Ненормальные герои

Нормальные герои всегда идут в обход. А ненормальные?

Я как-то сказала, что ненормальные герои идут туда, куда нормальных людей посылают. А сейчас еще и добавляю — туда, куда ни одному нормальному человеку послать в голову не придет.

Вот что нас понесло в Англию? Нет, конечно, отдых за границей — мечта всякого нормального россиянина, замученного сидением в офисе, но отдых предполагает определенный набор шаблонов. Во-первых, в сентябре в Англию никто не поедет. В сентябре положено ездить на юг. На Средиземное или, в крайнем случае, Черное море. Во-вторых, даже если и ехать в Англию, то не затем, чтобы шататься по неизвестным даже местным жителям рабочим окраинам. Нормальные туристы едут в Лондон, чтобы полюбоваться на Биг-Бэн, Тауэр, музей восковых фигур мадам Тюссо и все такое прочее.

Нет, в музее мы побывали. И я даже сфотографировалась с Шекспиром. Глядя на нас, Мелли задумчиво сказала:

— У него такое лицо, как будто он в курсе нашей игры по Гамлету в этом году.

— Не напоминай мне Гамлета! — притворно возмутилась я. — Не хватает только накликать такую же погоду!

Но с погодой нам повезло. Когда мы уезжали из Лондона, небо было все таким же голубым и прозрачным, а солнце — ярким, хоть и холодным. Это вам не Питер, когда сегодня тепло, а завтра снег, и наоборот. «Гамлета» мы ставили в мае, причем не в первые, а в третьи уже выходные, когда по расписанию весне давно полагалось сдавать свои права лету. Но зима вдруг решила напоследок показать себя, результатом чего были плюс три градуса, мокрый снег и глобальный недозаезд. Поэтому я не люблю вспоминать «Гамлета». И Шекспиру о нем лучше не рассказывать.

После Лондона мы сели в первый попавшийся поезд и отправились туда, куда глаза глядят. Любое туристическое агентство с нами бы свихнулось, именно поэтому мы поехали без путевки. А добыть визу... Ну что, я приглашение не достану?

Глупо, конечно, было ехать в Англию сразу после дефолта, но так неожиданно подвернулось приглашение, да и заработанные честным переводческим трудом триста баксов надо было потратить. Причем на что-то приятное. Когда у меня еще будет в руках подобная сумма? А Мелли очень вовремя успела обменять свои деньги, когда доллар упал до восьми рублей перед тем, как подняться опять. Да и билетами с визами мы обзавелись еще в начале августа: Мелли привыкла все делать заранее, а не в последний момент. Поездка была практически предрешена — и мы поехали.

И что с того, что Мелли брала отпуск в сентябре, чтобы отправиться в Сочи? Поедем в следующем году, сочинские ролевики никуда от нас не денутся.

А вот зачем нас понесло в Англию... Нормальные туристы понятно зачем туда едут, а ненормальные?

— Зачем спрашивать «зачем?» — меланхолично ответила Мелли. — Судьбу не надо ни о чем спрашивать, она сама все расскажет, когда захочет.

Вот фаталистка!

Мне не жалко последних денег и того, что на Зилант в этом году мы уже не попадем, но хотелось знать, какая великая цель нас сюда привела.

Ну какой же ролевик без великой цели!

Англичане принимали меня за француженку, а Мелли — за глухонемую. Меня это устраивало, ее тоже. Она и по жизни мало говорит, особенно с посторонними, а уж в другой стране и вовсе замолчала. Что вы хотите от технаря, знающего английский на уровне чтения инструкций к программному обеспечению! А у меня за плечами французская спецшкола и филфак с двумя языками. Но что поделать, если английский ныне больше востребован!

Впрочем, мы с местными жителями особо и не общались. Снять комнату на ночь в каком-нибудь заштатном отеле и пообедать в недорогом кафе — вот и все наше общение. Ну и дорогу изредка спросить. Хотя спрашивали мы редко — ведь шли не в конкретное место, а куда глаза глядят. А глаза у нас свои есть. И заблудиться нам ничего не угрожает — зря я, что ли, в институте спортивным ориентированием занималась? И практиковалась в Ленинградской области, а это вам не Англия. Тропинкой ошибешься — и ты уже в болоте. И до ближайшего поселка десять километров.

