антресоли. Ей чуть не свалились на голову детские санки и корзинка для грибов, потом, словно в насмешку над ее идеей, на свет показались огромные черные бахи-лы, в которых отец когда-то давно ходил на рыбалку (сейчас, будучи начальником отдела в «Трендбанке», он сменил неаристократичный спиннинг на модное ружье для пейнтбола). Наконец, вытаскивая одну за другой громоздкие коробки, Юля нашла все-таки то, что искала — высокие черные сапоги из тонкой кожи с пышными отворотами, как у старинных ботфорт, но без каблуков. Облачившись во все это, Юля подошла к зеркалу, но из зеркала на нее глянула все та же Юля в странном облачении.

«Интересно, чего ты ожидала? — сказала она самой себе. — Что станешь как две кап-ли воды похожа на него только потому, что нацепила похожие шмотки? Но ведь Скандалист с Погромщиком могут и им даже переодеваться для этого не надо... Может быть, все дело в том, что Генерал Кор Истмэн — это не какой-то там примитивный пират и уж тем более не мультяшный злодей с которого, как говориться, кроме анализа и взять нечего. Кор Истмэн, ее Кор Истмэн — это совершенство. А совершенство так просто не достигается, над этим надо работать, долго и много.

Юля подошла к магнитофону, вставила заветную кассету и нажала кнопку перемотки. Пусть он сам ей поможет.

Генерал Кор Истмэн неподвижно застыл посреди комнаты. Ветер трепал черный плащ, развевал прекрасные волосы, иссиня-черные, цвета воронова крыла с двумя серебри-сто-седыми прядями на висках, и сверкал бешеным багровым светом кристалл на лбу.

— Ты говоришь, что я служу Злу, Старквэстор? Ты не прав. Запомни раз и навсегда, маленький глупый фанатик — Добра и Зла не существует. Существует только Искусство — искусство подчинять, и все живущие делятся на произведения этого искусства и тех, кто их создает, на тех, кто подчиняет и тех, кого подчиняют, — Генерал улыбнулся. — Хочешь, я научу тебя этому искусству, маленький повстанец? Научу тебя подчинять.

Дэнни Старквэстор мотнул перебинтованной головой.

— Не хочу! — сказал он, стараясь, чтобы это звучало как можно более пренебрежи-тельно. — Тебе не удастся ни запутать, ни запугать меня, Кор Истмэн. У меня есть мой путь, моя Сила и моя вера. Мне не нужны твои бредни.

— Это не бредни, — усмехнулся Генерал. — Это реальность. Хочешь взглянуть? Узнать, что может настоящая воля?

Генерал подошел к столу, нажал какую-то кнопку. Часть стены бесшумно уехала вверх, открыв узкий, совершенно темный коридор. Генерал щелкнул пальцами. Бесшумно ступая, в комнату вошел зверь, больше всего напоминающий невозможную помесь ящера с крупной хищной кошкой. Пропорциями тела он напоминал леопарда или гепарда, только несколько крупнее, но голова была треугольной и чешуйчатой с немигающими звериными глазами, и шерсти не было — тело было покрыто частью чешуей, частью голой, ороговевшей кожей. Вдоль позвоночника шел невысокий костяной гребень, а узкий и длинный гибкий хвост заканчивался костяной погремушкой, как у гремучей змеи. Это, без сомнения, был снарлак — самое смертоносное порождение бездонных болот Антиллена. Старквэстор похолодел и отступил в противоположный угол комнаты.

— Снарлаки не приручаются! — вырвалось у него.

— Ты прав, повстанец, не приручаются, — спокойно подтвердил Кор Истмэн. — Но если тебе ведомы тайны Искусства, то приручаются все. И подчиняются все, без разницы — снарлак это или человек.

— Нет! — задохнулся Старквэстор. — Нет! Мне не нужна твоя Сила.

— Ты станешь моим учеником, — не повышая голоса, спокойно, как о решенном уже деле сказал Генерал. — А если нет... — он снова улыбнулся, — дело твое, малыш, но снарлак голодный.

На этом моменте Юля нажала «стоп». Смотреть, как Дэнни Старквэстор складывает зверюшку голыми руками, ей не хотелось. Надо сказать, Юля вообще сомневалась, что по-добные Старквэсторы способны совершить что-то достойное. Тем более, что раздался звонок в дверь.

«Мишку принесло», — с остервенением подумала Юля. Кто еще способен вломиться в чужой дом в одиннадцать часов вечера!

— Привет! Ты чего так быстро убежала? Даже меня не предупредила.

— Ну убежала... — растерянно пробормотала Юля. И вдруг в ее голове вспыхнула озорная мысль — а как бы подобный разговор вел он? — Я же сказала, если мне там не понравится, я уйду. А мне там не понравилось.

— А что же ты мне не сказала? И что за странное облачение у тебя — по квартире в сапогах, прямо как твой любимый Генерал.

— А я теперь и есть Генерал. Ира — Скандалист, Миша — Всевластный Страж, а я — Генерал.

«Ах вот оно в чем дело!» — мысленно хлопнул себя по лбу Миша. Как же он сам не догадался! Юля, с ее-то последовательностью, трудолюбием и совершенным неумением де-лать хоть что-то спустя рукава просто работает над тем, чтобы лучше понять тех, кто ходит в фан-клуб «Вершителей». Тем более, что по призванию она — психолог. Она — психолог, а он — идиот. Как можно было сразу не догадаться! Но какая же она все-таки молодец, надо ей помочь. Правда, на этот вечер у него были несколько совсем другие планы, тоже связан-ные с Юлей — девушкой, которую он любил, но это еще успеется. Сейчас главное, что Юля сама сделала шаг навстречу. Теперь его дело — поддержать ее.

Миша коротко поклонился.

— Очень приятно, Генерал.

5.

В фойе кинотеатра было шумно. До начала фильма оставалось еще минут двадцать, а народу набралось уже порядочно — несмотря на засилье видео, желающие посмотреть «Звездную Империю» на широком экране находились во множестве, тем более что это была новая версия первой серии, пока не дошедшая даже до пиратского видеорынка.

У входа в буфет под афишей новой российской мелодрамы с участием известных ак-теров стоял опечаленный Скандалист и грустными глазами смотрел на подкрепляющихся в буфете зрителей. Было отчего печалиться — Скандалист решил разыграть джентльмена, раз в кой веки пригласив даму в кино. Но разве можно считать себя истинным джентльменом, если в кармане ни рубля и даже эти несчастные билеты пришлось покупать самой даме. Да еще и самые дешевые — во второй ряд. Так близко Скандалист сидеть не привык.

— Сканди, да не хочу я этой кока-колы, — пыталась утешать его Элита. — У меня еще 3 рубля осталось, после кино купим чего-нибудь на улице, там дешевле.

— Когда я стану миллионером, — грустно сказал Скандалист, — я подарю тебе «Той-оту».

— А почему не «Мерседес»?

— В мерсах ездят все, кому не лень, а Тойота красивше.

Это было у них уже ритуалом. Пока что Ирке-Скандалисту не светила не то что «Той-ота», но даже и ежедневная пачка сигарет — денег у нее не водилось по определению. Ниже зама генерального директора автомобильной фирмы ее самолюбие не опускалось, но кроме самолюбия требовалось еще и образование, которого Ирка получить не удосужилась. В деся-том классе она бросила школу и отправилась путешествовать по стране. Несколько месяцев она прожила в Москве среди тамошних панков, потом неудовлетворенные духовные запросы погнали ее еще дальше — за Урал, где обосновалась секта очередного проповедника, объявившего себя мессией. О нем ходили жуткие слухи, что он лишает людей воли и они идут за ним, как слепые котята, однако Ирка, протусовавшись дней десять, никакого влияния на себя не ощутила и смотала — на этот раз искать какой-нибудь буддийский монастырь. С монастырем ей тоже не повезло и, вкусив досыта прелести бродяжьей жизни, Ирка решила вернуться домой. Она намеревалась закончить таки эту несчастную школу и найти какую-нибудь работу, но почему-то не получалось. Может быть, плохо хотела.

У Тани деньги иногда бывали, но мало и нерегулярно. Уходить куда-то из своего род-ного Политеха пока не хотелось, тем более что за столь смешные деньги никто не требовал от сотрудников сидеть на рабочем месте каждый день по 8 часов. Единственно, что требова-лось — не прогуливать занятия, ибо студент пропустить занятие может, преподаватель же — нет, будь то профессор или ассистент.

— Сканди, да что ты на самом деле. Пошли в зал.

— Подожди. Я попробую чего-нибудь аскнуть.

Выклянчивание денег у окружающих или, на хипповском жаргоне, аск требовало, по мнению Скандалиста, особых способностей и представляло собой целую науку. Основной ее составляющей было применение Силы — той самой, которой так хвастался Генерал Кор Истмэн. Однако, присутствующие в кинотеатре, по-видимому, знали об этой Силе и успешно защищались от нее, так что Скандалист слышал отказ за отказом.

— Ай-ай-ай, как нехорошо. Такая маленькая девочка и уже попрошайничает, — рас-кудахталась толстая тетя с кошелкой.

— Я не девочка, я Вершитель, — машинально буркнул Скандалист и стал высматри-вать очередную жертву. Солидный дядя с портфелем — нет, этот не даст, хохочущая компа-ния молодежи — сами небось на банку колы с трудом наскребли, у этого лицо слишком непроницаемое, сам кого хочешь заподчиняет, тот какой-то вялый — сразу не въедет, что от него хотят... ой, а это что такое?

Прямо перед собой Скандалист увидел странную личность, словно сошедшую с экрана — в высоких ботфортах, шипованной кожаной куртке с пентаграммой на груди и тем самым багровым кристаллом! Личность снисходительно оглядела прилавок и полезла во внутренний карман за кошельком. Нет, такого момента Скандалист упустить не мог.

— Простите великодушно, у вас рубля не найдется?

— Здравствуйте, Скандалист, — с холодной вежливостью ответила черная личность. — Не узнаете?

Ирка мгновенно перетряхнула свалку своей памяти, перебрала всех знакомых и полу-знакомых панков от Москвы до Абакана и запоздало догадалась, но догадка оказалась со-вершенно невероятной. Неужели это та самая цивилка, которую Всевластный Страж прита-щил в Цитадель? И которая сбежала, не выдержав и малой доли ее груза. Но, Вседержитель, это же совсем другой человек! Человек, с которым хочется нормально общаться, а вовсе не с целью загрузить до потери сознания, чтобы потом и мысли допустить не смел стать своим в нашей компании.

— Кажется, узнаю...

— Генерал Кор Истмэн, — слегка поклонилась девушка. — У вас затруднения?

Сканди наконец-то вспомнил, что он джентльмен и, поклонившись в ответ, церемонно произнес:

— Да, вы знаете, Генерал, произошла досадная оплошность. Я не успел получить деньги по своему чеку, а теперь узнал, что имперская служба Безопасности арестовала мой счет. О да, конечно, это недоразумение и все, надеюсь, скоро утрясется, но сейчас мне нечем угостить свою даму, — и он сделал Тане знак подойти. — Позвольте вам представить — Ил-лис Ворн, с планеты Алней, наш ксенопсихолог.

Генерал опять поклонился и поцеловал Элите руку. Та недоуменно посмотрела на Скандалиста — тот, даже будучи джентльменом, об этой детали ритуала неизменно забы-вал.

— Что вам взять, леди? Учтите — до звонка пять минут.

— Банку спрайта и чипсы, если вам не трудно.

Изображать леди для Элиты было не проще, чем для Скандалиста изображать джентльмена. Хоть она и не жила в среде панков, но даже у них в Политехе способы обще-ния были весьма демократичными. Потом, церемонии уместны в пиршественном зале, где фарфор и хрусталь, изысканные вина и вечерние туалеты, а не в обшарпанных стенах кафед-ры, где чай заваривают по третьему разу, а вместо сахара используют импортный замени-тель.

— А вам... Скандалист, или как вас называть?

— Райд Холли, Генерал. Выпускник 32-го отделения Имперской Академии штурмо-вых войск, — для пущей церемонности Скандалист встал в позу «смирно» и прижал руки к груди. — Мне, пожалуйста, кока-колу, пачку сигарет и зажигалку.

Себе Юля взяла, как всегда, джин с тоником. Она, кажется, начинала входить во вкус игры. Это действительно было необычно и завлекательно, а главное — действенно. Ей пове-рили! С ней говорят, как с равной. Ну это пока, а потом будут — как с высшей. Почему-то в образе Генерала Юля чувствовала себя свободнее. Чувствовала, что может все. Ну разве раньше могла она полночи трепаться с Мишкой о политике? Причем обстоятельно, рассуди-тельно — пригодились знания, которыми она набивала себе голову перед экзаменами. В два счета разгромила монархистскую концепцию и доказала, что единственное, что может спа-сти страну — военная диктатура. Как в Империи. И с тонким намеком — если бы я сам мог возглавить эту страну... Бедный Мишка, он, небось, рассчитывал в ту ночь наконец осме-литься и начать к ней приставать, а вместо этого пришлось рассуждать с Генералом о пре-имуществах и недостатках различных видов государства. А теперь — вот эта парочка, как кстати они попались на ее пути! Показать себя всемогущей — а значит, всевластной — тут и угощать кока-колой не жалко. Воплощать в жизнь высшее Искусство, искусство подчинения — вот достойная цель. А рассказывать байки о космических пиратах каждый может, тут осо-бого ума не надо.

— Пройдемте в зал, господа. У вас какие места?

Скандалист окончательно овладел собой, улыбнулся Генералу и взял Элиту под ручку. Однако джентльмен из него получился неуклюжий — он наткнулся на колонну и выронил пачку сигарет. К счастью, зоркий Генерал это вовремя заметил.

— Разрушитель твою Перекресток! — выругался Скандалист. Нет, не получается из него джентльмена.

— Вас плохо воспитывали в вашем училище, молодой человек, — заметил Черный Лорд.

— Меня вообще плохо воспитывали, — охотно согласился Скандалист. — У меня бы-ло трудное детство. Моя мать сбежала с имперским офицером, который ее потом застрелил, потому что был ревнив, как десять Отеллов. А мой отец погиб в неравной схватке на своем торговом судне, это был невиннейший человек, за ним по какому-то недоразумению охоти-лась имперская полиция...

— Скажите прямо — ваш отец был крупным бандитом и занимался контрабандой наркотиков.

— Ну зачем же так грубо, Генерал! Нет, не скрою, приходилось опускаться даже до такого бизнеса, как говорят на Тарсе «хочешь жить — умей вертеться», но мой отец был за-конопослушнейшим гражданином!

Кор Истмэн поморщился.

— Понятно. Ваша мать — шлюха, ваш отец — бандит, неудивительно, что вы пошли по их следам. Я жалею, что не был осведомлен о делах во всех моих штурмовых подразделе-ниях, иначе вашего бы не было и в помине. Отбор должен быть максимально строгим, чтобы не допускать всякий сброд.

— И тем самым вы лишите Империю высококлассных специалистов. Ибо Тарса со-брала цвет человеческой расы... ну и нечеловеческой тоже.

— Все население в империи должно подчиняться Императору. А не действовать кто во что горазд во имя неприглядных личных целей.

— Вы считаете меня недостаточно законопослушным гражданином? — возмутился Райд Холли.

— Я считаю вас террористом, подрывающим основы Империи. Вот это ваши места? Я сяду рядом, если не возражаете.

Свет в зале медленно потух. Скандалист поерзал в кресле, стащил несколько чипсин из Таниного пакета и попытался опять пристать к Генералу с каким-то вопросом. Однако Кор Истмэн его одернул:

— Молодой человек, ведите себя прилично. Сейчас фильм начнется.

— А как вы относитесь к фильму? Там ведь много лажи.

Генерал тяжело вздохнул и отхлебнул джина из банки:

— Вы правы, несообразностей там достаточно много. Если вам будет интересно, я остановлюсь на них подробно, но не сейчас.

Занавес раздвинулся полностью и зазвучала музыка — торжественная и немного зло-вещая.

Все эти события происходили в давние времена в далекой Галактике. Древняя, ко-гда-то почти всемогущая, Звездная Республика шла к своему закату. Не считая потерь и не стесняясь в средствах рвался к власти страшный Генерал Алгивиран, провозгласивший себя Императором, владеющий страшными знаниями тайного Искусства. Под грохот взрывов, из потоков лжи и крови рождалась несокрушимая Звездная Империя...

Из альбома «Вселенная Вершителей»

Элита

Принадлежность — Провиденциал.

Подгруппа — Целители.

Функция — управительница силы Восхождения.

«Живые существа не могут не быть симпатичными.»

Элиту отличает удивительная доброта. Ко всем живым существам Вселенной она от-носится с неподдельной почти материнской нежностью. Идет ли речь о могущественнейшем из Вершителей или бродячем котенке, для всех у нее найдется частица искренней любви. Она практически так же работоспособна, как и Защитница и главный ее талант заключается в феноменальной четкости и точности ментальных связей. Ее поисковые возможности не знают предела; она способна обнаружить конкретного инфернита в Перекрестке и про-павшего без вести эмиссара Провиденциалов на территории Бездны. Она умеет чувствовать живых существ на любом расстоянии. А еще она самая красивая из Вершительниц, в которую влюблена половина Мироздания.

Возможности: как уже говорилось, Элиту отличают удивительные поисковые возможности, и никто лучше нее не наладит систему связи. Ее главное оружие — Золотой Свет, сила Восхождения. Эта энергия является разрушительной для любой энергии Инферно. Для Провиденциалов же эта сила является целительной и часто используется в медицинских целях наряду с Изумрудным Туманом и Силой Мечты. Ее излюбленная трансформация — крупная кошка, похожая на снежного барса, но золотистого цвета и светящаяся.

Слабые стороны: Элита могла бы добиваться в жизни гораздо большего, если бы не была такой ранимой. Она слишком болезненно переживает каждую свою неудачу, при этом недооценивая собственные успехи, и переживания по этому поводу отнимают у нее слишком много сил.

6.

Единственным освещением в темной комнате была зеленоватая светящаяся шкала на двухкассетной магнитоле, да и пробивающийся через неплотные занавески свет уличных фонарей. Юля лежала на своей широкой раскладной кровати, положив руки под голову, бес-цельно глядя в потолок и блаженно улыбаясь. Из динамиков гремели на всю мощь мрачные аккорды «Covenant». Под такую музыку хорошо было представлять себя... скажем, на «Все-разрушителе», «оплоте зла», как говорится в фильме. Как это, оказывается, интересно — об-рести новую жизнь и новый образ. Даже не приходится ничего придумывать — слова приходят сами собой, и не только слова. Она даже двигаться стала, как он — твердо и уверенно, и перестала, наконец, сутулиться, чем ее донимали вот уже три года. Попробуй-ка держаться прямо, когда ты стараешься быть хрупкой и изящной, а в тебе 180 см роста! Зато для Генерала это совсем немного и можно не стесняться своего роста и своей силы. Ведь у нее есть эта Сила, сила уверенности и твердости, сила подчинения других. Какими восторженными глазами смотрел на нее этот Скандалист! Она даже хотела позвать их к себе, дабы поразить еще больше, но решила этого пока не делать. Еще успеется. Она не была уверена, что сможет продержаться в образе Генерала больше двух часов, а самой по себе включаться в их разговор не хотелось. О чем серьезном можно с такими разговаривать?

Спать еще не хотелось, включать свет и что-то читать — тоже. Лучше всего — просто лежать и слушать. Кассета кончится — магнитофон остановится сам. Какая же сильная му-зыка! В ней было именно то, что так нравилось Юле в Коре Истмэне — ощущение Силы, давящей, пронизывающей тебя насквозь, и есть только два выхода — либо подчиниться самой, либо подчинить ее и весь мир, взлететь в темное небо на огненных крыльях — и пусть горит все, пусть рушится! Ты — наверху, ты — всевластен.

Скрипнула дверь. Неожиданно громко на фоне музыки. «Форточку, наверное, на кухне не закрыла, сквозняк...» — лениво подумала Юля. Идти в кухню проверять форточки она и не собиралась. Дверь скрипнула еще громче и начала приоткрываться. «Что за черт, ветра вроде нет...».

Юля приподнялась, повернувшись лицом к двери... и увидела в дверном проеме высо-кую, одетую в черное, фигуру мужчины. Разглядеть что-либо в таком полумраке было невоз-можно, но его фигура казалась на фоне коридорной тьмы еще более темной, насколько это было вообще возможно. Юля похолодела. Что это? Кто это? Воры? Какие могут быть воры в их престижном доме, где кодовый замок на входной двери и еще два замка на этаже? Ни у кого ключа от квартиры нет, даже у Мишки, родители на даче, не заявятся они в час ночи, а если и заявятся, то не будут входить в темноте... Юля словно оцепенела. Надо было что-то делать — включать свет, звать милицию или кого там еще, в конце концов открыть окно и кричать караул на всю улицу, а у нее не хватало самообладания даже зажечь торшер возле кровати.

Мужчина сделал шаг вперед. Еще один... Юля наконец-то нашарила выключатель, но вдруг раздался голос:

— Не включайте свет.

Голос был мерным и бесстрастным и Юля вдруг успокоилась. Она была уверена, что не спит... но может все-таки спит? Тогда бояться абсолютно нечего.

— Кто вы? — пробормотала она, на всякий случай закрываясь одеялом и отодвигаясь в дальний угол кровати.

— Вы меня не узнаете? — он присел на кровать. Она так и не смогла разглядеть черты его лица, однако не узнать было невозможно. Но как, откуда? Это конечно, сон, наваждение, но пусть подольше длиться такое наваждение, потому что она узнала его...

— Узнаю, — произнесла она дрожащим голосом. Музыка все еще гремела, однако ее слабый голос на этом фоне почему-то выделялся. — Вы — Генерал Кор Истмэн.

— Мое истинное имя Мэллсор Кайви, но вы можете называть меня и так.

Юля окончательно успокоилась и даже вылезла из-под одеяла. На ней была голубая пижама в крупную клетку, выглядевшая достаточно элегантно, но для светских приемов от-нюдь не подходящая. Впрочем, Кор Истмэн не обратил на это особого внимания. Не бежать же переодеваться! Да и вдруг он исчезнет... Она села, прислонившись к спине кровати, в ка-ких-то десяти сантиметрах от него. Захотелось придвинуться вплотную, почувство-вать на своем лице его дыхание, взять его за руку... почему-то ей казалось, что руки у него должны быть ледяными.

— Простите меня, Генерал.

— За что?

— За то, что посмела изображать вас.

— Вы совершенно правы и не надо себя ни в чем упрекать. Не бойтесь быть сильной. Сильным дозволено все. Вы ведь хотите владеть Искусством?

— Да, Генерал, — задыхаясь от волнения, прошептала она.

— Я помогу вам в этом.

— А как же я буду с вами общаться? Не разговаривать же сама с собой?

— Когда вы изображаете меня, становитесь мной, вы не только говорите мои слова, но и чувствуете мои мысли. Стоит вам только настроиться на меня, как вы сможете принять все то, что я хочу рассказать вам. Сразу, может, и не получится, но постепенно вы научитесь. У вас замечательные способности, — он улыбнулся.

Юля жадно впитывала каждое его слово. Он сам говорит с ней, он заметил ее, он оце-нил ее! Весь мир по сравнению с ним — ничто, если сию секунду все рухнет, все по-гибнет, она и не заметит этого — ведь он рядом с ней...

— Я... я так хочу быть рядом с вами, Генерал...

— Я буду к вам приходить. А что до этой компании — Скандалиста и прочих, не при-нимайте их всерьез. Вы не равны им, вы — выше. Вы созданы для того, чтобы управлять ими. И я помогу вам в этом.

В голове крутилась тысяча вопросов, которые следовало бы задать Генералу, но Юля не могла припомнить что-либо хоть чуточку важное. Отвлекать его внимание по пустякам не хотелось. Наконец, она собралась с мыслями:

— Скажите, Генерал, а ведь это неправда, что было в третьей серии? Что вы раская-лись?

— Конечно неправда. Слабые не побеждают.

— И вы уничтожили Старквэстора?

— И Старквэстора и Алней. Все, мешающее Империи.

— И что же там сейчас?

— Я давно там не был, честно говоря. Кажется, там опять идет война. Для меня сейчас Империя интереса не представляет.

— А где вы сейчас? Чем вы занимаетесь?

— Я связан со структурой, объединяющей разрушительные силы Вселенной. На вашей планете меня, наверное, назвали бы дьяволом. Но это очень расплывчатое определение.

— Инферно? Как в «Вершителях»?

— Можно сказать и так. Инферно — хороший термин, но вы не забывайте, что в «Вершителях» очень мало правды. Пожалуй, еще меньше, чем в «Звездной Империи».

— Мне не нравятся инферниты в «Вершителях». Они там какие-то ненастоящие. Как будто созданы специально для того, чтобы провиденциалы самоутверждались, побеждая их.

— Для того, чтобы побеждать столь несостоятельного врага, много ума не надо. Да и чего будет стоить такая победа! Ничего в ней почетного нет.

— А вы расскажете мне поподробней об Инферно?

— Расскажу. Со временем вы сами сможете получать информацию. Почитайте какие-нибудь книги по магии, биоэнергетике — вам пригодятся эти знания. На их основе вы смо-жете лучше воспринимать то, что я буду давать вам.

— Да, Генерал, — глядя на него влюбленными глазами, сказала Юля.

— А сейчас мне надо идти. Даже для воплощения здесь на астральном уровне я потра-тил слишком много энергии. Позвольте вашу руку.

Юля повиновалась. У него и вправду руки оказалась холодными. Он задержал в своих руках ее ладонь, и она почувствовала холод металла.

— Носите это кольцо, не снимая. Оно поможет вам обрести Силу.

Он поцеловал ей руку, встал с кровати и медленно растворился в воздухе. Юля про-должала сидеть неподвижно, уставившись в одну точку — туда, где он только что исчез. По-том спохватилась, сказала «пора просыпаться» и включила торшер.

