Ожидание

На столе — незаконченная картина. Двое стоят на уступе на фоне ночного неба, внизу — океан, а наверху — звезда, так близко, что можно дотронуться до нее рукой и волны серебристого света заливают прибрежные скалы и двое уже готовы сделать шаг и лететь, лететь к этой звезде и уже едва заметно за спиной трепещут крылья мягкого лунного света...

За столом — Ронни, некрасивая растрепанная девчонка семнадцати лет. Стрижка под мальчика, бесформенная куртка, в котором маленькая толстенькая Ронни смотрится колобком, стоптанные кроссовки. Девчонка вертит в руках кисточку, словно бы не зная, что с ней надлежит делать. На столе громоздятся какие-то книги, бумаги, учебники, на кровати — груда мятой и грязной одежды, из-под кровати бесстыдно торчит голая кукольная нога — выбросить старые игрушки сил не хватило, но и держать их на виду не хотелось, из магнитофона, угнездившегося на полке секретера несутся отрывистые резкие звуки рок-музыки... Ронни смотрит на картину, откладывает кисточку, берет карандаш, намечает еще одну еле видную звездочку в глубине небес, снова берется за кисточку... но открыть банку с краской не решается. Хватает первую попавшуюся книжку, перелистывает ее, прочитывает пару страниц, не вдумываясь в смысл, берет другую книгу, открывает на начале... Бац! Книга, оказавшаяся учебником по истории для 11 класса, летит в дальний угол. Девчонка ложится на кровать, заложив руки за голову и рассеянно смотрит в потолок, словно желая увидеть там звезды.

Телефонный звонок!

Ронни вскакивает со скоростью, немыслимой для ее телосложения, и хватает трубку.

— Алло? Привет. Нет, не знаю, где он. Я четыре раза сегодня звонил — там никто трубку не снимает. Да я знаю, что он обещал быть дома. Нет, мне ничего не говорил. Ну пока.

Она бросает трубку и достает из ящика стола фотографию. Две заразительно смеющиеся девчонки в черных футболках на фоне пестрого ковра. Одна — Ронни, вторая — высокая худая девица с длинными соломенными волосами, которую все называли Нэйком. В их девчоночьей компании давно было принято называть себя именами мальчишек и обращаться друг к другу в мужском роде.

Ронни резко захлопнула ящик и подняла трубку телефона. Пятый раз за день пальцы набирали знакомый номер. Пятый раз — длинные гудки. Два, четыре, девять... Никого.

Еще один номер.

— Алло? Привет, ты не знаешь, где Нэйк? Не заходил? И не звонил? Нет, дома его нет. Туда я уже звонил, там тоже нет. Не знаешь? Ладно, пока тогда, я не могу долго трепаться, вдруг он сам позвонит.

Руки за голову, взгляд в потолок... Уроки, что ли поделать? Не хочется... Пол подмести? Неохота... Перед глазами — спокойное лицо и серые прозрачные глаза Нэйка. Все бы отдал, чтобы быть с ним рядом. Ему не нужен друг — буду слугой, рабом, шутом, кем угодно. Буду решать за него задачки, писать сочинения, кормить его на сэкономленные от школьных завтраков деньги... И пусть он скажет за целый вечер только: «А хлеба у тебя больше нет?» или «Напечатай мне вот это от сих до сих», все равно Ронни будет счастлив.

Еще одна книжка. На обложке — звездное небо, высокий белый замок в отдалении, призрачные тени в зарослях экзотических растений... Все это мы уже проходили. Неведомые миры, звездные дороги, отважные герои, головокружительные приключения... Игра, похожая на жизнь. Жизнь, похожая на игру. Когда-то было интересно, когда-то каждый мир волновал своей необычной ясностью, и каждое слово имело великий, потаенный смысл. А сейчас — ни миров, ни звезд, ни дорог, только эти серые беспощадные глаза и скрытая сила в каждом взгляде, в каждом слове...

Снова — знакомые до боли, до ночной тоски и безумия семь цифр. И снова — гудки. Семь, восемь, одиннадцать...

Еще один номер. Запретный. Для нее самой — запретный. Нэйку все равно, где его будут искать. Но говорить с тем, кто удачливее тебя, кто каждый день может видеть твоего кумира, кто для него в центре внимания, когда ты — так, чаю налить и алгебру сделать. Ты уже привык, ты и этому рад. Но — разговаривать с ним, со счастливцем? Увольте.

— Алло, здравствуйте, позовите, пожалуйста, Олю.

На том конце — усталый голос пожилой женщины:

— А Оленьки нету, они с Машей пошли гулять... кажется на концерт какой-то собирались. Она поздно сегодня вернется.

На какой еще концерт? Впрочем, не стоит надеяться получить вразумительный ответ от бабушки, которая до сих пор рок от эстрады не отличит. Не отправляться же в путешествие по всем клубам — за один вечер это просто не успеть, а Нэйк с одинаковым успехом может оказаться как в Озерках, так и в Рыбацком.

Одиночество становится просто непереносимым. Руки за голову, ногу на ногу... На коленях приполз, если бы он только позвал! Пойти гулять? Тупо мерить шагами грязные улицы, зная, что в конце пути никто тебя не ждет?

Звонок! Стопка книг летит на пол, но Ронни это не волнует — она уже у телефона.

— Алло? Привет, Дэв. Да ничего, а как ты?

Дэв. Полная противоположность Нэйку. Открытый, порывистый, яростный, как пламя, и текучий, как воздух. Эффектная рыжая шевелюра, гибкая фигура — фотомодель, и та позавидует. Единственный из всей компании, Дэв иногда вспоминает, что он — на самом деле девушка по имени Надя и одевается в умопомрачительные вечерние платья и туфли на каблуках. А так — свой парень, компанейский, веселый...

— Что? Да, есть. И первый альбом и второй. Переписать хочешь? Давай, привезу. Да хоть сейчас, все равно мне делать нечего. Ага, через пять минут выхожу.

Это, конечно, не Нэйк, но... Сила, другая, но все-таки сила, и такой повелительный голос, и этот кипящий котел энергии, в то время, как он, Ронни, опустошен до дна... Кассеты — в сумку, магнитофон вырубить, кепку на голову. Мимолетный взгляд в зеркало — ну кто скажет, что он не парень?

Выходя из комнаты, Ронни кинула взгляд на картину. Двое, готовые, лететь к звездам... Хотела ведь сегодня закончить! Ладно, как-нибудь потом. Сейчас — надо ехать. Ведь так хочется быть кому-нибудь нужным!

А картина... Что картина? Полгода к ней не притрагивалась, еще один вечер переживет. Не в первый раз.