Дней через десять бесцельное шатание по сельской местности надоело даже мне. Захотелось либо стандартного туристического набора, либо экстрима. Но для первого требовалось выяснить, где мы находимся, и добраться до чего-то отдаленно напоминающего город. А экстрим, как показала практика, искать не надо — меня он находит сам.

Про великую цель я уже не заикалась.

Очередной день никакого экстрима не предвещал. Наоборот, с самого утра на меня напало лирическое настроение. А все из-за Мелли, заявившей на выходе из гостиницы:

— Какая здесь нежная осень... Не то что в Питере. Такую осень и я полюбить могу.

Мелли осень никогда не любила, она у нас существо весеннее и рассветное, в отличие от меня. А я ну прямо как Пушкин — что ни осень, то Болдинская. И с одной фразы меня понесло.

— Знаешь, — сказала я, обведя руками все вокруг — от прозрачно-голубого неба до еще не пожухшей травы, — мне эта осень напоминает мир, оставленный людьми. Еще чувствуется в воздухе чье-то присутствие, но сколько ни зови — не откликнется даже эхо.

— Но не все же ушли? — Мелли обернулась на оставленный нами поселок.

— Пришли новые, не знавшие, кто здесь жил до них. Они перестроят мир на свой лад, не зная, что прежние обитатели вернутся...

Покинутые миры — это мой пунктик еще со школы. Если я начинаю на эту тему говорить, то заткнусь не скоро. Мелли это знает, но ей не страшно — она привыкла.

Вот если бы еще и написать что-то не только осмысленное, но и законченное... Но из двух килограммов черновиков законченного наберется разве что пара рассказов. Несерьезно.

Пока рассказывала, я как будто погрузилась в другую реальность. И вынырнула из нее только тогда, когда Мелли дернула меня за рукав и испуганно произнесла:

— Этой речки нет на карте... Куда нас занесло?

Я не поняла, что это вдруг она испугалась. Речка как речка, на нашу Черную похожа. Конечно, если себя с Пушкиным сравнивать, то Черная речка — дурное предзнаменование, но я же не Пушкин! И драться мне не с кем. Не с Мелли же!

— Даже если и занесло — точно так же и вынесет! — жизнерадостно ответила я. — Помнишь, я тебе про семисотый километр рассказывала?

Она кивнула. Еще бы не помнить — байку про наши с Рэндомом приключения я нежно люблю и повторяю каждому раза по три, если не больше. Дело было в прошлом году, когда мы отправились с ним в Комарово. Комарово — отдельный разговор, в двух шагах от пляжей и дач там можно увидеть такое... Ни в какую Англию ехать не надо. Меня тогда вот так же понесло, и более того — понесло и Рэндома, а уж если его понесет, то туши свет, бросай гранату. Вот примерно что-то вроде гранаты на нас и упало, когда мы вернулись на место, где должна быть железнодорожная станция, и ее не обнаружили. Стали искать автобусную остановку — и тоже не нашли! На счастье, мимо шел местный житель с удочкой в одной руке и ведром в другой, и мы хором спросили:

— Как нам до Питера доехать?

Глаза того рыбака я не забуду еще долго. Если бы я спросила его про один из придуманных мною миров, они и то не были бы столь удивленными.

— Ну, до города, — уточнил Рэндом.

— Ах, до города! — Мужик облегченно вздохнул. — Прямо и направо по тропинке, — он показал рукой.

Мы молча пошли в указанном направлении, не ожидая увидеть там ничего хорошего. И увидели. Остановку. Заброшенную и обшарпанную, совсем не питерскую. И с названием «700 км». Мы переглянулись и, не сговариваясь, потопали в лес, в сторону, противоположную той, откуда пришли. И вышли в итоге на станцию, оказавшуюся вовсе не там, где следовало. Но рельсы-то мы не переходили, это я точно помню!

До сих пор не знаю, куда нас тогда занесло. А вот куда нас занесло сейчас... А какая разница? Хотела ведь экстрима — и получила.

— Мы здесь не пройдем, — заныла Мелли, но я ее оборвала.

— Ша! Чтобы мы, да не прошли? Помнишь, что мы с тобой на нашей первой игре сочинили?

Мелли повеселела. Еще бы — первую игру, да не помнить! Проболтавшись два часа по Заходскому, миновав два болота, одно озеро и стоянку обалдевших цивилов, мы все-таки вышли на полигон (игровой, а не танковый, который там был по соседству) и по дороге сочинили:

Где забуксует броневик
И упадет стальная птица,
Пройдет российский ролевик
И ничего с ним не случится!