Кассета кончилась. Надо было встать, чтобы ее перевернуть, или ложиться снова — вдруг он опять присниться?.. Стоп! А спала ли она? Юля посмотрела на свою правую руку. На безымянном пальце красовалось кольцо — тонкий серебряный ободок с большим черным полупрозрачным камнем, безо всякой оправы. То самое, что он одел ей! Но ведь предметы, увиденные во сне, в явь не воплощаются! Значит, это был не сон!

И тут Юля испугалась. Играть Генерала — это одно, а когда к тебе посреди ночи при-ходит призрак, вполне материальный (если, конечно так можно сказать о призраке), да еще и дарит тебе кольцо — тут уже можно усомниться в разумности своей и окружающего ми-ра.

Она выбралась из постели и схватила лежащий на столе телефон. От волнения она еле попадала в нужные кнопки и, когда в трубке послышался знакомый голос, не сразу сообра-зила, что следует говорить.

— Мишка, ты не спишь?

— Нет, не сплю. Что-нибудь случилось?

Миша и на самом деле не спал, невзирая на второй час ночи. Он был занят тем, что писал для партийной газеты статью об отупляющем влиянии американской масс-культуры на умы российской молодежи, поставив перед собой для вдохновения портрет Всевластного Стража, подаренный Строителем.

— Ты можешь сейчас ко мне прийти?

— Могу, конечно. Что с тобой?

— Это не по телефону. Когда тебя ждать?

— Минут через двадцать. Сейчас выхожу.

Статью — в сумку, портрет — туда же, ключи, куртка, проездной, сейчас-то пешком, а утром пригодится, захлопнуть дверь и вперед.

Дошел он даже не за двадцать, а за пятнадцать минут. Юля уже успела надеть спор-тивный костюм поверх пижамы, однако принять обычный невозмутимый вид у нее не полу-чалось.

— Что с тобой? Тебе плохо? Может, неотложку вызвать?

— Разве что психиатрическую, — грустно улыбнулась Юля. — Упекут меня в дурдом и плакали наши денежки.

— Что ты несешь? В чем дело?

— Сейчас ко мне приходил Кор Истмэн. Живой, во плоти, понимаешь, — с истериче-ским возбуждением заговорила девушка. — Сидел вот здесь, на кровати. Разговаривал со мной, понимаешь. Кольцо вот дал, — она протянула руку.

Миша взял ее за руку. Кольцо... да, кольцо, как кольцо, камень вот, пожалуй, слишком большой. Броская вещь. Он не любил броских вещей, а вот у Юли нет-нет, да и появлялось что-то подобное. Конкретно этого кольца он на ней не видел, но подобных штучек в ее доме было навалом. Камень по краям был полупрозрачный, а в глубине совсем черный и если долго всматриваться, то, казалось, можно было что-то и увидеть. При хорошем воображении, наверно — и Цитадель Зла, и Кора Истмэна и все, что угодно.

— Ты могла найти это кольцо, машинально надеть, а потом забыть про него.

— Не было у меня такого кольца!

— Ты просто не помнишь. Тебе приснился Кор Истмэн, ты не разобралась, сон это или нет, а кольцо нашла и одела перед тем, как легла.

— Но я же знаю, когда сплю, а когда нет! — возмущенно воскликнула Юля.

— Бывают моменты, когда не совсем проснулся или только засыпаешь — тебе кажет-ся, что ты не спишь, и ты встаешь, одеваешься, идешь на кухню пить кофе, а потом очнешься в постели и оказывается, что это сон, — продолжал успокаивать ее Миша. Он не выпускал ее рук, надеясь, что от этого она быстрее успокоится.

Юля всхлипнула.

— Понимаешь, это был не сон! Во сне никогда не можешь сказать, сон это или явь, но когда ты не спишь, ты это знаешь. Я не спала, понимаешь, не спала! Я видела его на самом деле! Я, кажется, сошла с ума. Он был одет, как в фильме, сидел здесь, на этой кровати, держал меня за руку, а руки у него холодные...

Юля улыбнулась и эта улыбка напугала Мишу больше, чем едва не начавшаяся исте-рика. Он обнял девушку за плечи.

— Юля, успокойся. Ты слишком перенервничала из-за этих проклятых экзаменов, а пребывание на даче — это не отдых. Тебе просто надо отдохнуть и расслабиться. Не надо было так часто смотреть «Империю».

— При чем тут «Империя»?

— Ты насмотрелась «Империи», устала, перенервничала, вот тебе Кор Истмэн и ме-рещится. Да и пить тебе, честно говоря, надо меньше.

— Я сегодня всего одну банку джина с тоником выпила, — возмутилась Юля.

— Все равно, тебе лучше сейчас вообще не пить. Если ты постоянно выпиваешь хоть немного, алкоголь накапливается в организме и потихоньку его разрушает.

— Ага, как будто сам пиво не хлещешь!

Миша растерялся.

— Ну у меня-то галлюцинаций не бывает. Я, наверное, покрепче тебя.

— Да не галлюцинация это! — сорвалась на крик Юля. — Он приходил, по-настоящему приходил, понимаешь, я свихнулась, я тронулась, я с ума сошла...

Она уткнулась лицом в его плечо и зарыдала.

— Ну хорошо, ну даже если и галлюцинация. Ну как он мог прийти, он же от своей Силы отрекся в третьей серии? Успокойся, пожалуйста.

— Он сказал, что в третьей серии все неправда... Он на самом деле есть!

— Ладно, в кино — неправда, Кор Истмэн — есть, — покорно согласился Миша, — пусть даже он и приходил, но ведь он ничего плохого тебе не сделал? И не сделает. Ты сей-час успокоишься и заснешь.

— У тебя какие-нибудь книги по магии есть? — вдруг спросила Юля, перестав пла-кать.

— Вроде есть... При чем тут это?

— Он что-то про магию говорил... Про то, что он приходит на уровне астрала и что-то еще про энергию для материализации.

В магию Миша не очень-то и верил, особенно в той области, что относится к манипу-лированию всяческими предметами. Зарывание на перекрестке четырех дорог желудка от белой собаки, задравшей черную кошку или что еще там, казалось ему непроходимым шарлатанством. Другое дело — биоэнергетика, влияние людей друг на друга, хоть непосредственно, хоть через стихи, письма и рисунки. Сам как-то математичку гипнотизировал, чтобы не вызвала. И действительно, не вызвала. Но Юля никогда не верила ни в то, ни в другое. Она верила только в собственные способности человека и в его волю. Объяснять же превосходство одних людей над другими какой-то энергетикой казалась ей просто смешным. Конечно, в «Империи» говорилось о Силе, но на поверку Сила Генерала заключалась всего лишь в искусстве подчинения, а для этого никакой магии не требовалось. О магии очень любил распространяться Скандалист, но у него была какая-то своя, несколько запутанная теория об уровнях материальности, не укладывающаяся в представления традиционных вероучений. Зато, по его словам, «целиком объясняющая концепцию «Вершителей» и Вселенной Дорог». Кое-что из того, что сумел разобрать, Миша включил в свой знаменитый реферат по обществоведению. Однако с биоэнергетикой сия концепция пока никак не увязывалась.

— Хорошо, я тебе завтра принесу. То есть сегодня днем. А сейчас давай спать.

Он говорил — как ребенка успокаивал. Юле уже было все равно. Не хотелось только одного — чтобы он уходил. Истмэн уже ушел... да и глупо было просить его остаться. А Мишка никуда не уйдет, пусть лучше он, чем никого и даже можно себе позволить...

Она стянула с себя курточку спортивного костюма, привычным движением взялась за тесемки пижамы.

— Ты так и собираешься в уличных штанах на моей кровати сидеть?

Намек был более чем ясен — кажется, наконец-то исполняется то, о чем он так мечтал. Миша послушно разделся и залез под одеяло, успев только сказать:

— Больше этот Кор Истмэн не придет, по крайней мере, сегодня. Я тебе гаранти-рую.

7.

Кор Истмэн не пришел. Ни в этот, ни в следующий день. Двое суток Юля просидела в квартире, читая книжки по магии и биоэнергетике — Миша принес ей целую сумку такого добра, и выбиралась лишь за продуктами. Да и один раз они с Мишей выбрались пройтись по Невскому. На третий день приехали родители и Кор Истмэн временно отодвинулся на второй план. Ее очень хотели загнать обратно на дачу и Юля, поломавшись для порядку не-которое время, согласилась. Однако проторчала она там недолго — жить без видеомагнито-фона, горячей воды и городского шума за окном было весьма утомительно. Вдобавок испор-тилась погода и единственным развлечением оставалась игра в карты и чтение книжек по магии. Мама с бабушкой к новому Юлиному увлечению отнеслись равнодушно. Ей это было на руку — не рассказывать же им про Кора Истмэна и его странное появление почти во плоти!

Оказавшись снова в городе, Юля решила больше на эту проклятую дачу не ездить, а оставшиеся до начала занятий дни использовать максимально продуктивно. Прежде всего она решила отыскать Скандалиста. Почему именно Скандалиста? Из всей компании он ка-зался наиболее подготовленным и соображающим в той странной области магии, которую они именовали «магия Дорог». Юля вообще считала, что болтовня это одна и ничего за ней не кроется, но узнать, что она из себя представляет, было бы интересно. Тем более, что Кор Истмэн говорил что-то про Инферно...

Дома Скандалиста, разумеется, не оказалось. Юля набрала номер Погромщика. То-ненький детский голос ответил, что «Рита поехала катать зайчиков на трамвайчике и домой не придет». «Дурдом», — покачала головой Юля и позвонила Элите.

— Элита? Здравствуй, это Юля, — изображать Кора Истмэна ей сейчас не хотелось. — Ты не знаешь, где Скандалист?

— У меня. А мы тут тебе звонили, тебя все не было. Ты не хочешь ко мне зайти?

Ну нет уж, наблюдать еще одну квартиру, подобную Костиной, ей не хотелось.

— Лучше уж вы ко мне. Дай Скандалиста на минуточку.

На том конце повода послышалась возня и приглушенные вопли. Вопли были веселыми, но, пожалуй, слишком громкими даже для игры. Юля не любила щенячьей возни.

— Привет! А мне тут сказали, что я Погромщика не уложу. А я всех уложу, всех вы-несу, и Перекрестком закушу!

— Погромщик? Он у вас, что ли? — кого-кого, а вот Погромщика видеть почему-то не хотелось. Может быть, из-за Разрушителя. Или из-за его излишней самоуверенности.

— Нет. Мы к нему собирались ехать, он сегодня работает.

— Да? Я тут ей только что звонила, мне какой-то детский голос сказал, что она катает зайчиков на трамвайчике. Что за бред?

— Вовсе не бред! — возмутился Скандалист. — Только не катает, а выгоняет зайчи-ков из трамвайчика, он кондуктором работает.

— И когда вы к нему поедете? Я вас к себе хочу пригласить. Можно даже с ночев-кой.

— Тогда мы вечером приедем. Давай стрелку забьем.

— Хорошо, в десять на «Академической» у выхода.

Юля уже собиралась прощаться, как вдруг Ирка неожиданно спросила:

— Как там Кор Истмэн? Он сегодня придет?

Она чуть трубку не выронила. Откуда Ирка знает, что Генерал сам по себе? Мишка разболтал? Нет вроде, на него не похоже, да и особой дружбы между ним и этой компанией не наблюдалось. Или у них тоже персонажи сами по себе — как Разрушитель у Ритки... Нет, не надо ей такого счастья!

— Не знаю... Я на даче была, он не приходил.

— Он интересный, — заметил Скандалист. — Я бы хотел с ним еще пообщаться.

«Ну-ну, — заметила про себя Юля. — С ним, значит, хочет пообщаться, а со мной нет». Но вслух сказала только:

— Может и придет. Ладно, тогда до вечера.

В десять часов Юля стояла у метро в полном параде — в ботфортах, куртке и плаще. Проходящие мимо люди смотрели на нее квадратными глазами и небось крутили пальцем у виска, выходя из поля ее видимости. Через десять минут она начала злиться. Какого черта она торчит тут, как идиотка и все на нее пялятся — не для них она тщательно подбирала об-раз и пускай не смотрят. Впрочем, несолидно Генералу каких-то прохожих стесняться, пус-кай Ирка стесняется — выглядит, как чучело и орет так, что во всем районе слышно. Юля не будет стыдится ни своего внешнего вида, ни своего странного наряда. Толпа — это толпа, а Сила на то и существует, чтобы из толпы выделяться.

В половину одиннадцатого Юле захотелось плюнуть на всех и уйти, тем более, что какой-то мужик, околачивающийся возле ларьков с бутылкой пива, слишком внимательно на нее пялился. Юля подбирала в уме разные варианты ответов на случай, если он таки решится к ней подъехать, и тут ее наконец-то окликнули:

— Привет! — радостно заорал Скандалист, будто бы и не он опоздал на полчаса.

— Мы, кажется, на десять договаривались, — мрачно сказала Юля.

— А у нас трамвай сломался! — с веселой улыбкой заявил Скандалист. — Мы через Охтинский мост пешком до метро тащились!

— Все потому, что я забыла, где там автобусы останавливаются, — добавила Эли-та.

— Ладно, пошли, — Юля круто развернулась и направилась к остановке.

— А ты мне пачку сигарет купишь? — с подкупающе наглой улыбкой спросил Скан-далист. — А то курить совсем нечего.

Юля, мысленно чертыхнувшись, просьбу выполнила — почему-то, будучи собой, а не Кором Истмэном, делать этого абсолютно не хотелось.

Всю дорогу она молчала, не произнося ничего кроме «этот автобус нам не подходит» и «нам выходить». Скандалист и Элита, кажется, не обращали на это внимания и не переставая трепались о какой-то серебряной дороге, которую кто-то не то закрыл, не то порвал. Замолкли они только в парадной, когда она открыла первую дверь на лестничную площадку. Было от чего замолчать — за дверью открывался полукруглый холл, одна стена которого была каменной, а другая облицована разноцветными стеклянными плитками. В таком холле можно было танцевать или играть в мячик. Из холла вели две двери — но не в квартиру, нет, это было бы слишком примитивно для такого дома, а в коридор, объединяющий две квартиры.

Юля открыла последнюю дверь и отступила, дав гостям как следует полюбоваться роскошной обстановкой. Ковры, зеркала, кухня размером с добрую комнату с двумя дверями, отдельно гостиная с мягким диваном, книжными полками и видиком, обалденные обои, двери обклеены под мрамор — жилище американского миллионера, а не петербургская квартира. Небось, такое только по телевизору и видели. В зарубежных сериалах.

— Жрать хочу, — нарушил молчание Скандалист. — И где у тебя курить можно?

Юле вспомнилась бородатая поговорка «дайте воды напиться, а то так есть хочется, что переночевать негде». Однако она привела девчонок в кухню, поставила любимый «Covenant» и занялась готовкой. Возни было немного — положить на тарелку мясо, картош-ку, сунуть все это в микроволновку, нарезать зелень и ветчину, расставить тарелки и бокалы, зажечь свечку. Теперь разложить все по тарелкам и погасить свет.

— Что будете? Коньяк, мартини?

— Мартини, наверно. Оно некрепкое? — спросила Таня. Остановка завораживала ее. Но к хрусталю, свечам и мартини требовалась мягкая и лирическая классика, а не жуткий металл. Таня, как и положено светлой и дивной Элите, металл не любила.

— Я тоже, — присоединился Скандалист. — А кока-кола у тебя есть?

— Пепси есть.

— Давай! — потирая руки, произнес Скандалист.

Когда было выпито по первой, Таня вдруг спросила:

— К тебе давно Кор Истмэн ходит?

— Недавно... То есть только несколько дней тому назад приходил.

— Странный он, — задумчиво произнесла Таня. — Я его побаиваюсь, честно гово-ря.

Юле с чего-то ради захотелось сыграть в открытую. Или хотя бы сделать вид такой игры.

— Я нисколечки в этом не разбираюсь. Как он приходит? Это что — магия какая-нибудь? Я тут начиталась всяких книжек, но там сколько угодно про каких-то элементалей, а про нормальных духов — ни слова.

— Это не совсем магия, — перехватила инициативу Ирка. — Мы называем это ин-формационной вторичкой. Дело в том, что любая мысль имеет силу, и эта сила тем больше, чем большее число людей разделяет эту мысль. Существует так называемое информационное пространство, служащее местом обитания наших мыслей. Пространство, объединяющее систему образов некоего художественного произведения, мы и называем информационной вторичкой.

Юля была несколько придавлена обилием терминов, потому не обратила внимания, как заученно фальшиво говорит Скандалист и как улыбается Элита.

— А при чем тут Истмэн? — выдавила из себя она. Нет, ее определенно решили све-сти с ума.

— Когда энергонасыщенность образов в информационной вторичке достаточно вели-ка, этот образ может обрести самостоятельную жизнь. Вселенная Дорог давно уже обрела бытие таким образом (на этих словах Элита чуть не рассмеялась). Соответственно, ты мо-жешь выходить на связь с этими образами и их возможности будут зависеть только от твоей восприимчивости.

— Он существует? — выдохнула Юля.

— Конечно, — без тени сомнения отвечала Ирка. — Ибо у жителей информационной вторички присутствует свобода воли и свой собственный разум. Кор Истмэн реален не менее, чем люди, с которыми ты встречаешься дома и на улице. А если ты обладаешь достаточным восприятием, ты способна не только воспринимать его как нечто самостоятельное — это многие могут, но и общаться с ним, как с живым человеком.

Как будто в рассуждениях Скандалиста чего-то не хватало, но Юля не могла понять, чего. Не то он не договаривал, не то она недопонимала. Странно. Почему-то ни в одной книжке по магии ничего подобного не встречалось.

Юля включила чайник и вытащила коробку с пирожными. Скандалист все еще распи-нался о теории информации. Юля слушала и откладывала услышанное в особые отсеки своей памяти — может потом попробует понять. В школе она так часто делала. Ставя чайник на стол, она почувствовала слабость. Перед глазами поплыли черно-белые круги, как часто бывает с недосыпу.

— Наливайте чай, я сейчас, — и стараясь не выдавать своей слабости, Юля выбежала из кухни и рухнула на диван в своей комнате.

С дивана поднялся уже Генерал Кор Истмэн.

Из альбома «Вселенная Вершителей»

Защитница

Принадлежность — Провиденциал.

Подгруппа — экстремальные силы.

Функция — начальник Службы Безопасности.

«Превыше всего разумная воля.»

Вот уж кто способен заставить Вселенную Дорог говорить о себе! Иногда кажется — для нее нет ничего невозможного. Сложнейшие операции в незнакомых уголках Вселенной не только не пугают ее, но и доставляют удовольствие. Она удивительно работоспособна и остальным Вершителям не так-то легко придерживаться ее темпа. Ее отличают гибкий ум, стальная воля и хладнокровие.

Ее преданность делу Провиденции непоколебима, много раз она, не задумываясь, рис-ковала жизнью не только ради своих друзей и соратников, но и для спасения совершенно незнакомых цивилизаций. Более того, она искренне переживает даже за врагов.

Она производит впечатление существа, всецело довольного жизнью и очень немногие знают, что это всего лишь маска, скрывающая отчаянную тоску по потерянной родине, кото-рой лишил ее в давние времена предводитель ордена Равнодушных, сияющему Миру Радо-сти, куда она не может вернуться, пока Провиденция не победит во Вселенной Дорог окон-чательно.

Возможности: ее боевая трансформация — серебристый космопоезд — одна из самых мощный и быстрых военных машин Вселенной. В этом облике к ее вооружению прибавляются генераторы, способные создавать вокруг нее плазменное облако наподобие хвоста кометы. Но самое совершенное ее оружие — Оранжевый Свет — сила Всеочищения и Красный Свет — сила Преображения из будущего. Она умеет на расстоянии парализовать волю противника, владеет заклятиями Серой Силы, а ее магическая воля составляет 300 условных единиц. Это один из самых высоких показателей во Вселенной Дорог.

Слабые стороны: ее достаточно легко шантажировать, в особенности, благо-получием Мира Радости. Кроме того, она теряет хладнокровие, поддаваясь гневу и часто со-вершает необдуманные поступки из-за желания во что бы то ни стало покарать возмутившее ее злодеяние.

8.

Генерал Кор Истмэн твердыми шагами направился в кухню и застыл в дверном прое-ме. Увидев его, Скандалист замолк на полуслове, а Элита замерла с надкушенным пирожным в руке. Да! Здесь Кор Истмэн присутствовал во всей полноте своей Силы. И звучавшая из стереосистемы музыка еще более подтверждала эту полноту.

— Приветствую вас, Генерал, — нашелся, наконец, Скандалист.

Элита тоже что-то пробормотала и взялась, наконец за пирожное.

Кор Истмэн прошелся в дальний конец кухни, постоял в задумчивости над магнито-фоном и вернулся к столу. Сел напротив Скандалиста и, медленно помешивая чай, спро-сил:

— Вы, кажется, хотели со мной пообщаться?

«Таким тоном, вообще-то крестный отец мафии выносит приговор своим незадачли-вым подчиненным», — подумала Элита. Однако Скандалист шокирован абсолютно не был. Он тоже — изменился. Юле еще повезло, что она плохо знала Сканди и возможности их компании. Иначе не смела бы вылезать с таким апломбом и нарочито подчеркнутым величи-ем.

— Чем вы сейчас занимаетесь, Генерал?

— Зачем вам это знать? Впрочем, скажу — состою в структуре, которую вы называете Инферно.

В голове Тани одновременно вспыхнули две мысли. Собственно Танина — «она не первая, кто пытается связать «Звездную Империю» и «Вершителей»» и мысль Элиты — «а что еще следовало ожидать от такого подонка»...

— Вы отдаете себе отчет в том, что вы выбираете? Что вы выбрали? Вы ясно пред-ставляете себе то, что вы потеряли и что приобрели, вступив на путь Инферно?

«Если Юля играет, то она сейчас сорвется», — машинально прокомментировала Таня.

— Вы собираетесь меня воспитывать? — с сарказмом спросил Генерал.

— Нет, я всего лишь предлагаю вам задуматься. Миллионы лет вы представляли себе Вселенную в искаженном виде. Пора увидеть мир таким, какой он есть.

— Что вы знаете о Вселенной, маленький космический пират?

«Генерал прокололся. Ни разу это не Райд Холли», — отметила Элита. Она в разговор не вступала, как обычно, ограничиваясь ролью наблюдателя.

— Вы ошибаетесь, Генерал, я не маленький пират. Вы еще не приспособились к свое-му серверу, поэтому я прощаю вам эту оплошность. В этом сервере находится большое коли-чество различных сущностей, поэтому неискушенному нетрудно и перепутать. К вашим услугам — Защитница.

Ирка встала и церемонно поклонилась. Таня широко раскрыла глаза — Защитницу Ирка вызывала впервые. Защитница вообще была особенным персонажем на протяжении всего сериала. Сначала это была, по выражению Скандалиста, «рыжая пушистая киска из Мира Радости». Однако во времена Второго Основания Защитница стала фактическим пред-водителем Сил Провиденции, освоив одну за другой все возможные и невозможные Стихии Вселенной Дорог. Только ей было под силу объединить Золотой, Оранжевый и Красный Свет с силами Бездны и Пустоты. Только она могла одновременно быть предводителем Братства Любви и Ордена Равнодушных. Только ей хватало наглости заявиться к Перекрест-ку практически безоружной и оттяпать у него половину владений. Только она могла, презрев свое высокое положение в иерархии Вершителей, оправиться в облике простого эмиссара громить работорговое заведение. Бесшабашной троице — Скандалисту, Погромщику и Дебоширу она приходилась родной сестрой и они относились к ней с трепетной любовью и уважением. Еще одна страсть была у Защитницы — перевоспитывать инфернитов. Наверное, именно из-за нее, презрев все препоны и условности, Защитница через Скандалиста решила переговорить с закоренелым инфернитом Кором Истмэном.

Закоренелый инфернит, кажется понял, что от него хотят. Он пристально посмотрел на Защитницу, усмехнулся, глотнул коньяка и насмешливо произнес:

— В масштабе всего Мироздания вы и есть маленькая космическая пиратка. В своей спирали вы можете быть всемогущей, но для Мироздания и вы и ваша спираль — ничтожная пылинка.

— Вы хотите сказать, Генерал, что вы являетесь чем-то большим, чем вся наша Спи-раль?

«Ага, получил!» — позлорадствовала Элита. К Защитнице она относилась, как к выс-шему божеству и верила в нее безоглядно. Как, впрочем, Элите и положено по сценарию. Однако представление Вселенной Дорог всего лишь маленькой спиралькой в беспредельном Мироздании не укладывалось не только в сценарий, но и в здравый смысл. По крайней мере для нее.

— Я вообще не об этом говорю. Вам мало своих инфернитов?

— Мало, — с подкупающей улыбкой ответила Защитница. — Что вам нужно на Земле и в этом сервере?

— Вы собираетесь спасать от меня мой собственный сервер?

«Слышала бы эта гордая и неприступная Юля, как ее тут называют просто сервером», — меланхолично подумала Таня. Она уже привыкла к такому термину, тем более что сама его и предложила. До этого человека, проявляющего сущность из информационной вторич-ки, называли просто носителем.

— Насколько я знаю, Юля вообще не разбирается в методах ноосферического взаимо-действия. Перед тем, как предоставить вам себя в качестве сервера, ей следовало дать всю информацию о возможностях и последствиях такого взаимодействия.

— Я предоставляю ей достаточную гарантию безопасности.

— Вы уверены? — саркастически спросила Защитница. — Налейте мне, пожалуйста еще чаю. Спасибо. Так вот, этика ноосферических сетей предписывает не использовать сер-вер против его воли, не использовать неподготовленный сервер, не использовать сервер с несовместимыми спектрами. Вы проверили выполнение всех условий? Вы позаботились хотя бы в общих чертах объяснить серверу теорию ноосферы и ноосферического общения?

— Все условия выполнены, — твердо сказал Кор Истмэн.

— Вы уверены? — повторила Защитница. — Ваши энергетические спектры совместимы? Вы же инфернит. Инферниты в большинстве случаев оказывают на свои серверы разрушительно воздействие.

— Мне безразлично, будет мое воздействие разрушительным или нет. Согласие серве-ра мне дано, так что хранители Этики могут убираться куда подальше.

— Вы, кажется, сюда не за тем пришли, чтобы ругаться, — заметила Защитница. — У вас есть цель. Какая?

— Я выполняю некую миссию и об ее содержании вам знать не надо.

— Значит, вы воспользовались сознанием невинной девочки для выполнения какой-то своей инфернальной цели, мотивируя это тем, что по незнанию своему она дала вам согласие, — констатировала Защитница.

— Мне безразлично ваше мнение.

— А свобода вашей личности вам тоже безразлична?

Защитница попала в точку. Кому, как не ей знать, во что в конце концов превращается подданный Инферно. Инферниты высших уровней теряют личность и чем выше подымается он по иерархии Инферно, тем больше отдает он этой силе и перестает быть собой.

— А кто из Провиденциалов может назвать себя полностью свободным? — парировал Генерал. — Вы тоже служите своей силе.

— Добровольно, — заметила Защитница. — Наша сила дает нам уверенность, радость бытия, чувство сопричастности к великому делу совершенствования Вселенной. А вам?

Разговор шел прямо-таки по мультику. Разве что чуть посодержательней. Но в муль-тике подобные разговоры однозначно заканчивались победой Защитницы. Здесь же победой даже и не пахло. Разговор шел кругами, то отдаляясь, то возвращаясь обратно к теме пребы-вания Генерала здесь и в Инферно, так что через несколько минут Таня окончательно пере-стала что-либо понимать. Она не любила переливания из пустого в порожнее.

— Я вам советую не занимать долго этот сервер, — сказала Защитница. — В таком режиме вы сожжете его нервы и испортите энергетику. Вы можете утверждать все, что угод-но, но я ясно вижу, что вы с ней несовместимы.

— Вы меня утомляете, — отмахнулся Кор Истмэн. — мне с вами разговаривать боль-ше не о чем. До свидания.

Элита кинулась подхватить Юлю, уже начавшую падать со стула, но не успела и грох-нулась на пол вместе с ней — Юля была тяжелая.

— Доигралась, — констатировала Защитница. — Ничего, сейчас должна очухаться. Тут нашатырного спирта поблизости не обретается?

— Откуда я знаю, — испуганно пролепетала Элита. При ней люди в обморок еще ни разу не падали. — Я и в своем-то доме ничего найти не могу, а в чужом — тем более.

Впрочем, нашатырь не понадобился. С минуту полежав на холодном линолеуме, Юля очнулась и недоуменно уставилась на гостей. Как будто первый раз их увидела и понять не смогла — что эта парочка делает в моем доме?

— Ты в порядке? — встревожено спросила Таня.

— Вроде в порядке... Голова только кружится... Пойдем в комнату, я лягу.

Голова действительно кружилась и гудела как с похмелья, во всем теле чувствовалась невероятная слабость, хотелось лечь и раствориться в окружающем пространстве — чтобы не тратить силы на удержание своего тела хоть в каком-то определенном состоянии.

— Послушай, Юля, — заговорила Защитница, дождавшись, пока та ляжет на диван. Элита присела на ковер у изголовья, так что маленькая Ирка теперь возвышалась над ними обеими. — Ты взялась за груз, который тебе не по силам. Ты стронула камень, который вы-зовет неминуемый обвал и погребет под тебя под своей тяжестью. Ты хотя бы приблизи-тельно представляешь себе, во что ты вляпалась?

Тон Ирки был повелительным и возражений не требующим. Юле это не нравилось. Ей вообще ничего не нравилось сейчас в этом мире, кроме Кора Истмэна. Кор Истмэн... Боги мои, он еще и в чем-то виноват? Вот, как разошелся Скандалист, пересказывая все, что случилось за краткое время пребывания здесь Кора Истмэна. Она же его ненавидит! Она — его — ненавидит... Будут сейчас в два голоса убеждать, что Кор Истмэн ей вреден, что она не должна делать ничего сама, что ей надо целиком следовать их советам, потому что они лучше знают эту... как ее... информационную вторичку, и на все у них уже повешены ярлычки «наш» и «не наш» и горе тому, кто решиться связаться с «не нашим».

— Ты можешь хотя бы не обвинять меня в том, что я не делала? — сердито сказала Юля. — Я у него не спрашиваю, он сам приходит, когда хочет. Не думаю, что мне будет плохо от этого.

— Тебе уже плохо.

— А, ничего, это пройдет, — отмахнулась Юля. — Это... как его... дисбаланс энерге-тической системы, перенастройка сознания на чужую сущность, а потом обратно. Естествен-но, с непривычки плохо.

Что, получили? Думаете, я совсем тупая? Не зря я пятеро суток книги по магии шту-дировала, а память у меня хорошая и мозги тоже работают, в отличие от ваших. За плохие мозги золотую медаль в гимназическом классе с гуманитарным уклоном не дают.

— Ты знаешь, зачем он тебе нужен? — в лоб спросила Защитница.

— Не морочь мне голову! — огрызнулась Юля. — Сначала ты несешь про информа-ционную вторичку, потом — про энергосущности, и когда, скажи на милость, тебе следует верить?

— Терминологию можно употреблять какую угодно, — вступилась за Защитницу Та-ня. — Терминология в применении к явлениям нематериального мира все равно, что проек-ция трехмерного тела на плоскость. Проекции могут быть одинаковы, а тела — разные.

Таня, как инженер-математик и аналогии предпочитала математические. Порой даже Скандалист их не понимал.

— Ну хорошо, — сквозь зубы согласилась Юля. Ей математические аналогии тоже не нравились. — Допустим, терминологии могут быть разными, а суть от этого не меняется. Но я все равно люблю Кора Истмэна и сама его пригласила. Это мой свободный выбор, за кото-рый так трясутся провиденциалы в ваших любимых «Вершителях».

— Значит, когда он тебе разонравится, ты его выбросишь? — спросил Скандалист не своим каким-то голосом. Или это была все еще Защитница... По крайней мере раньше Юля не замечала у Ирки таких интонаций. Так хорошие учителя в старых советских лирических фирмах говорят со своими учениками, когда те совершают бессовестный поступок. От этого голоса сквозь пол провалиться захотелось, но, разумеется, гордая Юля не могла себе этого позволить.

— Почему — выброшу? Я... я... — Юля смешалась. Ей просто не приходило в голову задать себе такой вопрос. — В конце концов, он никогда мне не разонравится.

— Ты помнишь, — тем же голосом спросил Скандалист, — какой ты была... м-м-м в восемь лет?

— А при чем тут это?

— При том, что в восемь лет ты была совершенно другой личностью. Похожей на тебя сегодняшнюю, но другой. А в двадцать восемь сможешь стать третьей.

— Но я всегда буду любить Кора Истмэна! — перебила ее окончательно вышедшая из себя Юля. — И не тебе, бродяжка, меня учить!

— Ну, во-первых, не бродяжка, а шеф силовых структур Провиденции. Во-вторых, убедительно прошу не оскорблять личность, которая любезно предоставляет мне сейчас свое сознание.

— Ты мультяшный Скандалист что ли?

— Нет. Если уж на то пошло, я — мультяшная Защитница. Мое настоящее имя — Ми-арра Мэйвис. Насколько я понимаю, Кор Истмэн не оставил в вас память о состоявшемся между нами разговоре.

И тут Юле стало по настоящему жутко. Потому что она осознала, что те пятнадцать-двадцать минут, которые Генерал изволил пребывать в ее теле, абсолютно выпали из ее па-мяти. А провалы в памяти — это нехорошо. Это сами понимаете к чему приводит.

— Еще одно нарушение этики ноосферических связей, — спокойно констатировала Защитница, то есть, конечно, Миарра Мэйвис. Юле на это нечего было сказать. Она просто сидела и смотрела в пол несчастными глазами.

Положение становилось опасным и спасла его, как всегда, тактичная Элита:

— Юль, — своим спокойным домашним голосом спросила она. — У тебя вроде видик есть. Пойдем, чего-нибудь нам покажешь?

Только годами тренированная выдержка не позволила Юле броситься на шею к своей избавительнице.

— Ну да, конечно, — сказала она. — Пойдемте выберите, что мы смотреть будем.

Часть 2

9.

Первое сентября было днем солнечным и ясным. Несмотря на это вставать не хотелось. Юля тщетно оттягивала мгновение пробуждения, вновь и вновь воскрешая в памяти про-шедшую ночь. Сейчас, когда утренний свет уже пробивался сквозь неплотно прикрытые шторы, темное волшебство ночи казалось чем-то нереальным. Но это было, было! Она опять видела его — наяву, не во сне, не в бреду, она чувствовала его тело, живое, абсолютно не призрачное, и как хорошо было в его объятьях! Плюнула бы сейчас в лицо всякому, кто по-смел бы нести чушь об информационной вторичке. Теперь-то она знает — Кор Истмэн суще-ствует. И мир его существует — мир, где сильные получают все, что причитается им по пра-ву, а слабые... А слабые вообще не заслуживают жизнь.

Однако что-то осталось недоговоренным. Что-то... хотя они и так говорили достаточно мало. Все, что он мог ей сказать, отпечаталось в ее мозгу уже после его ухода. Ей оставалось только вспоминать — все эти странные названия, непонятные какие-то отношения, и Сила... Впрочем о Силе и рассказывать не надо было — она и так ее чувствовала. Опять-таки вычитала в какой-то книжке — думать при таких вещах нежелательно, ибо одно дело — действовать от головы, а другое — от души... или как его там... другой энергетический уровень... В терминах Юля пока еще путалась.

— Юля! Тебе во сколько выходить? — послышался из-за двери голос мамы. — Я кашу тебе разогреваю.

— Сейчас встаю, — крикнула Юля и слезла с постели. Да, неумолимое время ей не позволит возвратить снова это прекрасное мгновение, даже в памяти...

И все-таки, что же он не договорил? Это что-то, казалось, отравит ей весь сегодняш-ний день и возможно последующие — до следующего его появления. Он любит ее, несо-мненно. Ведь на этой забытой всеми Вершителями планете только она действительно до-стойна его. И она его любит. Его и никого больше...

В Юле как будто сошлись две личности — одна, прежняя, самоуверенная рассуди-тельная девушка, не верящая ни во что, кроме своих способностей и другая, теперешняя, по уши влюбленная в Кора Истмэна. И пока она совершала свой обычный утренний ритуал встать-умыться-одеться, эти личности не переставая спорили друг с другом:

— Ты сошла с ума. То галлюцинации посреди ночи, то провалы в памяти, а теперь вот это. Я понимаю — тебе самоутвердиться захотелось, показать этим придуркам на что ты способна, но неужели нет других способов для самоутверждения?

— При чем тут это! Сначала мне действительно хотелось всего лишь показать им, на что я способна, а потом я увидела, что это на самом деле... Я люблю его и мне плевать на мнение окружающих!

— Ты уверена? Что тебе даст эта любовь? Любить бред, придуманный образ — это еще смешнее, чем спать с одноклассником только потому, что вы десять лет сидели за одной партой.

— Он не придуманный. Он существует и я в него верю. И вера эта не более нелепа, чем любая из мировых религий, которым поклоняются вот уже тысячи лет. Каждый имеет право на свою веру. Я верю в Кора Истмэна.

— Так же как эти верят в своих «Вершителей»?

— Да, так! И не знаю, видят там они чего-либо или нет, но я могу сказать, что я виде-ла. И верю!

— Но ведь ты выше их. Они играют в свои игрушки, потому что ничего не в состоя-нии добиться в этой жизни. Строитель — подсобник в магазине, Элита — ассистент в институте на ничтожной зарплате, Погромщик — кондуктор, а Скандалист вообще не работает и даже школу не окончил. Но ведь тебе открыта дорога в высшие круги общества, зачем тебе детские игрушки?

— Ни в одном обществе я не встречу никого, похожего на Кора Истмэна!

Последнюю фразу Юля сказала вслух и испугалась — а вдруг мама услышала? Поду-мает еще, что дочка с ума сошла и это в первый день учебы. Нет, хватит разговоров сама с собой, собираться надо.

— Юля, ну где ты там, я кладу уже!

— Иду, мама, иду! — и, на ходу застегивая пуговицы, Юля устремилась в кухню.

Начало учебного года Погромщик почувствовал на своей шкуре, несмотря та то, что школу закончил вот уже как три года тому назад. Злобная инфернитка как назло, дежурила в ночь, поэтому собирать братьев в школу и в садик пришлось несчастному Погромщику. Старший, четырнадцатилетний Вовка, умудрился удрать, пока Ритка будила маленького Алешку — почувствовал, зараза, что если вовремя не смоется, Алешку в садик отводить придется ему. Ничего, рано радуется, ему еще вечером малыша из садика забирать. Больше всего возни было с первоклассником Митькой — он ежеминутно кидался проверять содержимое портфеля, по десять раз пялился в зеркало, и все приставал к Погромщику, красиво ли он выглядит и не выгонят ли его из школы. В это время десятилетний Сашка тихо сидел в углу в маленькой комнате и скармливал коту любимое клубничное варенье. Эксперимент, видите ли, решил провести — едят ли коты сладкое. Результатом эксперимента был перемазанный и исцарапанный Сашка, висящий на занавеске орущий кот и сладкое липкое пятно на полу, в которое тут же не преминул вляпаться Алешка. Тут Погромщик не выдержал и позвал к себе Разрушителя...

Когда Разрушитель удалился, Погромщик обнаружил, что квартира убрана, дети отве-дены куда следует, а ему пора идти в парк. В способностях Разрушителя утихомирить разо-шедшихся бандитов младшего школьного возраста он не сомневался, плохо было одно — не звать же его каждый раз по такому ничтожному поводу! Тем более это противоречило Рит-киному принципу — жить каждый по своим силам и ни на кого не надеяться.

Трамвай был от кольца до кольца битком набит галдящими взбудораженными детьми, которые вечно путались в билетах. После второго круга Ритка перестала соображать, кто она и где и тут в трамвай ввалился Скандалист.

Скандалист сам был злой, как тридцать три Твари Насилия. Накануне его бабка, справедливо прозванная Перекрестком за свою разрушительную роль в Скандалистовой жизни, устроила генеральную уборку и умудрилась куда-то засунуть его рабочую тетрадь с тем самым началом хроник Бесстрашных, которые Скандалист собирался показать Погромщику. Скандалист за утро ликвидировал все последствия таковой уборки, но тетрадки так и не нашел.

— Да ладно тебе, — утешал Погромщик. — Не сожрала же твоя бабка тетрадку.

— Да кто его, Перекрестка, знает — с него станется и выкинуть. Вечно она нудит, что я не тем занимаюсь — лучше бы школьную программу учил. А какая может быть программа, если я Бесстрашных вижу куда лучше, чем эту самую бабку! А бабка моя, похоже, инфернит-ка.

— Моя мамаша тоже инфернитка, — поддержал Погромщик. — Как на тусовку идти, так сразу квэст навешивает, как будто заранее знала. Что новенького?

— Где — здесь или там? Здесь пожалуй что ничего. Впрочем нет — Юля мне недавно звонила, вчера или позавчера, не помню. Поздно было, я тебе перезванивать не стал.

— И чего она сказала? Не нравится мне эта Юля, честно говоря.

— Мне тоже, но способности у нее колоссальные. Если бы эту энергию, да на благо Вселенной... — Скандалист вздохнул. — Долго распиналась мне, какой хороший Кор Истмэн и как она его любит. Такое впечатление, что она перед собой, а не передо мной оправдывалась.

— А ты что ей сказал?

— Я повторил ей слова Защитницы, которые во мне после того разговора остались. Если Кор Истмэн, или как его там, Мэллсор Кайви, такой крупный инфернит, как она расписывает, то в скором времени произойдет его слияние с Перекрестком и потеря личности. Помнишь иерархию разрушительных сил, которую мой Скандалист рисовал? Вот тут такая же точно ситуация.

— Тебя так колышет этот Мэллсор?

— Меня колышет не Мэллсор, меня колышет то, что здесь, в этом самом городе по-явится инструмент, причем хороший инструмент, деструктивных сил. Она на него и так уже молится.

— Ну и пусть себе молится. Если человек дурак, то это надолго.

— Думаешь, она ограничится ночными разговорами в постели, или чем они там ночью занимаются, со своим Мэллсором? Я так не думаю. Став орудием Инферно, человек волей-неволей начинает портить духовную атмосферу вокруг себя. А воля у нее, между прочим, о-го-го какая! Она же горы сдвинет, если захочет, вопрос только — в какую сторону?

— Не думаю, что тусовка на нее клюнет.

— Да при чем тут тусовка! Ты что, не понимаешь, что все, чем мы занимаемся — Все-ленная Дорог и так далее, существует на самом деле? И если она встает на сторону инферни-тов, она подпитывает своей жизненной энергией их силы и они набирают энергию. Я тебе триста раз уже объяснял.

Погромщик задумался. Как раз в это время ввалилась очередная толпа пассажиров, и Погромщик отправился выполнять свой служебный долг. Вернувшись, он сказал:

— Ладно, я, кажется, въехал. Но мне она все равно не нравится. Лучше скажи, как там Бесстрашные поживают?

— То, что написано на доске — ваше основное задание. Сейчас я раздам вам вариан-ты.

Таня критически посмотрела на свое произведение. Да, искусство настоящего препо-давателя красиво писать мелом на доске она еще не освоила и неизвестно когда освоит. Ни-чего, подобная мука ей предстоит еще не скоро, по крайней мере не в этом семестре. Ибо все дальнейшие практические занятия будут производиться исключительно на компьютерах, а уж с компьютерами управляться она умеет.

Она достала из папки гору листочков и стала раздавать их студентам. Вместе с вари-антами лабораторных работ на пол плавно спланировал портрет Защитницы в ореоле силы. Чертыхнувшись, Таня запихнула его обратно.

— Еще вопросы есть?

Вопросов разумеется не было. Какие могут быть вопросы первого сентября, когда на улице солнышко, а до сессии еще так далеко...

— Тогда вы свободны. Следующее занятие — в компьютерном классе.

Проклятая папка все никак не хотела застегиваться. Конечно — набралось барахла всего понемногу: распечатки программ, куча стихов, интернетовские материалы по «Верши-телям», картинки, журнал компьютерный, журнал по мультипликации, черновики всяче-ские... Теперь это все повылезало в разные стороны и упаковываться в единую стопку упорно не хотело.

— Давай помогу?

Таня подняла глаза. У ее стола стояла хрупкая девчонка с длиннющей косой — Све-та... как ее там? В первый раз войдя в аудиторию, она лиц не различала вообще. А фамилий не запоминала тем более.

— Ну помоги. По-моему, это принципиально невозможно.

— Сейчас попробуем, — Света аккуратно сложила в стопочку бумаги и стала засовы-вать их в папку небольшими порциями. Журналы она оставила на потом. — А ты Элита?

— Да, — удивилась Таня. — Откуда ты знаешь?

— Мне говорили, что какая-то Элита у нас на кафедре работает. Я вообще-то на ту-совки не хожу, у меня и знакомых там почти нету.

— А по «Вершителям» ты кто?

— Знаешь, я долго думала, все не могла решить, кто мне больше нравится. Мне всегда нравились Пустотники, даже когда шли «Серые войны», а когда показали эту историю с Ма-стером (ну помнишь, как взяли его лабораторию и он перешел на службу к Провиденциалам) я решила, что лучше Мастера мне никто не подходит.

— Ты тоже такой маньяк научный?

— Я бы не сказала, что я маньяк. Мне в Мастере нравится его независимость, даже обособленность, он как при Сером Клане работал, так и в Сером Союзе работает. Всеми по-литическими заморочками Законник занимается, ну а Мастер — чистой наукой.

— Ну знаешь ли, науку можно и на службу Инферно поставить.

— А это уже зависит от личных качеств ученых. Мастер в этом отношении абсолютно нейтрален, понимаешь?

У Элиты на этот счет было несколько другое мнение. Однако Света ей сразу понрави-лась. Бывает такое — буквально с первых слов с человеком устанавливается абсолютное по-нимание и не приходится мямлить и искать темы для разговоров. У Элиты такое бывало весьма редко — разве что со Скандалистом. И вот теперь — с Мастером. Они говорила уже как старые знакомые, невзирая на 6 лет разницы (а собственно что значит возраст для тусов-ки?) Обсудили преподавателей кафедры, программу курса «Численные методы», плавно пе-решли на научную фантастику, а от нее — опять на «Вершителей».

— А что ты думаешь об инфернитах?

— Думаю, что не такое уж они и Зло абсолютное. Может, таковое и есть, но оно аб-страктно и, воплощаясь в реальность, Абсолютом быть перестает. Помнишь, в «Защитниках Вечности», в одной из серий про Хаос, была сказана хорошая вещь — все силы, которые мы называем Добром или Злом в Хаосе находятся в непроявленном, я бы сказала, первородном, состоянии, и в наших понятиях ни Добром ни Злом там не являются.

— Что значит — не являются?

— А то и значит — ведь это Хаос. Там это просто векторы, направленные в разные стороны и Разрушение там настолько же естественно, как и Созидание. Во Вселенной Дорог априорно принято, что Разрушение — зло, вот Инферно там злом и становится. Но только когда оно проявленное.

— Мне Хаос, честно говоря, не представить, — честно призналась Таня. — Да и «За-щитники Вечности» мне не очень нравятся. Другое дело — «Серые Войны». А тебе что — нравятся хаоситы?

— Наверно, — пожала плечами Света. — Они интереснее. Хотя бы тем, что непред-сказуемы.

Таня наконец-то упаковала злополучную папку в сумку и глянула на часы:

— У тебя есть еще занятия?

— Через полчаса лекция, в этом же здании.

— Давай тогда вниз в буфет сходим, кофе попьем. Ты мне про хаоситов расскажешь, а то я последнюю часть не очень внимательно смотрела.

Миша Романов стоял в коридоре Университета и рассеянно смотрел в окно на стаю пушистых облаков, никак не желающих становиться тучами. Со стороны можно было поду-мать, что он задумался о чем-то жизненно важном для себя, а может быть даже для целой страны, однако это было не так. Он честно отсидел две лекции, честно записывал все в тет-радь, перезнакомился со всей своей группой (как и следовало ожидать большинство народу составляли девчонки), но тут же прочно всех забыл. Девочки были разочарованы столь небрежным к себе отношением и разбежались. Был еще свободный час, можно было сходить куда-нибудь в буфет... но почему-то не хотелось никуда идти. Он так бы и простоял в кори-доре целый час, а может быть и до самого вечера. Слишком тяжелый груз свалился ему на плечи, и по всему получалось, что груз это взвалил он на себя сам.

«Ну разве я знал, что так получится?» — оправдывался он перед собой. Не знал. Но предугадывать надо было... впрочем, он не всемогущий и не провидец. Кто мог подумать, что Юля отнесется ко всему этому так серьезно? Впрочем, серьезно она относилась ко всему, но ситуация никогда не выходила из-под контроля. Или она специально над ним издевается? В это уже не верилось. Встретиться только затем, чтобы с нескрываемым превосходством рассказывать о мировоззрении и структуре Инферно (и откуда только она все это могла взять, она ж и мультик смотрела через пень-колоду), держаться с подчеркнутым безразличием... нет, на нее это не похоже. Это был Кор Истмэн... это действительно был Кор Истмэн? Вот тут было отчего испугаться. Потому что Юля всегда высоко ценила собственную личность, и ни за что бы не стала отдавать ее кому-то. Даже Кору Истмэну.

— Эй! Мишка, ты что ли? Что ты тут делаешь?

Миша обернулся.

— Здравствуй, Слава. Ты что не знал, я тут учусь. С сегодняшнего дня. Куда ж ты пропал?

— А, мы с Радой на все каникулы в деревню чуть ли не в Калининскую область зака-тились. У нее там не то тетка, не то бабка. Там классно! Дом огромный, в нем только эта са-мая бабка, к нам она особо не придиралась — ну на огороде разве что помочь, а потом мы все время то на речке то в лесу пропадали. Рада сказала, что если ее бабка помрет, дом ей останется. Своя загородная резиденция, представляешь! Далековато, правда...

Славка Толченов, по мультику Феррум, был одним из немногих завсегдатаев Цитаде-ли, которого Миша мог назвать своим другом. В Цитадели у него была репутация крутого мага, не подтверждающаяся, впрочем, никакими фактами, кроме разве его таинственности (в большей степени напускной) и высокомерности (опять-таки показной). Еще в начале весны он круто поругался с Подземщиком по поводу магии и с тех пор Подземщик его демонстра-тивно не замечал, а Броневик попытался даже вызвать на дуэль. Феррум сказал, что он с дев-чонками не дерется, на что Броневик очень обиделся и не упускал случая каждый раз сказать какую-нибудь колкость. Славкина подруга, Радость, или попросту Рада, была просто милым и отзывчивым существом которое любили все, даже непреклонный Броневик. Впрочем, Бро-невик никого по настоящему не любил, кроме Подземщика.

— У меня еще час свободный, пойдем пива попьем? Хорошо, что я тебя встретил, по-советоваться надо.

— Ну пойдем. Что-нибудь случилось?

— Случилось, — сказал Миша, когда они уютно расположились в студенческом буфе-те с бутылкой пива. — Помнишь, я тебе рассказывал про Юлю Болотникову?

— Помню, — поморщился Феррум. На его взгляд про Юлю Страж думал даже боль-ше, чем она того заслуживала. У них с Радой все было очень просто и как-то само собой.