Действительно, что с нами случится? Речка как речка. Вот только бы на другую сторону перейти, а то на нашем берегу больно уж близко деревья к воде подступили, с рюкзаками между ними не пролезешь...

На полчаса мы устроили привал, любуясь игрой света на темной воде — ну точь-в-точь наша Черная речка, и тина такая же, и даже клены на обоих берегах. А вдруг нас перенесло домой? Совсем здорово — на билеты тратиться не надо...

Мелли, видимо, подумала о том же самом. Когда мы поднялись, она показала рукой вниз по течению и сказала:

— Смотри, мостик! Сейчас на Новую Деревню выйдем.

Мне самой хотелось как можно скорее выйти либо к Новой Деревне, либо из наваждения, и даже не знаю, чего больше. Все-таки рано домой возвращаться, еще неделя осталась... И «Историю Средиземья» мы не купили.

Мостик вывел нас на узкую тропинку, поднимающуюся от реки. Вот-вот сейчас мы увидим трубы котельной на углу Школьной улицы и набережной...

Труба там действительно была. Одна. Красная и кирпичная, а не серая, как на Школьной. И дым из нее не шел. И хорошо, что не шел, а то Мелли на дым неадекватно реагирует. Котельная на Школьной показалась ей Тангородримом, и я узнала много интересного о содержании пленных эльфов в Ангбанде.

Вроде бы мы не на Черной речке. Но почему наваждение исчезать не медлит? Откуда ощущение, что ты в другом мире?

В направлении трубы вела улица. Если можно назвать улицей полоску перепаханного тяжелыми машинами асфальта среди нагромождения кирпича и битого камня.

И какого еще ощущения реальности я хочу, наблюдая русский бардак в английском городе? Впрочем, в русском городе разгромленная улица продержалась бы лет десять. В лучшем случае посреди пустыря воздвигли бы бетонную коробку, и она бы стояла до скончания века. И еще после скончания лет десять. А здесь максимум через год все засверкает стеклом и металлом. Нам просто не повезло застать квартал в процессе разрушения.

Или наоборот, повезло?

В отличие от российских недостроек, здесь кипела работа. Неподалеку что-то ездило и гудело, а рядом с нами остановились двое в комбинезонах, оживленно что-то обсуждая. Нас они не видели: на границе жилого района и реки еще сохранились деревья, за которыми можно укрыться. Да и без деревьев могли бы и не заметить — это же англичане, они на девушек в рабочее время не заглядываются!

— Я не верю в мистику, — говорил тот рабочий, что помоложе. — Как может быть дом, которого не видно?

— А в карту ты веришь? На карте шестидесятого года он есть! — отвечал другой рабочий, постарше.

— Почему же мы его не видим?

— Откуда я знаю? Чертовщина какая-то. Но какая ни была, против взрывчатки ей не устоять.

— Так получили разрешение?

— Получили. Завтра с утра и займемся.

Они ушли, а я осталась размышлять, не реагируя на вопросы Мелли, не понявшей и половины разговора. Исчезающие дома — это второй мой пунктик после покинутых миров. Да и в мирах моих такие дома есть. Но то в мирах, а то здесь, рядом, буквально в двух шагах. И что, я упущу такую возможность?

— Мелли! — торжественно произнесла я. — Ты можешь подождать меня у речки с вещами?

— А что случилось?

Я вкратце пересказала услышанный разговор. Разумеется, она тут же запросилась со мной.

— Нет, — категорически ответила я. — С вещами мы по развалинам таскаться не будем — это раз. Сити-сталкер тут я, а не ты — это два. И три — ты не знаешь английского. А с этими строителями-ломателями, может быть, ругаться придется. Ты умеешь ругаться с цивилами?

Ругаться с цивилами Мелли не умела.

Мы отошли к реке, сбросили рюкзаки, и я отправилась на разведывательную операцию. Ну или не только разведывательную — это как повезет.

Рабочий день подходил к концу, и строители потихоньку сворачивали свои грязные дела. Найти исчезающий дом оказалось просто: вокруг него больше всего народу ничего не делало, а только размахивало руками и кричало. Я притаилась за куском стены и ждала, пока они наконец-то свалят.