— Так вот. Я приводил ее в Цитадель... ну что ты смеешься, я понимаю, что нормаль-ному человеку в Цитадели больше получаса не продержаться, особенно когда Скандалист и Подземщик принимаются чем-нибудь грузить. Я как-то потерял ее из виду — меня в при-ключенку затянули, оторваться никак не мог, разумеется, ее перегрузили и она сбежала. На нее это, по-видимому очень повлияло... в общем, сейчас она утверждает, что к ней ходит Кор Истмэн, что он однажды приходил к ней ночью, подарил ей кольцо (я сам его видел, в общем-то кольцо, как кольцо, у нее полно таких безделушек) и, знаешь, я его видел и ничего хорошего о нем сказать не могу.

— А он что говорит?

— Что он инфернит и ходит к ней, чтобы развлечься. Если он действительно инфер-нит... ты же знаешь, как они развлекаются.

— Она точно не притворяется?

— Точно. Я не думаю, что она может не любить себя до такой степени. Она же очень расчетлива. И любые законы, пусть даже неписаные не переступает. Ее я хорошо знаю. Но то существо, с которым мы общались позавчера — это не Юля. Это что-то страшное. Действительно страшное. И я боюсь, Феррум. Боюсь за нее прежде всего.

Слава задумался. Отхлебнул пива, посмотрел в потолок и еще раз на Мишу — точно ли он верит в то, что говорит? Не ошибается ли?

— Это не обязательно может быть Кор Истмэн, — сказал он после паузы. — Скажем, в прошлом и начале этого века широко был распространен спиритизм — якобы общение с духами умерших. Только ни разу это не духи умерших, а просто какие угодно духи из астра-ла. Они питаются нашими эмоциями... да и чем угодно. А может им просто скучно и ради развлечения они ходят на эти сеансы и изображают чьего-нибудь дедушку, Авраама Лин-кольна, кого угодно. Хоть Иисуса Христа. Не такой ли паразит подсел к Юле? Есть, правда, другой вариант — все это исходит из ее собственного подсознания. Впрочем, некоторые во-обще считают, что никаких духов нет, а есть только подсознание.

— А ты как считаешь?

— А ты как думаешь? — вопросом на вопрос ответил Слава и стал потрясающе похож на своего мультяшного героя, по крайней мере, у него появилось такое же выражение глаз. В Мишиной голове автоматически всплыла цитата из альбома «Вселенная Вершителей»: «Ферруму, как никому другому удается вести себя так, будто он сильнее всех Вершителей, исключая, может быть, только Проповедника и Защитницу. Но делает он это так обаятельно, что никому не приходит в голову на него обижаться». — Значит так: тебе сейчас и вкратце все объяснить, или лучше я литературу принесу, и ты сам будешь думать?

— Лучше литературу, — сказал Миша. — У меня правда, у самого кое-что было, но во-первых, я, идиот, все Юле отдал, во-вторых, я никакой аналогии в прочитанном не вижу тому, что с Юлей происходит.

— Да ничего страшного не произойдет, — успокоил его Феррум, оправляя под стол пустую бутылку пива. — По-настоящему опасного духа дилетант вызвать не сможет.

Мише так хотелось в это верить, что он поверил. И с чистой совестью открыл другую бутылку.

— Ну так вот, — Скандалист задумчиво покрутился в кресле, — кстати, чаю бы ты мне налила, а?

— Да вот он стоит, не видишь что ли? И к тому же, если у меня кресло вращающееся, это еще не значит, что его можно использовать в качестве карусели.

Элита была недовольна. У самого выхода с родной кафедры ее поймал ее научный ру-ководитель и всучил толстенную монографию по вычислительной математике, которую надо было к следующему занятию хотя бы просмотреть. А в перспективе — заучить основные методы и реализовать их на практике на замученных, как рабы Лорда Равнодушия, персоналках. Элите было жалко и персоналки и студентов, а больше всех себя, поэтому Скандалисту сегодня изрядно доставалось. Впрочем, Скандалист не обижался. Ему, хронически безработному, слова о неприятностях на службе почему-то внушали благоговейный трепет.

— Ну вот, — остервенело дуя в чашку, в который раз попытался начать Скандалист (и теперь это ему даже удалось). — Мэлт, Красный Свет, если по мультику, это стихия Движе-ния и Преображения. После силы Стабилизации она самая главная в миропорядках типа Вселенной Дорог.

— Говори уж Дайниарт, не в Цитадели находишься, — недовольно сказала Элита.

— А Цитадель Преображения, кстати, по жизни Мэлтаэнэр называется. В примерном переводе — источник пламени силы Преображения.

— А она действительно в будущем стоит?

— На границе Линии Реализации и Мира Сущего она стоит. И без нее ничто не начало быть, что начало быть.

— Это что Дух Святой, что ли, да? К тому же ты цитируешь самый дурной перевод Евангелия, который мне известен.

— Синодальный я цитирую, на новорусском.

— На каком? — не поняла Элита. — Новорусский — это для новых русских, что ли? «В натуре, елы-палы, было слово», да?

— Я имею в виду не тот синодальный, который на старославянском, а тот, который на нормальном русском языке.

— Тогда выражайся, пожалуйста, понятнее.

— Да ну тебя, я всегда и всех честно предупреждаю, что со скандалячьего на русский переводчик нужен.

— Ну ладно, хватит ругаться, скажи лучше, что тебе еще он рассказывал?

— Про место во Вселенной неинфернальных разрушительных сил. Нейтрализующее начало Аррэ и деструктивное начало Гаэл.

Но ни про холодную нейтральную Аррэ (по мультику Серая Сила), ни про неукроти-мую всесжигающую Гаэл (по мультику Разрушение), Элита так ничего нового и не услыша-ла. В коридоре истошно задребезжал телефон и, бурча про себя что-то вроде «ну вот, когда одна сижу, так ни одна собака не позвонит, а стоит кого-нибудь пригласить и серьезный раз-говор начать, так сразу...», она вылезла из комнаты и сняла трубку:

— Алло?

— Элита? — голос был донельзя сух, как у декана последнего. — Это Кор Истмэн. Скандалист случайно не у вас?

— У меня... — растерянно пробормотала Элита. Она сама была бы не прочь сказать что-либо Кору Истмэну, но за столь короткий миг никак не могла сообразить, что именно.

— Позовите его, пожалуйста.

— Сейчас... Сканди, — сказала она, входя в комнату. — Ты и представить себе не мо-жешь, кто заинтересовался твоей недостойной персоной!

— Щас узнаю, — Скандалист взял трубку. — Алло, база Провиденциалов слушает.

— Алло, Скандалист? Это Кор Истмэн. Вы не могли бы встретиться со мной зав-тра?

— Ну могем. А когда?

— Ну если вас не затруднит, в пять часов, у метро «Гостиный двор». Наверху внутри под световой рекламой.

— Ага. А чего случилось-то?

— Объясню завтра, — холодно сказал Истмэн. — До свидания.

— Ну чего? — накинулась на него заинтригованная Элита.

— Чего, чего, стрелку нам забил, — ответил Скандалист нарочито будничным голо-сом. Чувство собственного достоинства не позволяло ему показать, что он хотя бы капельку заинтригован таинственным генералом. — Завтра в пять на Гостяке под ноосферитом.

— А мне туда можно? Как раз завтра я свободна.

— А я туда без тебя не пойду, — радостно сказал Скандалист и вернулся к оставлен-ному чаю. — На чем я там остановился? На Гаэл? Ну так вот: доля Разрушения в Равновесии — самая малая...

10.

Вопреки ожиданиям на Гостинке Элиту и Скандалиста встретила Юля. Юля растерян-ная и взволнованная и на себя прежнюю абсолютно непохожая. Одета она была не в черное, как следовало предполагать, а в голубой облегающий костюм из тонкой шерсти, абсолютно ей, впрочем, не идущий. Для таких костюмов Юля была крупновата.

— Здесь сесть где-нибудь можно? — спросила она, даже не поздоровавшись.

— К Казанскому можно пойти, — с показным равнодушием ответил Скандалист. Он нутром чуял приключение, но торопить события не стал. Раз его вытащили на стрелку, раз требуется его помощь — рано или поздно все разъяснится. Уж от чего-чего, а от недостатка информации в таких случаях не страдают. Скорее наоборот.

До Казанского собора дошли в полном молчании. На выходе из метро Скандалист по-пытался было что-то вякнуть насчет сигарет, но Юля гордо прошла мимо теток с сигаретны-ми пачками, пропустив мимо ушей все его тонкие намеки. «Ладно, — подумал пор себя Сканди, — успеется, с Истмэна стрясу. С него причитается».

Пустых скамеек перед Казанским, разумеется, не было. Пришлось довольствоваться скамейкой прямо напротив фонтана, на которой сидела толстая тетка, покрикивающая на мальчугана лет пяти в красной вязаной шапочке.

— Давайте сюда, мест больше нет, — констатировала Элита.

— Ничего, — отозвался Сканди. — Едва мы начнем базарить о своем, не только эта тетка — все цивилы с Казани свалят. Ну, рассказывай, что стряслось.

По Юле было видно, что она усердно удерживает себя от чего-то. То ли от того, чтобы встать перед Скандалистом на колени и запричитать: «Спаси, защити». Или, наоборот, от того, чтобы набить ему морду. А может быть, ее пыталось побрать что-то, что ей абсолютно не нравилось. Знал Сканди такое состояние, ох как знал...

— Было все нормально, — наконец заговорила Юля, глухо и прерывисто, как в горяч-ке. — Он ко мне приходил, с Мишей трепался... со Стражем то есть... бедняга Страж, похоже он боится его... Но вчера вечером, когда домой из института ехала, я увидела что-то страшное. Как будто тяжелая звездная воронка, массивная такая, стальная (уж не знаю, почему звездная, звезды обычно с легкостью ассоциируются, но они туда летели с бе-шеной скоростью и создалось впечатление, что там черная дыра), и в эту воронку затянуло его... Потом он исчезает и слышны только раскаты зловещего смеха, не как гром, а скорее, как вой какого-нибудь бульдозера. У нас недавно что-то строили под самым окном и эта техника собиралась с утра и ревела весь день, как ненормальная. И вот так же этот смех.. Но это еще не все. Я будто вижу эту самую воронку с другой стороны. Она открывается в абсолютную черноту, и звезд никаких уже нет — наверно пожрало то, что там сидит внутри (а там есть что-то внутри, я чувствую это), и из воронки выносит его... Я только угадываю, что это он, потому что от него прежнего не остается ничего, даже внешнего облика. Только клубы какого-то дыма, разного цвета, постоянно меняющего свою форму... и все равно я знаю что это он... И он зовет меня к себе... Тут меня словно выталкивает, я очухиваюсь перед самой Академической и едва успеваю выйти.

— Но ведь нам же Кор Истмэн звонил? — перебил ее Скандалист.

— Ну да, это он звонил. Он был у меня вчера, только я ничего не помню, что он де-лал, он ни слова мне не оставил. Еще ничего пока не случилось, но вот-вот случится. Ты мо-жешь сказать, что это было? И что делать теперь?

Скандалист ответил не сразу. Не спеша вытащил из кармана сигаретную пачку, долго копался в ней, выбирая сигарету поприличнее и лишь пару раз с наслаждением затянувшись, соблаговолил обратить внимание на заданный вопрос:

— То, что ты видела вчера — это и есть Инферно. На определенном уровне продви-жения по иерархической лестнице инфернит теряет личность. Помнишь, в мультике об этом было — как Перекресток пожирает энергию нижестоящих и в конце концов — их самих. Провиденциалы ориентированы на единство с сохранением и развитием индивидуальности каждого. А инферниты — на поглощение, в том числе и друг друга, так что в конце концов остается сильнейший — Перекресток.

— Перекресток по сути своей — не личность, — добавила Элита. — Он — концен-трированный Эрхот.

— Чего?

— Эрхот, мы так силу Инферно называем, — поправилась Элита.

— Не мы называем, а это ее истинное имя в структуре Дайниарта, Вселенной Дорог, — уточнил Скандалист.

Для Скандалиста все было ясно, как божий день. С самого начала, едва только он уви-дел Кора Истмэна. А может быть даже и раньше — как только он увидел саму Юлю, ведь на кого еще могла напороться девчонка с таким самомнением! Не знаешь — не берись и тем более в ноосферические сети не лезь. А то быстро поймают те, кто не прочь поживиться за твой счет. Странно было, что Юля не поняла это с самого начала, впрочем она больше дума-ет о самоутверждении, а не о последствиях своих действий. Тем более о тех последствиях, которые невооруженным третьим глазом не видны и не сразу проявляются. Небось про закон кармы даже и представления не имеет. Вот и придется ей теперь расплачиваться и хорошо еще, если этот Мэллсор за собой не потащит. А ведь потащит, сам Погромщика об этом предупреждал.

— А до этого, говоришь, все было нормально? Ничего особенного ты в нем не заметила?

— Не заметила... — Юля вдруг густо покраснела. — Не дыми прямо на меня! — вдруг рассердилась она. — Отойди в сторону, если так курить охота!

Сканди пожал плечами. Ну если нужно — отойдет, только что так раздражаться-то? Или она что-то скрывает, поэтому и злится?

Юле в отличие от Скандалиста было отнюдь не все ясно. Почему она обязана прини-мать их систему, слизанную до последнего винтика из мультфильма в котором, как утвер-ждает сам Скандалист полным-полно лажи? Инферно... ну пусть Инферно, но почему же как только о нем заходит речь, так сразу можно забыть все права разумного существа на свободу и вершить свою провиденциальную волю над тем, кто этого вовсе не хочет? Скандалиста всего лишь по человечески спросили — что за непонятные глюки приходят ко мне посреди бела дня в общественном транспорте. Не дурак, мог бы догадаться, что ее волнует именно это, что раньше у нее ничего подобного не было, а он сразу принялся читать морали... Про-поведник прямо, а не Скандалист!

«Сейчас что-то случится» — подумала Элита. Напряжение, возникшее между этой па-рочкой было видно невооруженным глазом — темно-серая с синими просверками сетка, и зрела в этой сетке темно-багровая ослепительная молния...

Юля вдруг встала. Распрямила плечи, поправила выбившуюся из сложной прически прядь волос и посмотрела на Скандалиста каким-то особым взглядом, явно не принадлежа-щим ни первокурснице Юле Болотниковой ни Генералу Кору Истмэну.

— Вы докурили? С вами можно поговорить?

Сканди бросил окурок и сел на скамейку. Он и виду не подал, что хоть как-то взвол-нован, а вот Таня испугалась. Она-то знала, что такое, когда в сознание к твоему товарищу приходит какая-то личность из Вселенной Дорог. Но эта личность была какая-то странная. Элита определила ее, как нечто скользкое и вонючее, типа сказочной гидры, если бы еще эта гидра умела принимать любые другие облики.

— А с кем я разговариваю? Я не привык беседовать с неизвестными.

— К вашим услугам — Сэйфирот, инфернит.

— Да я уж вижу, что инфернит, — усмехнулся Сканди. — И что вам надо во-первых от меня, во-вторых от сервера, которого кстати так и не просветили в отношении ноосфери-ческих контактов?

— Посмотреть на вас хочу, — Сэйфирот улыбнулся какой-то особенно мерзкой улы-бочкой. — А нужен мне Генерал Кор Истмэн.

— Который, как вы полагаете лежит у меня в сейфе, связанный по рукам и ногам и пришлепнутый сверху печатью «Собственность Провиденциалов. Не кантовать»?

— Мэллсор Кайви, или по вашему Кор Истмэн, отказался от ритуала высшего Посвя-щения и ушел в неизвестном направлении. Все факты указывают на то, что сделал он это исключительно вследствие ваших с ним разговоров.

— И вы пришли с меня требовать неустойку?

— Я пришел объявить Мэллсору Кайви Проклятие Инферно. Если он сейчас же не вернется обратно — он обречен.

— А как же свобода выбора?

— А мне на нее плевать, — с циничной откровенностью ответил Сэйфирот. — Мы подчиняемся только своим собственным законам.

Элита с недоумением посмотрела на Скандалиста. Этот непонятно откуда взявшийся инфернит воображает о себе невесть что, считает, что они покорно примут все, что ему взду-мается им преподнести, как будто Провиденциалы не побеждают инфернитов не только в мультяшной вселенной Дорог, но и в самом настоящем Дайниарте! Как вообще такое воз-можно! Как он смеет!

— Ты, инфернит, ври, да не завирайся! — воскликнула Элита. — Живущему — жить, неживое — умрет!

Эти слова были той самой универсальной магической формулой, после которой любой инфернит терял все, приобретенное им в Инферно и становился тем, кем он был до того. Ну или умирал совсем, если от его личности уже ничего больше не осталось.

Однако на Сэйфирота эта формула не подействовала. По крайней мере ни Элита, ни проницательный, как комиссар Мегрэ, Скандалист (как тут не быть проницательным, когда то и дело приходится сыщиком в Дайниарте работать — то работорговца разыскать, то под-стрекателя войны на чистую воду вывести) никакого изменения в нем не заметили. Это вы-ходило за все рамки, это противоречило логике их слаженной работы, вот уже второй год как идущей без сучка без задоринки. Как только они узнали об инфернитах, как только они уяснили значение формулы, они постоянно пользовались ею и формула работала всегда. Правда, видели это только Скандалист и Погромщик — кто-кто, а они прекрасно знали, какой силой владеет Элита и как действует «живущему — жить». А Сэйфирот этой инструкции не читал... Разве что мультик смотрел, то есть Юля смотрела, но мультику можно и не верить. Особенно, если Провиденциалы побеждают в каждой серии, а ты симпатизируешь инфернитам.

— Вы всерьез хотите меня этим напугать? — рассмеялся Сэйфирот. — Вы думаете, на меня можно воздействовать приемами вашего локального мироздания? Если захочу, я сотру ваш Дайниарт в порошок... только это мне сейчас невыгодно.

— Вы так уверены? — прищурился Скандалист. Элита так и не поняла, кем он сейчас был — Сканди, Тийнар-Скандалист или же сама Миарра Мэйвис.

— Вы не знаете, что такое глобал-инферно, — это был не вопрос, а утверждение. Причем из тех, на которые возражений не предвидится. — Наша структура позволяет поглотить не одну такую спираль, как ваша. Вы, надеюсь, имеете понятие о Безграничности, где хрупкие спирали Мирозданий разделены огромными волнами Хаоса. Мироздания эти образуют лесенку, или если вам так угодно — кирпичную стену, фундамент здания, а крыша этого здания — мы, глобал-инферниты. Все ваши потуги победить Перекресток ни к чему не приведут, потому что конечная цель развития — это мы.

Скандалист изо всех сил вцепился в спинку скамейки. Тетка с мальчиком давно уже сбежала, не выдержав даже простого появления Сэйфирота. Элита стойко боролась с жела-нием сделать то же самое и увести с собой еще и Скандалиста. У них, между прочим, объ-явился владелец крупной дахн-шинзерской конторы, то бишь творец миров на заказ — на энергию или для производства рабов. И до сих пор они его не поймали — научился, сволочь, скрываться. Не стоило вообще ввязываться в эту историю с Кором Истмэном, особенно когда не знаешь, что ожидать от партнера. Когда Юля говорит правду, а когда врет, дабы произвести наиболее выгодное впечатление? Она небось сама еще не может отличить, где настоящий контакт, а где его имитация и кто его знает — может формула на Сэйфирота таки подействовала, а Юля просто морочит им головы. Например для того, чтобы доказать, что провиденциалы ничего не стоят — ни в Дайниарте, ни на самой обыкновенной земле.

— Вы так уверены? — спросил Скандалист, наконец-то совладав с собой. Ирония, ко-торую он так старался вложить в этот вопрос прозвучала несколько жалко и он был готов сам себя проклясть за это. — В равновесии нашей Вселенной, в равновесии Дайниарта сила Эрхот лишняя и когда накопится достаточное количество потенциала, Перекресток будет уничтожен.

— Это вам так только кажется, что вы следуете Равновесию, а на самом деле законы определяем мы. Глобал инферно может послать вам тысячу Перекрестков и никакое ваше хваленое Равновесие не помешает нам это сделать. — Сэйфирот взглянул на часы. — Прово-дите меня до «Академической». Этому носителю нельзя долго задерживаться, а мне есть еще кое-что сказать вам.

Элита с большим удовольствием поехала бы хоть в Колпино, но без Сэйфирота. «Ака-демическая» была им настолько не по дороге, насколько можно было вообще представить — Сканди жил у «Автово», а Элита — на бульваре Новаторов. К тому же проезжать мимо раз-несчастного и давно известного Политеха лишний раз не хотелось. Как говорит Погромщик, в свободные дни о месте работы нужно прочно забыть. Правда, как это высказывание он от-носил сам к себе оставалось неясным — ездить в трамваях не прекращал и в выходные дни.

Сэйфирот всю дорогу говорил не переставая, прямо-таки соловьем разливался. Таня тщательно его слушала, но понимать что-либо перестала еще на площади Восстания. Так она слушала в институте лекции по всяким философиям и историям — уши слышат, рука чего-то пишет, а в голове ничего не задерживается. Ну что поделаешь, если у нее с первого класса обнаружился технический склад ума! Просто смешно — в ее красном дипломе всего три чет-верки: история, философия и политология, которую она просто не стала сдавать.

«Откуда она столько слов берет?» — удивлялась Таня. Похоже было, что Юля дей-ствительно присоединилась к известной им всеобщей Информационной Сети (этакий общевселенский Интернет) и берет оттуда все, что попадется ей на глаза. Сама Таня теоретически присоединиться к этой сети могла, но никакая информация почему-то к ней приходить не хотела. Тогда она брала Скандалиста за руку и он считывал с нее то, что она не смогла определить сама. Кому-кому, а Сканди она доверяла безоговорочно. А вот стоит ли доверять этой Юле... Ни в коем разе ни стоило, разве не об этом они со Скандалистом сегодня договаривались перед тем, как идти на стрелку?

У метро они остановились. Отошли в сторону от ларьков и тут Сэйфирот наконец-то замолк, предоставив собеседнику жалкий шанс оправдаться.

— Значит вы хотите, чтобы я отдала вам Мэллсора Кайви? — спросил Сканди, впро-чем это уже был не Сканди, а действительно Защитница. «Нашла себе работу», — недоволь-но подумала Элита. «Неужели не понимает, что с этими невозможно играть честно?».

— Он и так принадлежит нам, — усмехнулся Сэйфирот. — Вы его даже не получи-те.

— Допустим, сейчас он вам не принадлежит, — заметила Защитница. — А насчет то-го, кто его получит... — Она бросила на землю окурок, отступила на шаг и торжественно, как будто находясь в зале Совета Провиденции, произнесла:

— Я, Миарра Мэйвис, перед вечными дорогами Дайниарта и Сердце-Звездой связы-ваю свою жизнь с жизнью Мэллсора, Кайви и пусть моя жизнь будет порукой и защитой ему! Эндэссер Арда!

Сэйфирот как-то весь съежился от таких слов. Уж чего-чего, а такого проявления аль-труизма закоренелый инфернит не ожидал. Однако и для Защитницы такая клятва была не просто легким испытанием. Связать свою жизнь с жизнью существа в общем-то чуждого их Вселенной, взять его под полную свою ответственность — чтобы решиться на такое, надо было быть Защитницей, Миаррой Мэйвис.

— Провиденциалы, — сквозь зубы процедил Сэйфирот. — Вы даже не знаете, к чему приведет это ваше решение.

— А вас это не касается, — отрезала Миарра. — Пойдемте.

Защитница взяла оторопевшего Сэйфирота за руку и вместе с ним вышла из носителя. Сканди переносил такие приходы и уходы достаточно легко — лишь отряхнулся, словно вы-ходя из воды, и снова смотрел на мир своим неповторимым задорным скандалячьим взгля-дом. А вот Юля чуть не упала — Сканди и Элита с трудом удержали ее возле стенки.

— Мне домой пора, — через силу проговорила Юля. — Посадите меня на авто-бус.

Из альбома «Вселенная Вершителей»

Погромщик

Принадлежность — Провиденциал.

Подгруппа — экстремальные силы.

Функция — организатор обороны.

«Последовательность — залог победы».

Погромщик — прекрасный организатор. Воины могут только мечтать о таком коман-дире, внимательном, заботливом и справедливом. Он влюблен в свое дело, в жизнь и немножко в Элиту. Работа для него всегда на первом месте.

Он удивительно силен и умен, все что он делает, он делает просто блестяще. Пока По-громщик рядом — говорит Элита, — мне и в голову не придет, что нам может угрожать ка-кая-то опасность.

Возможности: вряд ли кто-то из врагов Провиденциалов недооценит опас-ность, когда увидит вдалеке небольшой черно-алый космический крейсер — излюбленную боевую трансформацию Погромщика. В его арсенале — все силы, родственные Огню Миро-здания, и пользоваться ими он умеет великолепно. К тому же в режиме космокрейсера он способен испускать парализующий луч, радиус поражения которым — несколько километ-ров.

Слабые стороны: неизвестны, за исключением непереносимости энергии Без-дны.

11.

Непролазная тьма давно уже затопила улицы и закоулки Питера, недвусмысленно намекая, что с летним разгулом покончено и начинаются суровые осенние будни. После бе-лых ночей сознавать это было тяжко, тем более до сих пор не забылись сумасшедшие ноч-ные вылазки всей компании на страх бедным туристам. Погромщик до сих пор с удоволь-ствием рассказывал, как на набережной Невы они поймали пожилую американскую пару, интересующуюся российской экзотикой и устроили им эту самую экзотику в виде полутора-часового загруза. Грузил, разумеется, Скандалист, а методичный Реверс, выпускник филфа-ка, переводил загруз на английский, то и дело спотыкаясь на специфических терминах, места которым не нашлось в самом полном Оксфордском академическом словаре. Американцы узнали, что им посчастливилось иметь дело с воскресшими древними богами (какими именно Сканди не уточнил, поскольку сам их плохо помнил), изменившими свои имена и образы, но не изменившими суть. И вернулись эти боги, чтобы в решающей битве победить страшных инфернитов, собирающихся уничтожить Землю. Загруз был столь вдохновенным, что растроганные американцы купили всем по шоколадке и банке лимонада и пригласили к себе в Америку. Долго потом еще Скандалист размышлял, как бы пройти автостопом через Атлантический Океан. Но поскольку ходить по воде, аки посуху, он еще не научился, путешествие в Америку пришлось отложить до момента, когда он сделается мессией или разбогатеет, что, впрочем, было одинаково маловероятно.

Погромщик шел по притихшим улочкам от четвертого парка к своей ненаглядной Некрасовской улице. Можно было бы, конечно, дождаться развозки или, на худой конец, поймать один из поздних трамваев, но именно сегодня Погромщику захотелось пройтись пешком. Вечер был еще теплый (по сравнению с предстоящими холодами, конечно же), народу было немного — отчего бы не прогуляться и не вспомнить веселое лето. Днем он уже это самое лето вспоминал — когда к нему в трамвай ввалился Броневик (и как только вычислил, где он сегодня катается!) и начал плакаться о своих отношениях с Подземщиком. Броневик постоянно умудрялся выдумывать себе проблемы на ровном месте и вся Подземка уже поочередно побывала в роли водоотталкивающей жилетки, его утешая. На этот раз Подземщик, по мнению его чересчур ревнивого ученика, совершил поступок, граничащий с предательством — посмел принять от Чернокрыла сплетенную из бисера двенадцатиконечную звезду Провиденциалов. По всем правилам Подземки эту звезду должен был сплести Броневик — она стала бы символом его преданности учителю, а что выходит — этот недостойный Чернокрыл лезет к нему в ученики? Того и гляди имя Броневика себе возьмет! А еще они целых полтора часа разговаривали у Подземщика дома — я сам знаю, я под окнами стоял, только я не стал спрашивать Подземщика, о чем они говорили, потому что мне не нужны его секреты, он волен от меня уйти, но тогда я умру... До кольца Погромщик терпел, после чего ему надоело и он, с прямотой, свойственной лишь Разрушителю, заявил, что плакаться незачем, никуда его ненаглядный учитель не денется, а если и денется, то лишь потому, что Броневик уже достал его своей ревностью. И вообще, подаренная звезда — это не повод к тому, чтобы обвинять в предательстве, что по-твоему, Подземщик во Вселенной Дорог в полном одиночестве находился? Тогда почему ты это ему здесь устроить хочешь? Короче, провел воспитательную беседу по полной программе. Но тут в трамвай вломились контролеры и Броневик спешно ретировался, ибо, будучи в расстроенных чувствах, не позаботился обзавестись ни карточкой, ни билетом. Погромщик только плечами пожал — ничего ведь не запомнит, так и будет кидаться на всех — и на тех, кто Подземщика не любит и на тех, кто, наоборот, его любит — из ревности. Подземщику, кажется, все проделки ученика были глубоко по барабану — его вывести из равновесия мог только неудавшийся любовный роман с одной из немногочисленных девушек Подземки (немногочисленных потому, что девушки Подземки почему-то предпочитали считать себя парнями и брать мужские имена).

Войдя в подъезд, Погромщик замешкался. Опять полетели предохранители и на лест-нице стояла темень, как в подземельях Инферно, где томились захваченные Перекрестком Провиденциалы. В очередной раз Погромщик пожалел, что не может по своему желанию вызвать ни оранжевый, ни красный свет, и медленно побрел вверх по лестнице, держась за стенку и ориентируясь в основном на запах.

Он уже подходил к заветной двери, как вдруг на площадке между вторым и третьим этажом заметил что-то странное. Впритык к их дому стоял еще один, поэтому света из окон недоставало даже днем. Погромщик скорее угадал, чем увидел, притулившуюся у батарее маленькую фигуру. Еще один бомж или цыганенок, днем околачивающийся возле рынка, а ночью не имеющий постоянного пристанища? Странная какая-то фигура...

— Разрушитель твою Перекресток, — машинально выругался Погромщик.

Вдруг сидящий у окна распрямился и бросился к нему в объятия.

— Сканди! — запоздало узнал Погромщик. — Что ты тут делаешь?

— Тебя жду, — как-то невнятно и почти плача сказал Скандалист. — У тебя инфер-нитка сегодня на дежурстве?

— Да. Что с тобой такое? Что-то случилось? Бескрышные опять влипли?

Бесшабашную троицу — Погромщика, Скандалиста и Дебошира, именующихся в мультике Бесстрашными, Сканди всегда называл не иначе, чем Бескрышные. И надо сказать, это наименование очень им подходило.

— Не Бескрышные... Хуже... Миарра... Ей сколько раз говорили — с инфернитами не связываться...

— Миарра? — Погромщик от удивления чуть ключи не выронил. — Что может слу-читься с Миаррой? Погоди, сейчас войдем и ты мне все расскажешь. Только бы эти бандиты угомонились.

Бандиты, разумеется, угоманиваться даже и не думали. Алешка, правда, спал, спокой-ным и непробудным сном праведника, но мордочка его вся была измазана чернилами. Мить-ка весь вечер выполнял первое школьное задание — старательно выводил палочки и крю-чочки. Исписав ими свою тетрадку до самого конца, он взял со стола альбом Погромщика и уже изрисовал целых две страницы. Сашка и Вовка с невинными физиономиями смотрели видик и даже не соизволили ответить на вопрос Погромщика, кто разбил две тарелки и чей футбольный мяч оказался в корзине с бельем.

— Слушай мою команду! Спать шагом марш! — рявкнул Погромщик.

Бандиты попробовали было сопротивляться, но никакого действия сопротивление не возымело. Свои слова Погромщик подтвердил внушительным шлепком по попе (досталось, как всегда, Сашке, впрочем совладать с разъяренной сестрой не мог даже Вовка — Рита была в два раза крупнее и раза в полтора сильнее его).

Когда с бандитами было покончено, Погромщик и Скандалист наконец-то сели в кухне пить чай. Тут же, словно из воздуха, материализовался пушистый белый кот и вспрыг-нул Скандалисту на колени. Хвост кота был выкрашен в ярко-голубой цвет.

— Бандиты, — в сотый раз произнес Погромщик. — Честное слово, не будь я Прови-денциалом, убил бы их всех.

— А какая разница — Провиденциал, Инфернит... — протянул Сканди. Сейчас он был абсолютно не похож на себя. — Они тебя слушаются, потому что ты сильнее. А кто сильнее, тот и прав.

Погромщик подошел к Скандалисту и заглянул ему в глаза. Затем пощупал лоб. Странно — взгляд нормальный, температуры нет, а бредит, как больной.

— Сканди, алё, ты чего? Это ж инфернитские байки, а ты их повторяешь, будто и не эмиссар вовсе, а дите малое. Тебе это Кор Истмэн наговорил? Тогда какого лысого Пере-крестка ты с ним связался?

— Не Кор Истмэн... Сэйфирот.

— Это еще что за птица?

— Это не птица, — грустно улыбнулся Сканди. — Это инфернит. На него формула не действует. Он представляет силу с которой нам не совладать, какие бы усилия к этому мы не приложили. Он стоит над всей Вселенной и ему подвластны сотни Мирозданий, подобных Дайниарту.

— Он что, Господь Бог, что ли? — усмехнулся Погромщик. В то, что кто-то может оказать сильнее их, он просто не верил.

— Да не смейся ты! — отчаянно выкрикнул Сканди. — Он глобал-инфернит, я так понял, что это надстройка над нашим Перекрестком. Если это так, то вся наша теория о чужеродности Инферно летит к бездникам собачьим.

— А откуда он вообще взялся?

— Черт его знает... Я так понял, что он Истмэну непосредственный начальник или что-то вроде того. У них там такая крутая структура, до которой даже Перекрестку дале-ко.

— И это причина того, что ты сидишь в полночь на темной лестнице и скулишь, как брошенный щенок? Никогда не поверю, что самый что ни на есть наикрутейший инфернит способен довести моего Скандалиста до такого состояния. Да, а что с Миаррой?

— А Миарра с ним ушла, — обреченно вымолвил Сканди. Вся бывшая в нем энергия как будто куда-то подевалась, словно воздух из сдутой велосипедной камеры.

— С кем? С Сэйфиротом?

— Ну да... Она произнесла заклятье сплетения Путей с этим несчастным Истмэном и ушла вместе с Сэйфиротом. Наверное, чтобы подтвердить это еще и перед инфернитами — как-никак истмэновское начальство. Ты же знаешь Миарру — ее хлебом не корми, дай ин-фернитов поспасать. Сэйфирот пригрозил ему Проклятием Инферно, вот она и решилась. Хотя он и не стоит того, я думаю.

— А чего ты волнуешься? — недоуменно спросил Погромщик. — Еще не было слу-чая, чтобы Миарра не выпуталась.

— Но с глобал-инфернитами мы раньше тоже не сталкивались, — резонно возразил Сканди.

— Сканди, ты мне напоминаешь анекдот, помнишь мы с тобой переделывали? Разго-варивают два эмиссара: «Представь, что ты идешь по дороге и на тебя нападает инфернит». — «Я его Оранжевым Светом». — «Нет у тебя Оранжевого Света». — «Ну, я его Золотым Светом». — «Нет у тебя Золотого Света». — «Ну я его Бездной». — «Не генерится там Без-дна». — «Слушай, ты за кого, за меня или за инфернита?». Так вот, Скандалист, ты за кого, за Миарру или за инфернитов?

Скандалист даже руками на Погромщика замахал — ну как он таких простых вещей не понимает?

— Я всегда за Миарру! Но что могу сделать я, если они оказались сильнее!

— Откуда ты знаешь, что они сильнее?

— Сэйфирот говорил.

— А откуда ты знаешь, что он не понты гнал?

— Но я Миарру не чувствую! — отчаянно воскликнул Сканди. — Не дозваться мне до нее, а обычно всегда дозываюсь.

— Миарра сейчас наверно Кору Истмэну мозги прочищает, а чтобы ей не мешали, непроницаемую защиту поставила, только и всего. А ты панику на ровном месте поднима-ешь. Смотри, тебе даже кот не верит.

А кот действительно то ли оттого что не верил Скандалисту, то ли потому, что тот за-был о его существовании и уперся в него острым локтем, обиженно фыркнул и спрыгнул с его коленей на пол.

— Ну какой резон ему врать? — не успокаивался Сканди.

— Ты прекрасно знаешь какой. Инферниты всегда гонят лажу, чтобы противника дез-ориентировать. А ты ему и поверил. Какой же ты Провиденциал после этого? Так что пошли его слова куда подальше и давай чай пить.

Скандалист молча кивнул. Слова Погромщика его несколько успокоили, но воспри-нимать мир так же беспечно, как и раньше он уже не мог.

12.

Разговор не клеился. Миша уже начинал жалеть, что вообще затеял эту нелепую встречу — что серьезное может получится из разговора вчетвером? Чтобы разрядить обста-новку, парни отошли купить пива, а когда вернулись, Юля с Радой щебетали так, как будто были знакомы всю жизнь и расстались не более чем на сутки.

— Так вот, одеваюсь я во все черное, вешаю на грудь пентаграмму и иду на этот экза-мен. Там какая-то тетка незнакомая, из РОНО, что ли, вцепилась в меня, как клещ — навер-но, тех, кто на медаль идет, решили расспрашивать более строго. Полтора часа меня по биле-там гоняла, а потом мы еще долго на отвлеченные темы беседовали — о религии, о культуре, о магии... И все время она с моей пентаграммы глаз не сводит. А потом, когда я почти без чувств оттуда вываливаюсь, меня классная в сторонку отводит и сообщает, что у этой тетеньки, оказывается, два высших образования, одно из которых — Духовная Академия. И я в самых изысканных выражениях проклинаю весь белый свет и попытки спорить о христианстве с выпускниками Духовной Академии. Но она, кажется, заинтересовалась и оценки мне не испортила.

Рада хлопала глазами и восхищенно смотрела на Юлю. Этот восхищенный взгляд по-чему-то не понравился Мише больше всего — Раду он знал уже несколько месяцев и уж кем-кем, а дурочкой она не была. Но сейчас у нее был именно такой вид — глупенькой барышни, с восхищением наблюдающей за успехами своей старшей подруги.

— Юль, пиво будешь? — спросил он, чтобы хоть как-то отвлечь ее.

— Ты же знаешь, что я пиво не люблю, — с раздражением ответила она. — Купил бы лучше джина с тоником.

— Ну не будешь, так не будешь, нам больше останется, — примирительно сказал Ми-ша и посмотрел на приятеля — мол, давай, начинай то, ради чего я, собственно, тебя сюда и притащил.

Но Феррум, кажется, тоже особенно не хотел затевать какой-то серьезный разговор. Сидел себе, блаженно потягивал пиво, словно ничего не случилось. Хороший день, солныш-ко, собрались в центре города двое парней и две девушки, можно пить пиво и трепаться о пустяках... А что еще требуется для счастья среднестатистическому российскому студен-ту?

Юля тем временем опять принялась рассказывать Раде про экзамены, на этот раз всту-пительные. Потом, «в сатирических красках», как выразился бы какой-нибудь недалекий школьник в сочинении, описала свой приход в Цитадель. Тут уже Миша удивленно поднял брови — по его представлениям все было, мягко говоря, не совсем так.

— Так вот, этот Скандалист наговорил с три короба, как они под носом у полиции имперский крейсер угнали, и вдруг у меня в голове что-то стукнуло — такого просто быть не могло. Хотя бы потому, что система Безопасности Империи предусматривает двойной контроль над всеми крупными космическими объектами. Их бы просто не подпустили бы к посадочной площадке. Нависаю я над Скандалистом этакой колонной под самый потолок (ты же там была, помнишь, какие там потолки низкие) и говорю — а вот здесь вы ошибаетесь, молодой человек. И как начала рассказывать про имперские порядки — они там онемели от изумления, я бы тоже онемела, если бы молчала. Потому что раньше я об этом даже и не думала — я фильм просто смотрела, и мне не приходило в голову что-то к нему достраивать. Такое впечатление, как будто и не я это вовсе, а кто-то другой. Потом, понимаешь, отследила я иное отношение ко всей этой компании — превосходство, граничащее с презрением. Я вообще-то демократка, и на концерты хожу, и с металлистами прыгаю в первом ряду и не разу ничего похожего на презрение не чувствовала, а тут... И опять кольнуло что-то — а это вообще я? А тут Погромщик рассказывает, как к нему Разрушитель приходил. Ну вот, приезжаю я домой, на автомате лезу в шкаф, одеваюсь во все черное, нахожу подходящую атрибутику, смотрю в зеркало — боже мой, а это уже и не я! Это действительно оказался Кор Истмэн, вот в чем дело!

— Он такой же злобный, как в фильме?

— Нет, что ты! Мне вообще не нравится эта его характеристика. Смотрю я вторую се-рию, а там заставка «и тогда злобный Генерал Кор Истмэн»... Да плевать на них хотел Кор Истмэн, он о высоких материях думал, а не всякой там чепухе! Почему они считают, что ес-ли человек реально себя оценивает и стремится в определенной цели, то он сразу злобный. Только потому, что не оглядывается на трусливые вопли не желающих перемен и способен переступить через чужие жизни? Так что стоит жизнь какого-нибудь Старквестора или даже населения одной планеты против благополучия целой Империи?

— Ты мне напоминаешь теорию Раскольникова, — вмешался Миша, — помнишь — «тварь я дрожащая или право имею». Кажется, на уроках нам это все так подробно разжева-ли, что ряд ли у кого-то может возникнуть желание взять эту теорию, как руководство к действию.

— Нашел, с чем сравнивать, — отмахнулась Юля, — ты бы еще Сталина вспомнил. Раскольников, если хочешь знать, «великий человек» только в своей воспаленной голове, он не смог воплотить ни один из своих замыслов. Подумаешь, герой — убил старушку и места себе после этого найти не мог. Разве это сильный человек? Это даже не человек, а так, грязь под ногами. По-настоящему сильный человек взорвет лазерным лучом целую планету и по-сле этого спокойно пойдет спать.

Миша потерял дар речи. До такого у них в разговорах еще не доходило. Феррум же продолжал оставаться непробиваемо спокойным, как врач-психиатр, слушающий беспоря-дочный бред своего больного. Оставалось надеяться, что вынесенный им диагноз будет хоть сколько-нибудь оставляющим надежду на излечение. Хотя по той же теории «сильных лю-дей» несущего столь величественный бред давно бы пора расстрелять. Из милосердия. К окружающим.

— Планеты не взрывают лазерным лучом, — спокойно сказал Феррум. — А аннигиляторы у фантастов обычно используют принцип антивещества.

— Ну что ты к человеку пристал, — дернула его за рукав Рада. — Какая разница — лазер, антивещество... Главное, что взрывать планеты — это кощунство. Даже ради благополучия Империи.

Юля повернулась к ней с таким уничтожающим взглядом, будто Рада оскорбила ее в лучших чувствах.

— Вот, и вы его не понимаете. Немудрено, что он решил открыться только мне.

Миша против воли отметил, насколько театрально прозвучала эта реплика, но из ува-жения к Юле решил сделать вид, что ничего не заметил.

— Я могу аргументировать, — спокойно улыбнулась Рада. — Дело в том, что Империя — это прежде всего государственное устройство, то есть форма организации жизни разумных существ. Форма никогда не должна быть превыше, чем содержание, иначе самое ее существование становится бессмысленным и вредоносным. Из земной истории нам всем прекрасно известно, что всякий раз, когда государственная, религиозная или любая другая организация сама по себе начинала представляться кем-либо, как нечто гораздо более важное, чем любой из ее членов, возникала страшная тирания, полная кровавых преступлений и самого отчаянного мракобесия. Пример возьмите где угодно, хоть инквизиция Торквемады, хоть Советский Союз времен Сталина. Первая губила миллионы живых людей...

— Бездарно, — перебила Юля чужим и почему-то очень противным голосом.

— То есть — бездарно?

Миша подумал, что Юля сегодня задалась целью шокировать всех и вся. Он опустил глаза — ему было стыдно перед милой доброй Радой, величайшей ценностью для которой была человеческая жизнь. И даже нечеловеческая. Гибель техники и животных она пережи-вала не менее искренне.

— Бездарно инквизиция губила миллионы людей, — начала распространяться Юля. — Эффективность инквизиции почти всегда была равна нулю целых фигу десятых. Тот же Торквемада, например, имел все возможности создать единую сверхдержаву, объединяющую территории всей католической Европы, разумеется, с собой во главе. Вся беда его была в том, что он действительно верил в своего Бога. Если бы он поставил себе именно такую цель и не отвлекался бы на всякую ерунду, он бы ее добился.

— А для меня всегда единственным оправданием инквизиторов была их вера в Бога. Мне кажется, они все-таки хорошего хотели. И Сталин хорошего хотел, и даже Гитлер... Не может же существовать таких монстров, которые занимаются разрушением ради разруше-ния?

— Ага, а инферниты в «Вершителях»? — машинально спросил Миша.

— А про инфернитов в «Вершителях» тебе и не раз и не два устами разных персона-жей было сказано, что у них у всех больная психика.

В ответ на это Юля начала хохотать. Да ладно бы просто хохотать, а то ведь с интона-цией Смертоносца в той самой серии, где ему удалось смертельно ранить Защитницу. Нор-мальный человек так смеяться не может, будь он даже хоть трижды негодяй.

— Чего только о себе не услышишь, — тем же противным голосом сказала она, пере-став смеяться. — У меня, значит, больная психика. А известно ли вам, господа, что в насто-ящем мире, подчеркиваю, в настоящем мире, а не в детских мультфильмах, учение Инферно — единственное, которое можно хотя бы условно назвать абсолютно правильным, так как именно следование учению Инферно максимально приближает существо к природе, таким образом давая ему максимальную гармонию с окружающим миром и самим собой.

Феррум прищурил глаза и опять стал похож на своего мультяшного персонажа:

— Человек, значит произошел от обезьяны, а потом инферниты придумали, как ему быстрее и лучше произойти обратно.

— Лично вам, молодой человек, — холодно ответила Юля, — еще рано думать, как произойти обратно. Вы еще туда не произошли.

Феррум спокойно встретил тяжелый Юлин взгляд и сказал:

— Не люблю пустой схоластики.

— Исключительно потому, что вы в ней слабы. Если бы вы были в ней сильны, вы бы ее любили.

На красивом лице Феррума не отразилось ничего, но Миша, хорошо изучивший своего друга, прекрасно понял, что тот еле сдерживается, чтобы не надавать по морде автору подобных слов. Больше всего на свете Феррум ненавидел тех, кто вызывает его на разговор только для того, чтобы поблистать на его фоне.

Ненадолго воцарилось молчание. В это время Миша наконец-то расправился со своей бутылкой пива и собрался опустить ее в урну, рядом с которой, как часовой на посту, уже стояла сгорбленная старушка в заштопанном черном пальто. Неожиданно Юля выхватила бутылку и сильно, но аккуратно долбанула ею по каменной урне, так что горлышко отскочи-ло в сторону. Подобрав и выбросив осколки, она повернулась к ребятам, пояснив:

— Слабых поощрять не следует.

— Мне разговаривать с такими, как ты, не следует, — ледяным голосом сказал Фер-рум. — Пошли, Рада.

— Слава, ну не злись, пожалуйста, — попыталась его успокоить девушка.

— Юпитер, ты сердишься, значит ты не прав, — нараспев процитировала Юля.

— Может быть Юпитер и не прав, — сквозь зубы процедил Феррум, — но Юпитеру не нравится играть комические роли по чужим сценариям. Если уж тебе так хочется быть тренажером, пожалуйста, без меня.

— Славик, ты не понял. Я просто не хочу ни с кем ссориться.

— Бывают люди, с которыми следуют поссориться, и чем скорее, там лучше! Я пошел домой.

— Извини, Юль, — беспомощно улыбнулась Рада. — Он и правда слишком обидчи-вый, но я вас помирю. Пойду, его догоню.

— Ну а ты что, — обернулась Юля к Мише, — тоже сбежишь?

Миша призвал на помощь все свое спокойствие:

— Генерал Истмэн, с вашего позволения мне хотелось поговорить с Юлей.

— Во-первых, я не Истмэн, — размеренно начала Юля, — во-вторых, она не в состоя-нии сейчас разговаривать на серьезные темы, а в третьих, неужели я столь неинтересный со-беседник?

— Неинтересный, — почти прорычал Миша. Подобных фокусов с него уже более чем хватило. — И кто вы вообще такой?

— Сэйфирот, — промурлыкала Юля. — Если хотите — архангел Михаил.

— А я — Смертоносец! — огрызнулся Миша.

— Ну если вы хотите доказательств, я могу, например, рассказать вам о том, как Гос-подь создавал Землю. Все равно нам по дороге.

— Бога нет! — с каким-то ему самому непонятным не то злорадством, не то задором произнес Миша. Таким тоном совсем маленькие дети выкрикивают свои обычные «Вовка — морковка» и «Светка — пипетка». — Кроме того, мама меня просила кое-что посмотреть в «Гостином Дворе».

— И это называется джентльмен, — вздохнул Сэйфирот ему вслед.

Из альбома «Вселенная Вершителей»

Радость.

Принадлежность — Провиденциал.

Подгруппа — Вдохновители.

Функция — ответственный за пропаганду.

«Нет ничего прекраснее служения Истине».

Все победы Провиденциалов были бы незавершенными, не будь во Вселенной Дорог Ордена Вдохновителей и их Предводительницы Радости. Она способна вдохнуть веру в са-мое усталое сердце и подарить надежду даже отчаявшемуся. Она является творцом и глав-ным хранителем Мира Радости, светлейшего из всех миров Вселенной, живущего по законам Справедливости, и мечтает, чтобы эти законы стали основополагающими для всех. Она дарительница вдохновения и надежды, согревающая сердца всех живущих.

Возможности: она вершительница Оранжевого Света, побеждающего Пусто-ту. В ее руках концентрация Оранжевого Света наиболее велика. Как и Защитница, Радость трансформируется в космический поезд, но более легкий и изящный. Ее воля — 290 услов-ных единиц, она прекрасно владеет психотронным оружием и техниками воздействия на чужое сознание, но никогда не использует это искусство в разрушительных целях.

Слабые стороны: неизвестны.

13.

В отличие от Кора Истмэна Сэйфирот оказался куда более энергичным и общи-тельным. В этот злополучный вечер неудавшегося разговора вчетвером он решил не ехать домой, а вкусить сполна всех прелестей городской ночной жизни. На двадцать рублей, вы-данных заботливой мамой на обед, это сделать было достаточно проблематично, но Сэйфи-рот верил в свою счастливую звезду, а более всего — в свою непрошибаемую наглость. И действительно, много тратиться ему не пришлось — в маленьком кафе на Невском проспек-те, едва он взял себе стопку вина и мороженое, как к нему подсел аккуратно выбритый немолодой человек кавказской наружности и принялся говорить комплименты. Мило улыбаясь и разговаривая о пустяках, Сэйфирот опустил его рублей на сто. Когда на улице стемнело и кавказец предложил вызвать такси и поехать с ним, инфернит с той же милой улыбочкой разъяснил, что ехать никуда не может, поскольку дома его ждут муж и двое детей.

Вернувшись домой в одиннадцать часов, Сэйфирот что-то неразборчиво буркнул шо-кированным родителям и отправился спать. Мама еще долго что-то пыталась сказать сквозь дверь, но предусмотрительный инфернит включил магнитофон и так и заснул — под звуки «Covenant».

На следующий день, едва придя из института, Сэйфирот засел за телефон. Он мето-дично обзвонил всех Юлиных одноклассниц, попутно стараясь сказать каждой какую-нибудь гадость.

— Алло, Наташа? Здравствуй, это Юля. Да, поступила. В Финэк, на международную экономику. Как видишь. Учусь, первый день еще ничего, а потом и вздохнуть будет некогда, такая программа насыщенная! А ты как? Ну и зря, сейчас инженеров пруд пруди, и ты ника-кой работы себе не найдешь. Шла бы лучше на какие-нибудь курсы секретарей, впрочем, секретарем сейчас тоже не так-то просто устроиться — везде непременно красивые девушки нужны...

— Алло? Нина? Привет, это Юля. Я поступила. А ты что — нет? Ну и зря, надо было поступать хоть на вечерний, куда угодно. Сейчас на экономиста, например, в любом вузе выучиться можно. Ты на следующий год все забудешь, это я тебе точно говорю.

— Алло, Лена? Здравствуй, это Юля. Как твои дела? Я тоже поступила, только я в Финэк. Что? И не звонит даже? Ой, я только что вспомнила — недели две назад я встретила его возле метро и знаешь с кем? С Барышниковой, да-да, с этой тощей метлой, и что он толь-ко в ней нашел? Я тебе точно говорю, он ей мороженое покупал и еще что-то, они шли и смеялись и не похоже было, что случайно встретились.

Удовлетворив таким образом свою инфернитскую подлую натуру, Сэйфирот решил приступить к более тонкой игре. Прежде всего он позвонил Всевластному Стражу. Прики-нувшись Юлей, он долго и испуганно распространялся о том, какая она несчастная, как за-мучил ее этот страшный инфернит Сэйфирот и как ей не нравятся чужие сущности, лезущие к ней в голову без разрешения.

— Ты представляешь, он просидел во мне весь вчерашний вечер и все сегодняшнее утро. Свалил только на лекции по математике, он ее терпеть не может, я, правда, тоже. Это противнейшее, скажу тебе, чувство запертости в собственном подсознании, когда ничего по своей воле сделать не можешь. Если бы ему захотелось, он мог бы и на преступление меня толкнуть, с него станется. Хорошо хоть немного принял правила игры и в институт за меня пошел. Миша, я не могу так больше, мне страшно!

Миша сразу и не соображал что говорить. Ему было дико стыдно за устроенное Сэй-фиротом на встрече, несмотря на то, что Феррум твердо заверил его в том, что он-то здесь точно не причем. Дабы не страдать из-за чужой вины, он решил найти забвение в работе, набрал в библиотеке гору книг и принялся писать реферат о столыпинской реформе. Когда-нибудь да пригодится.

— Послушай, Юля, ведь это зависит только от тебя. Ты зря говоришь о беспомощно-сти — только ты отвечаешь за свои поступки и свои мысли.

— Что значит — от меня? Я ни Истмэна, ни Сэйфирота не звала.

— Я никогда не поверю, что ты своей волей не можешь противостоять тому же Сэй-фироту. Я не знаю, существует он вообще или нет, но предположим, что существует. Ибо в противном случае придется счесть, что ты сама разыграла перед нами дрянную комедию, чему я не верю. Но даже если что-то есть, не пустит его в себя ты в полном праве.

— Ты хочешь сказать, это я, а не Сэйфирот, глупостей наговорила?

— Наговорил-то, может быть он. Но пустила его ты и этим подписалась под разреше-нием ему делать с тобой все, что угодно.

— Если бы я могла не пустить Сэйфирота, я бы его не пустила. Но ведь это мне так отомстили за Истмэна. Не надо было позволять ему уходить из Инферно.

— Юля, подумай сама, что говоришь! Меня еще ни один инфернит не пытался подчи-нить, а почему? Потому, что я бы его с лестницы спустил, если бы он попытался ко мне по-лезть. Интересно, в Инферно лестницы есть? И насколько они высокие?

— Ну что ты издеваешься! Ты им дорогу не переходил, вот они тебя и не трогают.

В таком духе они проговорили еще минут двадцать и Сэйфирот остался доволен — кажется довести Стража до состояния панического бессилия он сумел. Потом он позвонил Скандалисту, отловив его, как всегда у Элиты:

— Скандалист? Это Кор Истмэн. Миарра Мэйвис к вам не возвращалась?

Сканди про Миарру, конечно, не забыл. Но, успокоенный Погромщиком и Элитой, теребить и звать ее он не стал, а занялся другими неотложными делами, которых в Дайниарте всегда было предостаточно. Сейчас они с Элитой рисовали проект новой базы Защитников, обложившись архитектурными альбомами и атласами вооружений.

— Да я ее как-то и не вызывал...

— Вам не нужно было специально ее вызывать. Она назначила мне встречу в вашем сервере, когда я доберусь до своего. Меня беспокоит, не нарвалась ли она на Сэйфирота? Он же не простил ей моего спасения.

— А разве Сэйфирот может ей что-то сделать? Вас-то он не тронул.

— Правильно, не тронул, потому что я нахожусь под ее защитой. Но она-то, по отно-шению к глобал-инферно остается беззащитной!

— А что я могу сделать против них? — растерянно произнес Скандалист. Словно громадный пенный вал, нависший над головой, чувствовалось рядом то самое отвратитель-ное состояние беспомощности, возникшее после первого появления Сэйфирота.

— Я не знаю. Я сам ничего не могу сделать...

Если бы Скандалист слушал внимательно, да и телефонная связь была бы чуточку по-лучше, он бы уловил долю той фальшивой наигранности, которая отличала Сэйфирота в Юлином исполнении и которая так не нравилась Всевластному Стражу. Но Сканди имел привычку людям верить. И не только людям — даже инфернитам, особенно тем, за кого по-ручилась сама Миарра Мэйвис.

— Может быть, нам лучше встретится? Сегодня поздно уже, наверное завтра...

— Хорошо, давайте завтра, в пять часов на Гостином, как в прошлый раз. И попробуйте все-таки связаться с Миаррой — кто знает, может я ошибаюсь.

Сэйфирот повесил трубку и хищно улыбнулся. Теперь Скандалист с ума сойдет, пыта-ясь по ложной наводке вычислить, где Миарра, ломясь во все двери и отбиваясь от вымыш-ленных инфернитов. А Миарра, скорее всего, спокойно сидит в своей координаторской и пишет длинный и нудный отчет о захвате очередной банды работорговцев.

— Ну что же, инфернит сделал свое дело, инфернит может уходить, — удовлетворен-но сказал Сэйфирот, положил тело на диван (хоть он и был злобным инфернитом, портить свой сервер и его имущество, он не собирался) и удалился к себе в Глобал-Инферно.

Оставшись, наконец полноправной хозяйкой в собственном теле, Юля приподняла го-лову и огляделась, возможно, дабы убедится, что она — это она и находится она в собствен-ной квартире, а не на «Всеразрушителе», к примеру. Она отнюдь не была беспомощной уз-ницей в сознании Сэйфирота — при желании могла и вмешаться, только зачем? Любопытно было смотреть, как инфернит одерживает одну победу над другой, не давая противникам подняться из грязи. Завтра она со Скандалистом встречается — вот тут-то она вдоволь поза-бавится, то давая надежду, то вновь отнимая ее. Надо узнать у Кора Истмэна, как обстоят дела на самом деле...

Юля повернула кольцо камнем наружу, сцепила руки и сосредоточилась. Отклика не было. Она, как советовал Сканди, попыталась представить себе облик Кора Истмэна — Мэл-лсора Кайви, почувствовать его силу каждой клеточкой своего тела и притянуть его к себе... но ничего опять не получилось. Где-то на грани осознания мелькнул образ Защитницы и сразу же исчез.

— Не поняла, — громко сказала Юля. — Теперь что — эта Миарра будет сама коман-довать парадом?

Вот уж кто-кто, а Миарра Юле не нравилось. И потому что Провиденциал, и потому, что притащил ее Скандалист, а значит не получится подчинить ее своим правилам игры. Но она-то, Юля, почему она должна играть по чужим правилам?

— Ничего, завтра мы что-нибудь придумаем... — произнесла Юля. Так просто пере-хватить инициативу она не даст. Ни она, ни Сэйфирот.

14.

— Значит так, все оказалось не так страшно, как мы думали, — вещала Юля, удобно расположившись все на той же скамейке возле Казанского собора. Вид у нее был цвету-щий, будто бы она пришла с пляжа или солярия, а не из института, где с трудом выплыла из громады цифр, характеризующих экономическое положение доброй сотни стран. Осо-бенно это было заметно на фоне измученного и не выспавшегося Скандалиста, который всю ночь тщетно разыскивал Миарру Мэйвис, а утром, едва он успел заснуть, его подняла бабка и послала за молоком. — Я нашла и Кора Истмэна и Защитницу — их приютила некая структура, противостоящая Глобал-Инферно, можно их назвать Глобал-Добротворцами.

— Вроде наших Провиденциалов? — как ни в чем не бывало спросила Элита. Ей было лучше всех — она не понимала половины всего, о чем шла речь и поэтому поводов для беспокойства у нее было в два раза меньше.

— Вот именно, что вроде. Они находятся к Провиденциалам в том же отношении, как Глобал-Инферниты к Перекрестку.

— Но ведь Кор Истмэн мне вчера сказал... — растерянно начал Скандалист.

— Кора Истмэна вчера здесь вообще не было. Это был Сэйфирот, он поставил своей целью вас запутать. И не только вас, вы бы видели, что он натворил, находясь в моем те-ле! Впрочем, ладно, сейчас я позову одного, точнее одну из Добротворцев, которая согла-силась нам помочь. Ее зовут Диана.

— Что-то имена у них больно простые, — вмешалась Элита. — Сэйфирот, Диана...

— Имена — это не главное. Она мне так представилась, а на родине ее, наверняка, зо-вут по другому, но больно уж у них язык сложный. Я поначалу, когда связь не наладилась, кое-что на их языке услышала, так сразу обалдела. Лучше уж я английский буду учить.

Неожиданное наличие добротворцев, Скандалиста, конечно же, не могло не обрадо-вать, однако смириться с мыслью, что мощи Провиденциалов на этот раз оказалась недо-статочно, он до сих пор не мог.

— И что она говорит? Ты можешь ее дать?

— Сейчас позову.

Вроде ничего не изменилось. Но почему-то только сейчас Сканди и Элита заметили, что Юля на этот раз в платье и достаточно симпатичном платье, подчеркивающем то, что нужно и скрадывающем ее слишком крупную для девушки фигуру. Элита про себя поду-мала, что раз в кой веки Юля похожа на девушку, более того — на девушку привлекатель-ную. И лицо у нее как будто стало более красивым и голос более тонким — хоть прямо сейчас на конкурс манекенщиц. А что — ведь ныне на подиумах высокой моды заправля-ют модели именно высокого роста. Наверно, чтобы с задних рядов лучше видно бы-ло...

— Скандалист, Элита? К вашим услугам — леди Диана, член Координационного Со-вета Добротворцев. Вы, я вижу здорово поволновались по вине Сэйфирота, давайте я вас восстановлю.

Сканди покорно замер на скамейке и позволил Диане долго махать над собой руками. Сцена живо напомнила Элита телевизионные выступления Чумака вкупе с Кашпировским времен перестройки, тем более, что Диана еще что-то бормотала и, казалось, ее выступление сопровождается тихой мелодичной музыкой, успокаивающей и обволакивающей.

— Сиди спокойно, расслабься... вот так. Представь, что из моих пальцев выходит нежное золотистое сияние, оно растекается по твоему телу и все, что мучило тебя, все проблемы, вся боль, вся грязь уходит куда-то вниз, в землю, а с тобой остается только этот прозрачный, теплый золотой свет...

Все это напомнило Элите их известный еще по мультику Золотой Свет, или, как называл него Сканди, Вэйн, однако было непонятно — почему этот же самый Вэйн не подействовал на Сэйфирота? Или в руках Вершителей различных структур одни и те же силы действуют по-разному?

— Что с Миаррой? — спросил Сканди, отдышавшись. Дианино махание руками на него подействовало, правда не так, как подействовал бы Вэйн — к нему Скандалист был привычен, а что там выдумают эти странные Добротворцы...

— С Миаррой пока все в порядке. Она находится в резиденции нашего Совета вместе с Мэллсором Кайви. Я предлагаю поехать домой к носительнице, там мы сможем их вы-звать и обсудить дальнейшие наши действия.

— А что, — обеспокоился Скандалист, — вы не можете полностью защитить их?

— Я не знаю, имеем ли мы на это полномочия, — огорченно улыбнулась Диана. — Я отвечаю отнюдь не за все и мои права тоже ограничены.

Скандалист и Элита переглянулись.

— Кем ограничены? Глобал-инфернитами?

— Не только ими. Есть единые законы, которым подчиняются все — и Инферниты и Добротворцы. Вы сами должны это прекрасно знать.

Они, конечно, знали. И про Равновесие, и про Сплетение Стихий, и про невозмож-ность действовать против воли Вселенной, но почему-то за словами Дианы не чувствова-лось той силы, что стояла за каждым малейшим движением любого Вершителя сил Про-виденции из Дайниарта. Впрочем, для Сканди жизнь Миарры была дороже всяких сомне-ний и он безоговорочно принял Дианино приглашение, не задумываясь о том, что может их ожидать.

Пока что их не ожидало ничего страшного. Доехали и расположились без приключе-ний. За ужином Сканди попытался добиться от Дианы как можно больше сведений о Гло-бал-Инферитах и Добротворцах, однако было это не так-то просто. Все, что говорила Ди-ана, было очень туманным и расплывчатым, Элита — та вообще ни слова не поняла. Сканди было проще — он привык отсеивать информацию, но и он чувствовал себя золо-тоискателем, которому вместо золотоносной породы подсунули обыкновенный речной песок. Не то чтобы Диана откровенно лгала или притворялась — нет, ее доброжелательность и открытость была вовсе не притворной, однако в отличие от того же Проповедника или Радости в ней чего-то не хватало.

— Почему же вы не можете с ними совладать? — спросил Сканди.

— Я же говорю — законы Равновесия.

— Нет, я понимаю, что уничтожить Инферно одним махом нельзя. Мы вот тоже не может убить Перекресток Ирмайт — потому что за многие миллионы лет инферниты умудрились вплестись в Равновесие так, что их с кровью выдирать приходится. Но спасти одного человека или Вершителя из лап Инферно — для этого нарушать законы Равновесия не требуется!

— Все не так просто, Скандалист, — вздохнула Диана. — Мэллсор Кайви нес в себе громадный потенциал, которого инферниты теперь лишись. Вы знаете, какую силу пред-ставляет собой Сэйфирот? — она опять тяжело вздохнула. Было видно, что к Сэйфироту она неравнодушна — то ли ненавидит его, пуще, чем Миарра Перекресток, то ли... Впро-чем, в такую даль мысли Провиденциалов не заходили. — Он один из первых помощни-ков магистра Глобал-Инфернити Алкора Марджерина.

— А это еще кто такой? — выпучил глаза Сканди. — Он у них самый главный, как у нас Перекресток?

— Можно сказать, что так, — согласилась Диана. — Алкору особенно не хочется от-пускать от себя Мэллора хотя бы потому, что связаны они друг с другом уже очень давно. Они родом из одного и того же мира, мира Звездной Империи. Алкор был там Императо-ром.

Сканди перестал жевать и недоуменно посмотрел на Диану. Да, противнички им попались, похуже Разрушителя с Перекрестком будут. И сманить на свою сторону, как Разрушителя, вряд ли получится. Император и в фильме был просто отвратителен — закутанный с ног до головы в темно-серый с синим холодным отливом плащ, лишь изредка открывавший миру его сморщенное серое, как из коры сухого дерева вырезанное лицо. Даже Кора Истмэна можно было назвать в чем-то привлекательным — была в нем и сила и независимость и гордость, которой многим так не хватало... У Императора даже самый ярый защитник зла не нашел бы ни одной положительной черты. Да и похож он был не на живого человека, а на призрак, восставший из могилы, на демона из Ада — короче на очередного монстра из фильма ужасов, которые Скандалист с Погромщиком обожали, а Элита боялась.

И что же в таком случае мы может сделать?

Пока не знаю. Надо запросить Совет.

Надо спросить Миарру! — рассердился Сканди. — Почему ваш Совет должен все за нее решать!

Они перешли в Юлину комнату. Сканди и Элита расположились на диване, а Диана на несколько минут зашла в гостиную — переодеться.

15.

Миарра Мэйвис и Мэллсор Кайви выясняли отношения. Занимались они этим уже добрых полчаса, так что Элита давно бы уже сдохла со скуки, если бы не обнаружила на книжной полке толстый альбом фантастической живописи.

— Зачем вы вмешиваетесь в наши дела? — бушевал Кор Истмэн. — Мои обязанности перед Глобал-Инферно...

— Не стоят того, чтобы отдавать ради них свою жизнь, — спокойно заканчивала Ми-арра. — Об этом мы уже говорили. Что еще нового скажете?

— Сэйфирот ни перед чем не остановится!

— Это я тоже уже слышала. А Диана?

— Диану он может быть и послушает... — неожиданно мягко сказал Генерал. — Од-нако сделает все равно по-своему. Остается еще Совет.

— Совет Добротворцев?

— Совет Нейтрализации.

— А это еще что за птица? — удивленно вскинула брови Защитница.

— Это координирующий центр, не находящийся ни на чьей конкретно стороне и вер-ный только закону Равновесия.

— Ага, понятно, законники, — кивнула Миарра. — Навроде Кэаррана, Консерватора то есть?

Все это напоминало не разговор двух идейных противников (пусть даже бывших), а скорее игру в мячик. Они перебрасывались репликами и, казалось, их занимал уже не смысл разговора, а сама возможность такового. Элита пустого трепа не любила и решила вмешать-ся:

— А давайте «Звездную Империю» посмотрим.

Защитница оживилась:

— Вот-вот, покажите обществу, каким вы были во время своей первой инкарнации.

— Вы хотите сказать — я был идиотом? Не дождетесь!

Генерал ткнул кассету в видеомагнитофон наугад и попал как раз на свой любимый эпизод.

Кор Истмэн стоял посреди маленькой комнаты, скрестив руки на груди. За его спиной на огромном во всю стену обзорном экране равнодушно мерцали звезды. Он любил эту комнату — она позволяла оставаться один на один с необъятным космическим простран-ством.

Но на этот раз он был не один.

— Вы знаете, леди, — как всегда медленно и спокойно говорил он, — мне ничего не стоило бы, например, вмешаться в деятельность вашего мозга. Изменить программу — сде-лать из вас обычного робота, безусловно подчиняющегося хозяину и тем самым превратить вашу личность в ничто. Жаль, конечно, уродовать такое прекрасное творение науки.

Артирайт всеми силами пыталась сохранить достоинство, но это плохо получалось со скованными руками и к тому же на фоне блистательного Генерала.

— Я сама сотру свою личность раньше, чем вы подведете к моему мозгу хоть один электрод!

Хладнокровия в ее голосе, несмотря на все усилия, не чувствовалось.

— Вы не боитесь смерти? — недоверчиво спросил Кор Истмэн.

— Я гораздо больше боюсь вашей победы!

— Вот как? — улыбнулся Истмэн. — В таком случае вас можно только пожалеть, бед-ная девочка. Вам ведь не на что надеяться. Вы не знаете, где находится база повстанцев. Вы не знаете, наверное, даже есть ли они вообще где-либо во вселенной. — Генерал театрально всплеснул руками. — Бедная девочка!

Артирайт совсем по человечески закусила нижнюю губу.

— Как бы мне хотелось, чтобы на этом прелестном личике засияла улыбка! — про-должал Кор Истмэн. — Я думаю, — он сделал паузу, — я думаю, что вас развлечет возмож-ность увидеть в действии аннигиляторы «Всеразрушителя». Клянусь вам, это просто незабы-ваемое зрелище.

— Вы лжете! — выдохнула Артирайт. — Даже такой грязный подонок, как вы, не по-смеет аннигилировать целую планету! К тому же я не думаю, что это технически возмож-но.

— А вот это мы сейчас и проверим, — вкрадчиво сказал Генерал. — Подойдите, по-жалуйста к обзорному экрану — сейчас «Всеразрушитель» чуточку изменит курс и вы увидите солнце планеты Алней, насколько я помню — вашей родной планеты.

— Вы не посмеете! — пролепетала Артирайт. — Алней — мирная планета и никаких повстанцев там нет!

— А где есть?

Артирайт собралась с духом и еле слышно сказала:

— Арэйдэн. Они на Арэйдэне на ночной стороне.

Генерал удовлетворенно улыбнулся.

— Ну что ж, моя очаровательная машинка. Я узнал то, что хотел, а теперь я сделаю то, что хочу.

Артирайт пошатнулась.

— Вы... вы этого не сделаете! Вы... правда... этого не сделаете...

Широко улыбнувшись, Генерал достал пульт дистанционного управления.

— Знаете, леди, это очень удобно — носить блок управления самым мощным оружием во Вселенной с собой. Гораздо удобнее, чем размещать его стационарно в каком-нибудь чопорном зале. А теперь — смотрите, пожалуйста, на экран. Вы всю жизнь себе не простите, если просто пропустите этот момент.

Мэллсор повернулся к Миарре, уютно свернувшейся в комочек в углу дивана:

— Похожа на вас, не правда ли?

— Ну вот еще! — огрызнулась Миарра. — Я все-таки не синтоид!

— Однако она такая же упрямая, как вы.

— А вы в этом фильме вообще на себе не похожи! Вы даже не страшный, Энью Кай-сон — и тот страшнее вас!

— Что, я не страшный? А если я вас сейчас задушу?

— Попробуйте! — задорно сказала Защитница, вооружаясь подушкой.

Элита спокойно лежала на ковре, обложившись диванными подушками, и на возню особого внимания не обращала. Кончилось все быстро: Кор Истмэн поднял брыкающуюся Защитницу над полом, аккуратно опустил ее на диван и придавил ее сверху подушкой.

— Это нечестно! Вы пользуетесь преимуществом носителя! — она пошарила глазами вокруг и обнаружила пустую бутылку из-под кока-колы, которую они только что вылакали. Миарра издала воинственный клич и стала колотить Генерала этой бутылкой по голове. — А это моя генералоубивалка!

— Пощадите! — отчаянно-притворно взвыл Генерал, заслоняясь руками.

Элита опять уставилась на экран, где в этом момент происходила великая космическая битва. Мелькали блестящие корпуса кораблей, тонкие лучи аннигиляторов, разгоряченные лица повстанцев и сориентироваться в этой какофонии звуков, лиц и звезд было почти невозможно.

Когда серия кончилась, Миарра потребовала чаю. Точнее, потребовал носитель, хотя-щий чаю в любое время дня и ночи, за исключением часов сна. Генерал покорно отправился на кухню.

— Миарра, — шепотом спросила Элита. — Ты чего?

— А что? — глянула невинными глазами на нее Защитница.

— Ты влюбилась в него, что ли?

— Ну вот еще, делать мне нечего, как во всяких инфернитов влюбляться! — фыркнула Миарра, однако по тону чувствовалось, что она лукавит.

Чай пили долго. Потом Защитница вылезала курить на балкон, потом потребовала еще чаю и не переставая переругивалась с Кором Истмэном. Элита все больше и больше утверждалась во мнении, что эти два олуха умудрились втюхаться друг в друга.

— Ну что, пойдем смотреть вторую серию?

— Подождите, — сказал Кор Истмэн слегка измененным голосом.

Миарра забеспокоилась.

— Что с вами?

— Пойдемте в комнату.

Как будто стало темнее. Генерал поставил свой любимый «Covenant», вышел на сере-дину комнаты и застыл там, сложив руки на груди.

— Сейчас настанет полночь, — глухим зловещим голосом произнес он.

Миарра, находясь в непривычном для нее теле, еще не совсем поняла, что случилось.

— Да, уже без двадцати... А что случилось?

— В полночь, — тем же лишенным всякого выражения голосом продолжал Генерал, — Сэйфирот придет за мной.

— Мы вас не отдадим! — воскликнула Миарра.

Вместо ответа Кор Истмэн вскинул руки и медленно раскачиваясь в такт мелодии стал говорить нараспев:

Черная сила — правда моя,
Правда моя без права уйти.
Черная власть — спасенье мое,
Спасенье без права его не принять.
Мрак ледяной — дорога моя,
Над болью и смертью вечная власть.
Свет отрицаю во имя зла,
Клятва моя в крови запеклась.
Я выбираю холод и тлен,
В верности Черной Силе клянусь.
Черное пламя в руках моих,
Да не погаснет оно вовек.

Элита почувствовала прикосновение чего-то чуждого — как будто черный ветер раз-рушения ворвался в уютную квартиру, обжигая лицо холодом, а сердце отчаянием. Она бро-силась к Генералу и попыталась схватить его за руку, но Генерал отшвырнул ее одним лег-ким движением. Свалившись на ковер и стукнувшись головой о какой-то предмет мебели, она успела осознать, что Юля вряд ли может быть настолько сильной физически. Это была ее последняя сознательная мысль, прежде чем ее затопил холодный парализующий ужас.

Но Миарру было так просто не запугать. Она метнулась к Генералу и встала перед ним в грациозной и властной позе, на которую расхлябанный Скандалист сам по себе вряд ли был способен.

Власть над жизнью и смертью,
Над временем и пространством
Только Любовь имеет,
Только у Веры право
Мир вести за собою.
Только Свобода может
Себя называть всевластной —

звонко произнесла она нараспев и Элита немножечко пришла в себя, а нездешний черный вихрь куда-то убрался, по крайней мере временно.

Генерал наклонился над ней с высоты недюжинного Юлиного роста и, страшно выпу-чив глаза, гневно проговорил:

— Кто ничтожный ныне смеет останавливать Инферно?

— Я, дитя Всевластной Веры, я защитница Свободы!

— Уходи с моей дороги, только Смерть владеет миром!

— Я клянусь Предназначеньем, что Любовь сильнее смерти!

Мироздание возликует, эту клятву подтверждая.

Генерал Кор Истмэн или кто он еще там был, захохотал, как самый отвратительный монстр в самом жутком голливудском фильме. Элите показалось, что он этого хохота жа-лобно зазвенели бокалы в серванте.

— Прах земной, на колени! Пред Владыкою Смерти,

Пред посланником боли ты смешна и бессильна.

Ни на какие колени Миарра, разумеется вставать не стала. Вместо этого она сняла с шеи маленькую жестяную Провиденциальную звездочку о двенадцати лучах, зажала ее в правой руке и, откинув голову назад, начала:

Силой Жизни заклинаю черное отчаянье,
Светом Веры заклинаю злое равнодушье,
Рабский страх я заклинаю радостной мятежностью,
Силу Хаоса свяжу я силой Мирозданья
Черный дух я изгоняю властью Звезд и Вечности,
Свет священный возжигаю над душой свободною.

Вот это было заклятие! Не какое-нибудь там куцее «неживое умрет», а настоящее ра-бочее заклятие Провиденциалов. И на Мэллсора Кайви оно подействовало. Он потерял точку опоры, напрочь забыл ту зубодробительную формулу, которой он собирался сокрушить Миарру и в конце концов грохнулся вместе с носителем на ковер.

16.

Всю дорогу от Гостиного Двора до Элитиного дома Скандалист ругался, не пере-ставая. Он помянул нехорошими словами добротворцев, Сэйфирота, новых русских, лезущих в недоступные им сферы информационных реальностей, Кора Истмэна, инфернитов, дела инфернитов, структуры инфернитов и, наконец, всех, кто пытается их спасать. Элита только поддакивать успевала. Было с чего разозлиться — Сканди и помыслить не мог, чтобы его обожаемая «железная леди» Миарра Мэйвис влюбилась по уши и в кого! В инфернита из неведомой структуры! «Бывшего инфернита», — неизменно добавляла Элита, но Сканди отмахивался — не верилось ему, что Генерал так быстро может перевоспитаться.

Кор Истмэн предлагал им посидеть в своей квартире, пока он не вернется из институ-та, но Элита отказалась — во-первых, сидеть в чужой квартире в отсутствие хозяев было бо-язно, во-вторых, была суббота и следовало ожидать кого-нибудь из Подземки. По Подземке они оба, честно говоря, соскучились. И действительно, едав они успели отдышаться и вы-пить чаю, как позвонил сначала Погромщик, а затем Подземщик и попросил разрешения прийти.

Явившись, Погромщик сразу набросился на Сканди:

— И какого лысого Перекрестка ты позволил ей в него влюбиться?

— А какого лысого Перекрестка я должен ею командовать? Во-первых, она меня по званию выше, а во-вторых, мы не инферниты, чтобы беспрекословное подчинение устанав-ливать.

— Но ты мог ее не выпускать? И с Юлей этой не общаться?

— Спасать его из Инферно — не моя идея, а у Юли потенциал большой, я тебе это уже говорил. Сначала мы надеялись, что сможем привлечь ее на свою сторону, а теперь вый-ти из игры уже невозможно.

— Поговорю я с этим Кором Истмэном, — с угрозой произнес Погромщик. — Или Разрушитель с ним поговорит...

— Разрушитель твой дров наломает, а мне отвечать, — возразил Сканди. — Я, глав-ное, не знаю, где она правду говорит, а где лажу порет. Добротворцы эти больно вовремя появились, как бог из машины...

— А эта Диана симпатичная, — вздохнула Элита, — только странная какая-то...

— Во-во, — подхватил Скандалист, а Сэйфирот утверждает, что он творил эту землю и что он — архангел Михаил.

— В таком случае, я — Иисус Христос! — не выдержал Погромщик. — И вы этой че-пухе смогли поверить? Да ни слова правды в ее бредятине нет и быть не может, издевается она над вами, а вы и уши развесили!

Сканди хотел что-то возразить, но тут раздался звонок в дверь.

— Подземщик! — обрадовалась Элита и побежала открывать.

Подземщик пришел, как всегда не один, но что странно — без Броневика. Впрочем, компания стандартная — Пантера (она же единственная и неповторимая Артирайт), Черно-крыл, Искатель и Взломщик. Неискушенный наблюдатель мог подумать, что в компании этой четверо девчонок и один парень и жестоко ошибся бы при этом. Ибо девушка среди них была только одна — Пантера, являющаяся на данный момент очередной девушкой Подземщика. Она и одевалась так, чтобы не быть заподозренной в неверности своему полу — шелковая кофточка с рискованным вырезом, кожаная мини-юбка, черные колготки и туфельки на каблуках. Подземщик машинально обнимал ее за талию, но где витали его мысли, одному Сердцу-Звезде было известно.

— А где Броневик? — спросила Элита.

— А-а, не знаю, — махнул рукой Подземщик. Если бы Броневик видел выражение его лица, проникнутое полным безучастием ко всему, включая находящуюся рядом девушку, он бы немедленно побежал топиться. По крайней мере, сообщил бы об этом всем, находящимся рядом.

Элита с Погромщиком переглянулись — ну и где обещанная пара Подземщик с Чер-нокрылом? Все как обычно и нечего Броневику впадать в истерику — не к Пантере же ему в самом деле ревновать! Зачем было на Чернокрыла столько наговаривать...

Чернокрылу и Искателю было абсолютно все равно, что о них подумает Броневик или даже Подземщик. Как вошли, держась за руки и не переставая трепаться, так и сидели в углу на диванчике. Каждый раз, глядя на них, Элита вспоминала вопрос, заданный как-то Ферру-мом «Если две девушки, считающие себя парнями, любят друг друга, то какая это пара — голубая или розовая?». Издалека их даже можно было принять за мальчишек, особенно ма-ленького щуплого Чернокрыла. Он завязывал свои длинные волосы в хвост и становилось абсолютно непонятно, кто перед тобой — 12-летний мальчуган или 15-летняя девушка. А вот Искатель хоть и стригся коротко, и свитера носил самые бесформенные, вблизи сразу становилось ясно — это девушка, причем девушка симпатичная и с хорошей фигурой. Однако сказать это вслух никто не решался. Один Взломщик как выглядел мальчишкой, так мальчишкой и был. Только как парня его никто в расчет не принимал — мелкий слишком, еще и 14-ти нету.

— Кстати, Пантера, — нарушил молчание Скандалист, не привыкший находиться вне центра внимания. — Мы тут еще одного Кора Истмэна обнаружили.

— Из тех, кого я знаю, это уже седьмой, — откомментировала Пантера. — Пора от-стреливать.

— Пора-пора, — согласился Сканди. — А то, представляешь, он умудрился по уши влюбиться в Защитницу.

— В какую Защитницу? — хором спросили Пантера, Искатель и Чернокрыл.

— В нашу. В Миарру Мэйвис, — успокоил их Скандалист. — Я же ее не вызывал ни разу, а тут она сама явилась, едва увидела этого инфернитского придурка. Блин, сегодня опять к нему тащиться, глаза б мои на него не смотрели!

— А где, кстати, ваша Защитница? — как всегда некстати спросила Элита. Она не любила, когда разделяются дружные компании, а отсутствие Броневика и Защитницы свиде-тельствовало о начале чего-то неладного.

— А-а, не знаю, — небрежно сказал Чернокрыл, повторив интонацию и жест Подзем-щика.

— Они опять разошлись на всю оставшуюся жизнь, — трагичным шепотом пояснила Пантера. — Месяца через полтора, наверно, опять сойдутся, а до этого лучше не напоми-нать.

— Значит ты еще и Защитница? — заинтересованно спросил Взломщик. Как и поло-жено Взломщику, он собирал все новости и все сплетни тусовки.

— Ну тебя, — отмахнулся Сканди. — Если она ко мне несколько раз приходила, это не значит, что я — Защитница. Я этого Кора Истмэна видел знаете где...

— Не будем уточнять, — заметил Погромщик. — Здесь дамы.

— Кстати, Скандалист, — сказал Подземщик, — вам не попадался такой тип — одет в серое с красным, владеет энергиями Ужаса и Насилия? И чем его нейтрализовать?

— А как Кошмара выносили? То же плюс Свет Милосердия, — отозвался вместо Скандалиста Погромщик.

— Погоди, — перебил Скандалист. — Кошмар тоже, между прочим, так просто не убивается, это тебе не мультик. А этот тип... не Жестокий ли? Насколько я помню, у нас его угрохала Защитница, когда он попытался вновь войти в мир Радости.

— Так в мультике она его тоже угрохала, — уточнила Пантера.

— А что он потерял в Мире Радости? — спросил Взломщик.

— Ты чем мультик смотрел? — набросилась на него Пантера. — Там же черным по белому сказано: Жестокий, Угнетатель и Беллона родом из Мира Радости. Сначала они из-гнали Защитницу, а потом она пришла в полной силе и сама их оттуда пнула.

— Вообще странно, — подал голос Искатель, — такое впечатление, что прямо или косвенно с Миром Радости связаны абсолютно все. И силы все открыли там, и Вершителей едва ли не половина оттуда родом, прямо на каждом шагу попадается, а что в нем такого особенного?

— Так это не обычный мир, — отозвался Скандалист. — Мир Радости является средо-точием духовно-эмоциональных энергий, поскольку создан как раз на их основе. А эти энергии занимают главное место в жизни Вершителей (что вы еще хотите, когда они нематериальны), поэтому и мир становится своеобразным центром их деятельности. Недаром все Лорды Равнодушия, едва заполучив корону, сразу начинают строить планы, как бы им посильнее ахнуть Мир Радости. Кстати, не нравится мне это название, надо будет спросить у Защитницы настоящее. У нашей Защитницы, — добавил он, поймав напряженный взгляд Чернокрыла.

— Похоже, это действительно Жестокий, — задумчиво проговорил Подземщик. — Только этот одним Светом Милосердия не выносится, мы пробовали.

— Давай я с ним разберусь, — предложил Погромщик. — Или Разрушитель. Погово-рю с ним по-свойски, как рэкетир с рэкетиром и он навсегда отвадится шастать, где не надо.

— Погромщик, сколько раз я тебе говорил, чтобы ты в чужие разборки не вмешивал-ся! — возмутился Скандалист.

— Тебе что, жалко?

— Да не жалко мне, сто раз ведь объясняли тебе, что эмиссар одного отражения Все-ленной Дорог не имеет права вмешиваться в дела другого отражения. На какой тогда шиш надо было их разделять?

— Ты считаешь, мы не должны помогать друзьям? Мы же всегда вместе работали.

— Вместе мы никогда не работали, — возразил Скандалист. — Мы работали рядом. А я с самого начала сказал, что отражения у нас разные. Подземщик может подтвердить.

— Сканди, — вдруг взволнованным голосом сказала Элита, — ты говоришь, что эмиссары одного отражения не имеют права вмешиваться в дела другого, а что если...

Но договорить она не успела — раздался звонок в дверь. Поминая Перекресток и всех его подчиненных, Элита пошла открывать.

На пороге стоял Броневик.

— Привет! Подземщик, случайно не у тебя?

— У меня... Только...

— Все понятно. Тогда я пошел.

Броневик развернулся было, чтобы уходить, но Элита встала между ним и дверью — упускать гостей было не в ее правилах.

— Куда это ты пошел? Заходи давай, как раз чай пить собирались.

Броневик покорно сбросил куртку и кроссовки и вошел в комнату. Нарочито не глядя на Чернокрыла, он залез в самый дальний угол между приемником и шкафом и засел там с мрачным видом.

Искатель с Чернокрылом синхронно встали и направились к двери.

— Народ, вы куда? Я же сколько раз говорила — не торчать на лестнице!

— Мы сейчас придем, — буркнул Чернокрыл и захлопнул за собой дверь.

Подземщик повернулся к Броневику:

— Ты так и будешь здесь сидеть, как труп Смертоносца?

— Ну если тебе не нравится, я могу уйти, — огрызнулся Броневик.

— Да нет уж, оставайся. Только скажи, зачем ты меня так упорно искал, если предпо-читаешь в углу отсиживаться.

— И вовсе я тебя не искал! Тебя пожалуй, разыщешь! Я звоню-звоню, а твоя инфер-нитка сердитая такая, говорит «нет ее» и сразу трубку кидает, я уже и звонить боюсь.

— Ну вот вчера мы были у Искателя, мог туда позвонить.

— Не буду я ему звонить!

— А с Искателем-то вы чего поссорились?

— Мы с ним не ссорились. Просто звонить им не хочу.

Подземщик только вздохнул — и что за упрямый ученик ему попался!

— Я вообще не понимаю, с чего ты на Чернокрыла взъелся — вы же прекрасно лади-ли, что в прошлом, что в этом году.

— Мало ли что было в прошлом году!

— А что — что-то экстраординарное случилось?

— А ты что — не видишь?

— Знаешь — не вижу. Просвети, если не трудно.

— Ну я тогда пошел!

— Да успокойся ты, как что, так сразу пошел.

— А звезда?

— Какая звезда? А, вот эта? — Подземщик вытащил из под рубашки ту самую золо-тую бисерную звездочку. — Ты мне тоже можешь что-нибудь сплести, да хоть Знак Подзем-ки, давно хочу такую штучку.

Глаза у Броневика сразу загорелись, в него как будто вдохнули дыхание жизни. Он тут же подсел к Подземщику и начал что-то увлеченно ему рассказывать.

В это время вернулись Искатель и Чернокрыл. Как ни в чем не бывало сели на диван и продолжили разговор.

Броневик не смог снести такого пренебрежения к своей персоне и дернул Подземщика за рукав:

— Поехали ко мне.

— Да нам вроде и здесь хорошо, — возразил Подземщик.

— Элита скоро уходит, она сама сказала, давай поедем ко мне?

— Ну уйдет и поедем, только лучше ко мне, потому что у меня сегодня инферниты сваливают. Все вместе и поедем.

— Я не хочу вместе! — запротестовал Броневик. — Я хочу с тобой!

— Ты бы у других поинтересовался сначала, хотят ли они отпускать Подземщика, — язвительно заметила Пантера.

— Во-во, — подхватил Искатель. — Мы же тебя не гоним.

— Ах вот как! Я тогда пошел.

— Может лучше я пошел? — неожиданно встал Чернокрыл. — Надоело слушать твои истеричные вопли.

— А мне надоело видеть твою противную рожу! — взорвался Броневик.

Взломщик оторвался от горы книг, которые он выгреб из книжного шкафа и с интере-сом уставился на парочку противников. Как Провиденциалу, ему, конечно, хотелось, чтобы они помирились, но как охочий до приключений мальчишка, он больше всего желал драки которую, может быть, сам бы и полез разнимать. Надо же хоть в чем-то прослыть геро-ем!

— Надоело — не смотри! Ты еще Подземщика веревочкой к себе привяжи, чтобы не сбежал!

— А ты не лезь к моему учителю!

— Народ, может хватит меня делить? — мрачно произнес Подземщик. — Начинаю чувствовать себя тортом.

— Пойдем поговорим, — сказал Чернокрыл и шагнул к двери.

— Вы что драться собираетесь? — азартно спросил Взломщик.

— А может, не надо? — жалобно попросила Элита. — Не понимаю вообще, с чего вам ссориться.

Броневик, полный решимости, тоже встал, но тут зазвонил телефон.

— Перекресток лысый! — выругалась Элита и взяла трубку. — Кого? Сейчас, мину-точку. — Она высунулась из коридора, где стоял телефон, в комнату: — Что-то с памятью моей стало, у нас Егорова Надя есть?

— Ну я, — буркнул Чернокрыл, направляясь к телефону. — Во, блин, инфернитка, везде разыщет!

Взломщик выглядел несколько разочарованным — кажется, драка откладывалась.

— Что у тебя там? — спросил Искатель, когда Чернокрыл, наконец, появился в комна-те.

— Что-что, домой надо, инферниты аврал затеяли. Поехали со мной, поможешь.

— Ну и мы тогда пойдем, — поднялся Подземщик. — Броневик, поедешь со мной?

— И я с вами! — вскочил Погромщик. — Вы к этой Юле?

— Ну да, — вздохнул Сканди. — Кстати, Элита, что ты мне сказать хотела?

— Не помню... — пожала плечами Элита. — Потом, может быть, скажу...

17.

Все было, как вчера — угасающий дневной свет, приглушенный полупрозрачными за-навесками, негромкая лирическая музыка из магнитофона, высокие стаканы с кока-колой, шипение стоящего на паузе видика... Все было, как прежде — но вот Кор Истмэн был дру-гим. В его взгляде поселилось нескрываемое и необъяснимое беспокойство и даже беспеч-ная болтовня с Миаррой особой радости ему не приносила.

Начать хотя бы с того, что на стрелку он опоздал минут на сорок, чего не было в обы-чаях ни у Кора Истмэна, ни, тем более, у Юли Болотниковой, с восьмого класса жившей по строгому расписанию. Опоздание он, после долгих расспросов, объяснил тем, что ему стало плохо и добрых полчаса он пролежал на полу в институтском туалете, пока подошедшая уборщица его не выставила. Уходить же из сервера он не хочет, поскольку неизвестно, что предпримет Юля — с ревнивой женщины станется и Сэйфирота позвать и Алкору на него нажаловаться. Правда, из дальнейших слов Генерала так и так получалось, что Сэйфирот вновь в полночь за ним явится. Был бы Скандалист нормальным собой, он бы плюнул на Сэйфирота и всех глобал-инфернитов и поехал к Подземщику, но Миарра допустить смерти своего протеже не могла и покорно поехала с ним. Все было как вчера... но не повторением, а жалкой, бледной, безумной пародией, отчаянной попыткой повторить счастливую победу. Казалось, похмелье наступило раньше, чем само опьянение.

— Юля меня убьет, когда узнает, — сокрушался Генерал, осушая одним махом стакан ликера. — Вы представляете, что такое ревнивая женщина!

— А вы гарем заведите, — предложила Элита.

Кор Истмэн отмахнулся:

— Не смейтесь надо мной... Если бы я сам знал, что делать... а тут еще и этот Сэйфи-рот...

— Он что, тянет с вас жизненную силу? — озабоченно спросила Миарра.

— Да нет, все со мной в порядке, — ответил Генерал, слишком быстро и слишком бодро, чтобы это было правдой.

— У Сэйфирота действительно есть право на вас?

— Да, поскольку я еще не стал истинным инфернитом. Если бы вы не появились неделю назад по здешнему счету времени, я бы дал последнюю клятву и слился бы с Инферно, потеряв личность. Тогда бы я не зависел от Сэйфирота, но свободным все равно бы не стал, поскольку стал бы частью Инферно. Сейчас же моя жизнь и моя судьба в руках у Сэйфирота.

— В моих руках, — возразила Миарра, — разве я не связала наши судьбы перед Звез-дой?

— Цепи Инферно сильнее, чем клятва Звезды.

— Вы так думаете?

— Не только я. Даже если бы Сэйфирот отпустил меня, остается еще Алкор.

— Да кто такой этот Алкор, Господь Бог?

— Нет, магистр Глобал-Инфернити, Я и сам не могу уйти от него, даже если бы и за-хотел.

— Значит — не хотите, — уверенно произнесла Миарра. — В любой реальности, в любой структуре свободный выбор личности превыше всего и отвергающие право такого выбора нарушают всеобщие кармические законы, стоящие выше всех остальных законов.

— Но я был послан на эту землю с миссией... Я действительно остался в долгу у Ин-ферно.

— Все долги можно выплатить. А что за миссия?

Кор Истмэн гордо отвернулся. Впрочем, желание похвастаться своей значимостью пе-ресилило обычную привычку держать все в тайне и он, как будто нехотя, ответил:

— Вы слышали, месяц назад при невыясненных обстоятельствах был убит известный политический деятель, сторонник демократов? Я тоже приложил руку к этому.

Миарра скептически усмехнулась.

— Ай-ай-ай, Мэллсор, как же вы позволяете себе размениваться на такие мелочи? Я понимаю, грохнуть десяток миров, разорвать дорогу, послать вирус в ноосферическую сеть... А тут — какой-то член правительства в одной шестой части маленькой планеты окраинной солнечной системы... Не узнаю вас, Мэллсор.

Это тоже было частью ритуала переругивания двух влюбленных, только вот впечатле-ние производило несколько жалкое. Если можно было бы сказать, чего не хватает, Элита давно бы уже сделала это и успокоилась, однако сформулировать, что именно неладно, она не могла. Приходилось довольствоваться ролью пассивного наблюдателя.

Чем ближе подходило время к полуночи, тем мрачнее становился Генерал. Попробо-вали позвать Весту, но дозваться почему-то не смогли. Попытки Миарры связаться с Хэльворраном оказались более результативными, однако Мэллсор ни на грош им не поверил. Не то он не признавал всесилие Создателя (как он именовался в мультфильме), не то не был уверен, что Миарра вызовет именно его, а не какого-нибудь инфернального шпиона. Единственное, что Мэллсору удалось — вызвать координатора Совета Нейтрализации. Координатор был бесстрастен до предела и важен, как десять тысяч президентов, но ничего ценного не сказал, за исключением того, что вмешиваться они не собираются.

Без двадцати двенадцать Кор Истмэн схватился за сердце и лег на диван. Миарра вся напряглась в ожидании грядущего преобразования в инфернита и шикнула на Элиту, дабы та держалась подальше. От Сэйфирота следовало ожидать чего угодно.

Действительно, от Сэйфирота можно было ожидать чего угодно, но того, что произо-шло дальше, не ожидала даже предусмотрительная и расчетливая Миарра. Когда Генерал обессилено опустился на подушки дивана и закрыл глаза, в носителе Юли действительно появился Сэйфирот. Однако выглядел он почему-то неуверенно.

— Я отказываюсь от души Мэллсора Кайви, — заявил он без всяких предисловий. — Он теперь обрел другую долю в Равновесии и Глобал-Инферно вынуждено от него отказать-ся.

Миарра попыталась добиться от инфернита разъяснений, но тот уже благополучно смылся. На его месте появилась Диана. Выглядела она не лучше Сэйфирота, только тот был неестественно подавленным, а Диана, наоборот — неестественно возбужденной. Ее глаза горели лихорадочным огнем.

— Миарра, — заговорила она дрожащим от лихорадочного волнения голосом, — Мэллсор Кайви спасен, сейчас он в нашей структуре и через несколько минут по вашему времени вернется в этот сервер. Сэйфирот больше беспокоить вас не будет, потому что я расплатилась за Мэллсора своей жизнью.

— Что? — возмутилась Миарра.

— Это был единственный выход, — с трагическим надрывом произнесла Диана. — Прощайте.

Лежащая на диване Юля теперь только очнулась. Посмотрела на Сканди с Элитой ди-ким непонимающим взглядом и недовольно сказала, почти прокричала:

— Он идиот, что ли в сапогах на диван валиться! Какого лысого дьявола!

Миарра словно оцепенела, но Юля в собственном теле больше минуты не продержа-лась. Снова вернулся Кор Истмэн. Был он изрядно вымотан, однако выглядел довольным.

— Вы в порядке, Генерал? — бросилась к нему Миарра.

— В порядке... А вы?

— Да со мной-то что сделается! Я не понимаю, почему Сэйфирот так легко отступил-ся.

— Я тоже не понимаю, — утешил ее Мэллсор. — Зато теперь я свободен.

— Тогда давайте посмотрим «Звездную Империю», — оживилась Миарра.

Элита удивлялась — только что оба находились в ожидании смертельной опасности, а теперь подшучивают друг над другом, как ни бывало. Первый раз за все время общения со Сканди она почувствовала себя лишней. Неужели Миарра и Къертхэран действительно умудрились влюбиться друг в друга? Этого только не хватало. Впрочем, это еще не самое страшное, самое страшное случиться, если вслед за Миаррой в эту вонючую лужу, именуе-мую «Глобал Инферно» вляпается еще и Сканди. С него станется — натура он увлекающаяся и непосредственная и слишком любит «черных, мрачных и солидных» (по его собственному выражению). Пока что эту роль исполнял Погромщик и его неизменный Разрушитель (вот в кого надо было влюбляться Миарре!), однако чего-чего, а именно солидности Погромщику не хватало. Он постоянно стремился залезть в каждую дырку, высказать свое мнение по всем вопросам и приложить свою руку ко всем заданиям, порученным Экстремальным силам Провиденциалов. Причем, если Сканди действовал, как хороший снайпер, то Погромщика можно было сравнить с тяжелым танком, прущим напролом по прямой. А этот Мэлсор... В нем есть все достоинства Погромщика, но не единого его недостатка. Может это было бы и к лучшему, но Элите почему-то упорно не нравилось.

— Ладно, я пошла спать, — сказала она часа через полтора.

Миарра ее как будто не услышала. Кор Истмэн неспешно оглянулся, сказал «спокой-ной ночи» и продолжил что-то горячо шептать Миарре на ухо.

«Ладно, хоть высплюсь», — лениво подумала Элита, ложась на предусмотрительно расстеленную Юлей кровать.

Однако выспаться в эту ночь ей не пришлось. Уже начал сниться какой-то сон, в кото-ром Элита, стоя в компьютерном классе родной кафедры вещала сидящей перед ней Подзем-ке правила лабораторной работы по расчету Равновесия Дайниарта на персональном компь-ютере, как вдруг она почувствовала, что чья-то рука настойчиво трясет ее за плечо.

— Сканди? Что случилось?

Нет, это был еще не Сканди, а все еще Миарра. Но в том состоянии панического ужа-са, что ее запросто можно было перепутать с напуганным Скандалистом. У того бывали ино-гда такие моменты, в которые он начинал бояться всего — от ментов на улице до собствен-ной матери.

— Элита, идем скорей, с ним что-то неладное. Я на минуту вышла, возвращаюсь, а он на полу лежит...

— А я что сделаю... — проворчала Элита, но за Миаррой все-таки пошла.

В спальне родителей Юли, маленькой комнате, смежной с гостиной, на ковре перед роскошной кроватью, застланной красным атласом, лежал Генерал Кор Истмэн. Или Юля. Определить, кто находится в теле, пребывающем в бессознательном состоянии, не было ни-какой возможности. Таня было подумала — а не труп ли вообще это и что с ними сделают, ведь за доведение до самоубийства, кажется, тоже какая-то статья есть, а непричастность свою доказать они не смогут... Однако лежащая в обмороке девушка была все еще теплой и, кажется, дышала. Может, притворяется? Нет, на притворство это похоже не было.

— Ты знаешь, что делать?

— Откуда мне знать... Может, Вэйном попробовать.

Помогла ли Золотая Энергия Вэйн, или же находится в обмороке слишком долго Юля не могла, но через минуту она приподнялась на локте и открыла глаза.

— Кор Истмэн... — растерянно пробормотала Миарра.

— Кор Истмэн умер, — бесстрастно произнесла Юля.

— Как умер?.. — пролепетала Миарра.

— Он испытал слишком сильные эмоции любви, его сердце не выдержало. Будучи инфернитом, он привык сдерживать эмоции.

— Так его же можно воскресить... — полувопросительно сказала Элита.

Юля ее не услышала. А может, не захотела услышать. Она прошла в свою комнату и закрыла за собой дверь.

18.

Ночь с субботы на воскресенье Скандалист проспал в кресле. Для него это было неудивительно — за год странствий по городам и весям Сканди приучился засыпать мгновенно и где придется — на травке под кустиком, на вокзальной скамейке, в поезде метро и даже стоя в трамвайной давке в часы пик. Так что Сканди даже выспался, в отличие от Элиты, еле-еле уместившейся на диванчике в гостиной (ложиться на роскошную родительскую кровать она постеснялась). Проснувшись, Сканди долго соображал, где он находится, а сообразив выразил свои соображения в виде длинного набора ругательств на Сером наречии, завершив его своей коронной фразой:

— Разрушитель твою Перекресток через Цитадель Мэлтаэнэр Мечом Бездны на доро-ге Кэармит тридцатью тремя Вседержителями во все двенадцать Путей Артхенны Аррий-ской Свечой!

— Сканди, это ты? — сонно спросила Элита. Могла бы и не спрашивать — Миарра застеснялась бы так ругаться при своем координаторе. — Ты знаешь, что случилось?

— А что такое? — обеспокоился Скандалист. — Разве то, что мы здесь околачиваемся само по себе не происшествие? Я тут почти двое суток с Дэйрелом на пару инфернитов из одного мира выгонял. Штук пять самолично прикончил, отдых мне нужен или нет?

— Кор Истмэн сегодня ночью умер, — печально сказала Элита.

— Туда ему и дорога!

— Ты не понял, — терпеливо продолжала Элита. — Он помер от великой любви к Миарре и, кажется, это было взаимно. Ты думаешь, она это выдержит?

Сканди побледнел.

— Что? Да как он посмел, сволочь инфернитская! Мало того, что чушь несет и понты мечет, так еще Миарру за собой утянуть вздумал! Да он должен Сердце-Звезду благодарить, что умер, не то я бы ему голыми руками глотку перегрыз!

— Посмотри, что с Миаррой, — жалобно попросила Элита.

Скандалист поудобней устроился в кресле и начал было настраиваться на выход в Дайниарт, как дверь в гостиную рывком распахнулась и вошел Сэйфирот. Это был именно он — кто другой бы постыдился выходить к гостям в наряде, состоящем из пижамных шта-нов и лифчика. Встав в дверном проеме, Сэйфирот рассмеялся демоническим смехом.

— Вы думали, что так легко можете обойти меня! Я достиг своей цели — выдержал испытание для перехода на девятый уровень Инферно.

— Какое испытание? — пролепетал Сканди.

— Мне надо было погубить три жизни и разбить одно сердце. Я сделал это, а теперь — прощайте!

Скандалист и Элита недоуменно посмотрели друг на друга.

— Он сказал — три жизни? Кор Истмэн, Диана и ...?

Сканди промолчал. Произнести третье имя — Миарра Мэйвис — ни он, ни Элита бы-ли не в силах.

Минут через десять Юля, уже одетая в джинсы и футболку, позвала их завтракать. Вид у нее был абсолютно опустошенный, как маска восковая, ни единой живой черточки — ни любви, ни ненависти... Казалось, после такого Юля должна была рассердиться на своих не-званых гостей и выгнать их в три шеи... но она этого не делала. Не потому, что не верила в их виновность, а просто — не хотелось делать ничего. Даже не хотелось, чтобы они уходили. Когда она останется наедине с собой в этой беспросветной серой бесконечности, черпать силу ей будет неоткуда. Трудно было представить, что можно хоть чем-то заполнить эту пустоту, да и не привыкла Юля полагаться на кого-либо кроме себя. Однако она даже не упрекнула Сканди ни единым словом... впрочем как раз Сканди был в общем-то и не причем.

Юля поставила на стол яичницу с колбасой, ткнула в магнитофон кассету — не «Covenant», «Covenant» ей сейчас только не хватало. Она сама толком не знала, что это за музыка — Мишка приволок кассету уже без всяких опознавательных знаков — но сейчас она угодила как раз под настроение. Немного мрачная, но вместе тем мелодичная музыка создавала впечатление строгого античного храма, без единой лишней детали, холодного и торжественного. У Скандалиста аж глаза загорелись:

— Перепишешь?

— Угу, — машинально кивнула Юля.

— Юля, — обратилась к ней Элита, — слышала, что Сэйфирот сказал только что?

— Какой Сэйфирот? — вполне искренне дивилась Юля. — Он же вчера вечером сва-лил.

— Он только что заявлялся в твоем носителе к нам в гостиную и сказал, что все про-исшедшее — это его экзамен на девятый уровень Инферно. Ему для этого нужно было погу-бить три жизни и разбить одно сердце.

— Студент хренов, — прокомментировал Скандалист. — Да чтоб он провалился с треском на этом чертовом экзамене!

— А может, с Миаррой все в порядке? — робко предположила Элита.

В ответ Юля рассмеялась почти инфернитским смехом.

— Скажешь тоже — все в порядке! Она же соединила его жизнь и свою Заклятьем Пу-тей и раз он погиб, она тоже не смогла удержаться. Сэйфирот на это и рассчитывал.

Сканди с подозрением посмотрел на Юлю. Она как будто радовалась смерти Миарры. Ей что, не жалко своего обожаемого Генерала для того, чтобы посрамить идейных против-ников?

— Что у тебя за похоронные настроения? — возмутился Скандалист.

— Настроение самое естественное для подобной ситуации. Я с самого начала была убеждена в том, что инферниты сильнее. Не надо было вам вытаскивать Мэллсора.

— Никто его насильно не тащил! Забыла про свои глюки? Про стирание личности?

— Глюкам не всегда стоит верить. Провиденциалам тоже, — мрачно изрекла Юля. — Рано или поздно устаешь от жизни и хочется уйти. У инфернитов все очень хорошо проду-мано. А я, наверное, пошла бы за ним. Впрочем, и сейчас не поздно.

Скандалист аж дар речи на некоторое время потерял. Допил залпом свой чай и вылез на балкон курить. Элита молчала — говорить что-либо сейчас казалось ей ненужным.

— Попробую Миарру позвать, — сказал он, вернувшись. Сел на диван у дальней сте-ны кухни и расслабился, посылая в Дайниарт ноосферический сигнал вызова. Несмотря на все Юлины заверения, Сканди был твердо убежден, что их Миарра выкарабкается из любой ситуации. Еще и Кора Истмэна вытащит, хоть он того и недостоин. Без всякого затруднения Сканди поймал нужный код и удалился на второй план сознания. Далеко от собственного тела он пока не уходил — хотелось получить информацию из первых рук.

— Миарра, — выдохнула Элита. — Ты жива?

Сканди поднялся с дивана, вытянулся, поднял обе руки вверх, взывая к чему-то, мед-ленно повернулся вокруг своей оси и произнес несколько фраз на непонятном наречии, ста-раясь попасть в ритм музыки. Только после этого он осознал, где находится и обратил вни-мание на заданный ему вопрос.

— Миарры Мэйвис нет. Она стала мной.

— А ты кто? — со страхом спросила Элита. Сэйфирот, Мэллсор — это еще куда ни шло, но терпеть инфернита в том, с кем постоянно общаешься для Элиты было бы слишком.

— Я — Хьирметнэр, лорд Отчаяния и Преодоления.

— Пустотник?

— Да. Миарра могла отдать свою жизнь и свое сердце, но Серый Венец остался на ней. Теперь ее жизнь и ее память — во мне. Инферниты показали ей бессилие всего, во что она верила, но я не боюсь бессилия. Я побеждаю ложь и отчаяние. Я не боюсь поражений и равнодушен к страхам. Я — лорд Преодоления. Скоро будет и Орден Преодоления — Хир-мини-ири.

Элита немного успокоилась, однако смотреть на пустотника со страхом не перестала. В голове не укладывалось, как их Дайниарт будет жить без Миарры Мэйвис. Стремительной, полной решимости, всюду успевающей Миарры. И все из-за какого-то инфернита, у которого оказались слишком слабые нервы для нормальной жизни.

— За что? — проговорила она еле слышно.

Пустотник пожал плечами. С точки зрения Серого Союза, по-видимому, поражение Миарры поражением не было.

— А Второе Становление?

— Второе Становление практически закончилось. Экстремальные Ордена Провиден-циалов достаточно сильны.

— А Орден Возлюбивших? Ты тоже возьмешь его на себя?

— Ты прекрасно знаешь, что Миарра была лишь формальным лидером Возлюбивших. Теперь его возглавит Мэлтхаирэ, который, в сущности и был его руководителем до этого.

Юля собрала со стола грязные тарелки и принялась мыть посуду, демонстративно не обращая внимания на пустотника и на судьбы Дайниарта. Впрочем, рано или поздно сделать это все равно придется. Скоро придут родители, надо бы выгонять эту парочку, но как она останется одна? Сегодня она одиночества не перенесет.

— Скандалист, — обратилась она, — как насчет съездить в Цитадель? Я Стражу обе-щала, что там появлюсь.

Юля немножко слукавила. Ничего конкретного она не обещала, а на настойчивое предложение Миши пойти в воскресенье в Цитадель небрежно бросила «Ну, может быть...». В ее устах «может быть» означало «нет», как у истинного дипломата. Вот удивится Мишка, когда она возьмет да и придет!

— Называйте меня Хьирметнэр, — поправил пустотник. — Можно Лорд Раэн, если вам не выговорить.

— В Цитадель? — задумчиво произнесла Элита. — А что, пойдемте. Только Подзем-щика там, кажется, не будет, они опять с Феррумом поругались. Точнее, не то, чтобы поруга-лись, Подземщик сказал, что достала его компания, которая в него не верит.

— Что еще за тонкости — верит, не верит, — усмехнулась Юля. — Мне, честно гово-ря, ни во что уже верить не хочется. Зачем только я во все это влезла...

— Ты хочешь сказать, что вера твоя зависит от того, приносит ли предмет веры тебе пользу? — жестко, но спокойно произнес Раэн. — Тогда тебе действительно не стоит знать ничего большего, чем твое непосредственное окружение и твой институт.

— А мне все равно, — устало произнесла Юля. — Я вряд ли буду вам интересна те-перь, а меня не интересует уже ничего... Вселенная Дорог — в последнюю очередь. Ладно, — сказала она, оборвав сама себя и пустотника, собирающегося возразить. — Одевайтесь, поехали, а то предки вот-вот должны заявиться.

19.

Несмотря на то что приход Юли в Цитадель был под большим вопросом, Миша успел к нему достойно подготовиться. Битых два часа он выяснял у Феррума технику безопасности при работе с невоплощенными сущностями, полночи читал книжку о методах магической защиты и, уже собираясь выходить из дома, сунул во внутренний карман пиджака карманное издание Нового Завета, полученное года три назад на каком-то христианском собрании, куда Миша заглянул из любопытства. И теперь он сидел и машинально отвечал на вопросы Строителя, ведущего «приключенку», думая о том, как глупо он, наверное, выглядит. Феррум по поводу его почти панического состояния в момент вчерашнего звонка ничего не сказал и слава богу, уж не ясно какому. Остальные, к счастью ничего не заметили, а Миша уже привык казаться спокойным, невзирая на самые опасные внутренние бури.

— Значит так: произношу заклятье Бездны и отправляю эту тварь куда подальше.

— Не получилось. Из Твари Инферно она преобразовалась в тварь Бездны и теперь смотрит на тебя преданными безднячьими глазками.

— Ничего себе глазки, — прокомментировала Рада. — Один глаз с доброе колесо, о прочем уже и не говорю. Помнишь эту серию про ключ от Замка Беладонны?

— А может она мне понравилась? — невозмутимо ответил Миша. — Может, я ее в ка-честве домашнего животного взять собираюсь. Тем более, что магией Бездны, по воле масте-ра, я владею...

— Вообще-то твари Инферно Золотым Светом уничтожаются, — влез Сигнал. Он давно ждал своей очереди войти в игру и маялся от вынужденного безделья.

— Ты соображай, что говоришь! — набросился на него Феррум. — Тебе же русским языком сказано, что он — маг Бездны, а Бездна и Золотой Свет вместе не живут. Ну разве только у Защитницы, да и то в третьей части. Или ты, Строитель, Стража Защитницей пу-стил?

— Ну вот еще, — буркнул Строитель. — Зачем мне в приключенке неубиваемый и всемогущий персонаж?

— А кто тебя знает? — парировал Феррум. — Кто мне в прошлый раз в техногенном мире дракона Пустоты подсунул? В следующий раз сам «приключенку» поведу, мы еще по-смотрим, кто там непобедимый и неубиваемый!

Строитель загадочно улыбнулся и сгреб в ладони россыпь кубиков. С Феррумом у них давно уже существовало негласное соревнование, кто кого загонит в более изощренную ситуацию и, кажется, час для очередного удара настал. Только он собирался кинуть кубики и объявить новую игровую ситуацию, как наступившую на мгновение тишину разорвала трель дверного звонка.

— Неужто Законник? — предположил Феррум. — Он мне третью неделю кассету со-бирается отдавать. Проныра, ты ближе всего сидишь, открой!

Отпихивая друг друга локтями, Проныра с Пролазой побежали к двери. Миша повер-нулся к Строителю, чтобы сказать, наконец, что он собирается сделать с так некстати попав-шейся ему тварью Бездны, как на пороге комнаты возникла неожиданная для всех троица — Юля, вся в черном и с таким лицом, как будто вчера она похоронила всех родственников, а сегодня ей не дали опохмелиться, Скандалист, необычайно бесстрастный и серьезный и смущенно-растерянная Элита.

Миша вскочил с места, чуть не опрокинув стул.

— Юля?... — он осекся. — Генерал Кор Истмэн?

Юля молча пожала протянутую ей руку, всем своим видом показывая отстраненность от происходящего.

— Он самый, — с холодной насмешкой подтвердил Сканди. — Кор Истмэн собствен-ной персоной воскресе из мертвых смертию смерть поправ.

— Как воскрес? — выдавил из себя Миша, машинально нащупывая в кармане коре-шок Евангелия.

— Как воскресают? Сначала умер, а потом воскрес.

— Скандалист, что случилось?

— Много чего случилось, — коротко ответил Скандалист. — Если вам интересно, можем пойти поговорить.

Кор Истмэн аккуратно обошел Мишу и сел на диван, ничем не выказывая заинтересо-ванности в разговоре, будто бы речь шла вовсе не о нем. Феррум и головы не повернул в его сторону — в это время он летел вниз по нескончаемому колодцу в Бездну и озабочен был только тем, чтобы не посеять по дороге свое единственное оружие — меч, благословленный Орденом Красного Света.

— Я могу вам чем-нибудь помочь? — подсела к нему Рада. Она еще не решила, верить ли в существование Генерала отдельно от Юли, но глядеть на то, как человек мучается и ничего не делать при этом было выше ее сил.

— Миарру уже не вернешь, — страдальчески проговорил Генерал.

Уже стоящий на пороге пустотник обернулся:

— А вот об этом мы с вами поговорим, когда я покурю.

С лестничной площадки дверь с выбитыми стеклами вела на небольшой балкончик, с которого открывался замечательный вид на загаженный двор питерских новостроек. Пустотник присел на корточки, с наслаждением затянулся и лишь тогда соизволил обратить свое внимание на сопровождающего его Стража. Элита пристроилась в уголке, за спиной Раэна, стараясь не попасть под клубы дыма, которые по обыкновению собирались именно в том месте, где расположились некурящие.

— Что случилось? — требовательно переспросил Миша.

— Этой ночью Кор Истмэн признался Миарре Мэйвис в любви, но чрезвычайно силь-ные эмоции сожгли его, а хозяйка сервера не захотела предпринимать никаких попыток к его спасению.

— Миарра?.. — растерянно проговорил Миша. — Это Защитница, что ли? Юля, ка-жется о ней говорила... То есть нет, это Кор Истмэн говорил... или Сэйфирот, я уже перестал их различать. Ты говоришь, он умер, а потом воскрес?

— Смертию смерть поправ, — прокомментировала Элита. — Когда мы до кольца 102-го доехали, то отошли в сторонку, туда, где дорога на Ржевку и Генерал как раз и вылез. Это Даймирен, настоящий Скандалист, его вытащил, как всегда поперек батьки в пекло ле-зет.

Мише на мгновение показалось, что он попал в страну сумасшедших, где все наобо-рот. Нет, он, конечно ко всему привычен, даже к тому что называть Подземщика девушкой есть величайшее оскорбление, но воспринимать спокойно хождение взад-вперед каких-то личностей в твоем собственном теле... Друзья мои, тут уже шизофренией попахивает. Поче-му он только сейчас это заметил? Потому что Погромщик со Скандалистом умели никого постороннего в свои дела не вмешивать?

— Послушай, Скандалист, — начал он спокойно и размеренно, как будто выступал на семинаре с очередным докладом об очередной революции в России. — Тебе не кажется, что эта практика с пусканием в свое сознание кого попало порочна и может привести к разрушительным последствиям? Зачем устраивать помойку из собственной души, открыв в ней двери нараспашку, как будто это не душа вовсе, а кабак или бордель? Вы же не имеете ни малейшего представления о тех тварях, что лезут вам в душу. Что вы о них можете знать? Никакой информации, кроме той, что они сами могут предоставить.

— Я бы не сказал, что мы занимаемся пусканием кого попало, — возразил Сканда-лист. — Я знаю себя, знаю Миарру, знаю всю нашу структуру — изолированную, между прочим, и прекрасно осознаю, кто именно из этой структуры ко мне в носитель приходит.

— Ты считаешь ваш Дайниарт изолированной структурой?

— Да, это та вероятность развития, которую мы взяли под свою ответственность. И я могу гарантированно сказать — ничто оттуда сюда, на нашу Землю через нас не вылезет. Это я и имею в виду, когда говорю об изолированности Дайниарта.

— Ну хорошо, даже если и не вылезет. Все равно — вы ведь отказываетесь от этой жизни ради чего-то призрачного, чего-то эфемерного!

— Кто сказал, что мы отказываемся? — удивилась Элита. — Можно ведь и там и там...

— Но ведь вы сами говорите, что вы не люди? А ведь у человека на земле есть неогра-ниченный выбор...

— Вот я и выбираю — вспомнить себя! — сказала Элита. — Мы можем выбрать из множества возможностей, и одна из них — вернуться к себе, прежнему.

— И ради этого стоит пускать кого попало в свое сознание? — не унимался Миша.

— Кого попало мы в свое сознание не пускаем, — возразил Скандалист. — Как вы думаете, с кем вы сейчас разговариваете? Со Скандалистом? Нет, я не Скандалист. Я — Хьирметнэр, Лорд Отчаяния и Преодоления. Можно просто Лорд Раэн.

— Замечательно... — протянул Миша. — А вы можете сказать, что с Юлей? Откуда вообще взялся этот Кор Истмэн, этот Сэйфирот, это черт те что? Почему-то до встречи с ва-ми ничего такого не наблюдалось.

— Вы считаете, что это Миарра со Скандалистом довели Юлю до такого состояния? Вовсе нет. Выходя во Вселенную Дорог, ты остаешься сам собой и притянуть можешь только те сущности, которые тебе созвучны. Юля сама захотела стать Кором Истмэном, сама захотела неограниченной власти над окружающими, и в результате те самые силы, к которым она стремилась, приобрели неограниченную власть над ней.

— Вселенная Дорог только проявляет те качества, которых до этого было не видно, — добавила Элита.

Миша задумался. Все, что говорила Элита со Скандалистом... ну не Скандалистом, а этим.. Раэном, было вроде правильно. Тогда почему же с Юлей творится черт те что? Потому что она не слушает Скандалиста с его большим опытом и делает все по своему? Тогда уж лучше вообще не лезть ни в какую Вселенную Дорог, а удовольствоваться сомнительными прелестями нашего материального мира. Дело не во Вселенной Дорог. Дело в самой Юле. Она ведь всегда стремилась к первенству. Вот и доигралась...

— А откуда взялась Миарра Мэйвис?

— Она пришла к Скандалисту спасать Мэллсора Кайви, — пояснила Элита. — У Ми-арры хобби такое — инфернитов спасать.

— И куда она делась?

— А кто бы знал, — махнула рукой Элита. — Пустотник утверждает, что в него пре-вратилась.

— А ты этому что, не веришь?

— Хм, — усмехнулась Элита, — чтобы наша Миарра добровольно концы отдала? Не поверю. Сколько раз ее убивали пустотники, бездники, инферниты и кто только не убивал, а она каждый раз воскресала с новой силой и новыми возможностями.

— Ну это и в мультике было, — скептически заметил Миша.

— Что мультик, — отмахнулась Элита. — Наша Миарра в десять раз круче Защитни-цы! По крайней мере она так не стремится к неотразимости в человеческом облике и наряды по пять раз на дню не меняет. В нее и без того половина Дайниарта влюблена.

— А вторая половина?

— А вторая половина влюблена в меня, — призналась Элита, смущенно улыбнувшись.

— Зачем же ей в таком случае Кор Истмэн?

— Потому что дура! — не выдержала Элита. — Потому что ей бы только инфернитов поспасать, а о себе она никогда не думает.

По сериалу Элита знала Защитницу, как свои пять пальцев и безошибочно могла определить, чем таким можно на нее подействовать, чтобы та прекратила ныть и воскресла для оперативной работы. В Дайниарте тоже была своя Элита — Эйсет Амэллорен, которую Элита Питерская с недавних пор начала ощущать в себе. Ведь если Скандалист — Миарра, но кем быть ей, как не Эйсет? И что делать Эйсет, если Миарра в очередной раз потерпела поражение? Разумеется, вытаскивать! И при этом ругать изо всех сил, потому что разозленная Миарра совершит столько подвигов, которые ей в нормальном состоянии и не снились.

— У нее под носом весь Дайниарт разворуют, все миры работорговцам продадут, а она будет своих инфернитов спасать и переживать из-за этого!

— Что? Это я-то буду переживать из-за каких-то там инфернитов?

От бесстрастного пустотника не осталось и следа. Мордочка Сканди так и светилась нахальным самодовольством — надо же, вытащилась все-таки!

— Миарра, ты?

— Ну а кто же еще? Беги за этим придурком инфернитским, сейчас мозги ему буду вправлять. Если у него они, конечно, есть.

Миша, сочтя свое присутствие излишним, отправился в квартиру вслед за Элитой и вернулся к прерванной «приключенке».

20.

В понедельник, в семь часов утра, в квартире Элиты раздался телефонный звонок. Таня только что проснулась и находилась в раздумье — вставать прямо сейчас или же еще минут пять понежиться в постели? Однако звонок сорвал ее с места и в одной ночной рубашке выдернул из теплой постели в коридор.

— Алло?

— Таня? Это Юля. Во сколько ты сегодня едешь в Политех?

— К девяти...

— Без десяти девять жду тебя на «Политехнической» у выхода.

— Но что случилось? — воскликнула Таня. Однако ответом ей были лишь короткие гудки.

Звонить кому-либо советоваться было рано. Погромшик работал в вечернюю смену и в два часа ночи только лег, а Скандалист вел ночной образ жизни и в семь утра не мог даже сообразить, кто он такой.

Ровно в назначенное время Таня сошла со ступенек эскалатора. Она еще оглядывалась по сторонам, когда к ней подошла Юля и сунула в руку сложенный вдвое тетрадный листок.

— Передай Миарре Мэйвис.

— Но что случилось? — недоумевала Таня.

— Можешь прочитать сама, — милостиво разрешила Юля. — Я в институт опазды-ваю.

И не сказав более ни слова, даже не попрощавшись, направилась к турникетам. Таня недоуменно посмотрела ей вслед, затем развернула врученный ей листок и стала читать. Надо же в конце концов ближайшей соратнице Миарры знать, что такое стряслось!

Аккуратным круглым с завитушками почерком было написано:

Миарра!

Я отдаю себе отчет, что поступаю с Вами подло. Я не должен был давать Вам ни-какой надежды, я не имел права влюбляться в Вас и увлекать Вас за собой. Однако я увлекся сам до такой степени, что забыл о своей ответственности перед своим Императором и перед Юлией, которая давала мне полноценную человеческую жизнь последнее время. Вме-сто того, чтобы помогать ей, поддерживать ее, я полюбил Вас, отвергая ее любовь. Я не могу разорвать свое сердце надвое, а значит — я должен перестать жить. Так будет луч-ше и для меня, и для Вас, и для Юлии. Вы не должны были меня спасать. Теперь я отказы-ваюсь от жизни, которую Вы мне так любезно подарили, отказываюсь, потому что не могу больше приносить боль Вам и Юлии. Пусть лучше не будет меня, пусть будет одна потеря, которую можно пережить, чем продолжительное страдание на много лет вперед. Сэйфи-рот Вас больше не тронет. Моей жизни ему вполне достаточно.

Прощайте.

Мэллсор Кайви.
8 сентября 1997 года
Земля
Солнечная Система
Галактика Съертар
Вселенная до выбора.