Джинсы и ветровка, конечно, плохой камуфляж, но если ты не хочешь, чтобы тебя увидели, то и не увидят. Этому меня Рэндом учил.

Но найти дом — это полдела, а как проникнуть в него? И как спасти от разрушения? Второе уж точно не под силу. Ругаться я могу сколько угодно, но строители могут позвать полицию и проверить мои документы. А кто поверит туристке из России? Десять лет назад надо было приезжать, когда русские были в моде. Сейчас на нас весь мир смотрит с подозрением. Я уж не говорю о том, что на ролевиков смотрят с подозрением и в родной России. В Англии русский ролевик, наверное, еще хуже террориста.

Но о спасении подумаю потом. Когда попаду в дом и пойму, что же он из себя представляет. Скорее всего, он сам и подскажет. Но попасть-то как? Я хоть и не цивил, все равно не вижу...

А если закрыть глаза и прикоснуться рукой к стене?

Стена на ощупь оказалась гладкой и прохладной. Я, все так же с закрытыми глазами, осторожно пошла вдоль нее. Если есть стена, должно быть и окно, и дверь...

Если этот дом меня впустит.

А почему бы и нет? Я ведь пришла не со взрывчаткой и даже не с топором. Мне нужно попасть внутрь, только чтобы его узнать. И помочь. Или он сам себе поможет, а я лишь открою ему дорогу.

Ты ведь не жаждешь умереть, правда? Или наоборот? А может, ты так стар, что тебе уже больше не хочется здесь стоять, одиноким обломком прошлого среди небоскребов? И ты не хранишь в себе ничего такого, что не рвется умирать вместе с тобой?

Стена чуть вздрогнула под моей рукой. Ага, услышало! Так пусть слушает дальше! И не просто слушает, а действует. Я, Рейчел Эр-Майери, прошу тебя — пропусти меня! Отпусти на свободу то, что заключено у тебя внутри и не может вырваться само!

Я знаю, что меня не только цивилы, но и некоторые ролевики считают ненормальной. Клеймят презрительным «глюколов» или того хуже «глюконавт». Посмотрела бы я на этих чистеньких критиков здесь, на пороге дома, которого нет! Или на семисотом километре, которого тоже нет. Как бы страшно им стало!

Мне тоже немного страшно. Но я не пускаю страх в себя. Потом, когда все кончится, тогда и буду осознавать произошедшее, и удивляться, можно ли такому поверить. А сейчас верить некогда — действовать надо.

Удивляться можно было разве что тому, что дом меня не пускал уже после того, как мы с ним договорились. Но это не дом, это я автобот распоследний: ломилась сквозь стену, когда в доме есть дверь. И даже незапертая.

Если дом и так не видно — к чему запирать двери?

Оказавшись внутри, я открыла глаза с тайным подозрением, что и дальше придется идти на ощупь. Но не пришлось.

Моим глазам открылась темная прихожая, за ней — приоткрытая дверь, ведущая, видимо, в гостиную. Представляю я эти классические английские дома для бедных районов. Одна большая комната внизу и две-три крохотных — наверху. Одно название — отдельный дом, а по площади ненамного больше моей трехкомнатной квартиры. И ничем ее не лучше — у нас, по крайней мере, на второй этаж лезть не надо. А на восьмой лифт поднимет.

А вот мне придется лезть на второй этаж, потому что в гостиной нет того, что я ищу. Что я ищу — еще не знаю, но одного взгляда достаточно, чтобы понять, что этого здесь нет. Непонятно вообще, что может здесь быть, потому что впечатление такое, будто здесь и не живет никто. И не жил несколько лет. Толстый слой пыли на полу, на шкафу, обшарпанные кресла...

На втором этаже не лучше. В одной комнате нет ничего, кроме кровати и стула, столь древнего, что казалось, развалится, едва на него сядешь. Нет, тоже не то. Но там есть еще одна дверь...

Открывая дверь, я не очень-то и надеялась. Меня уже измотало и ожидание под стенами, и разговор с домом, и осмотр гостиной и спальни... Мало ли на свете глюков, и не все они должны нести что-то полезное. Ну дом, ну и что?

Но когда я увидела их, все мысли из головы разом вымело. Сначала показалось, что это живые люди, которые застыли в таком же изумлении, как и я, по обеим сторонам заброшенной спальни, но уж больно близко они были к стене, и как-то не так падал на них свет... Это не живые люди, а портреты. Двое парней лет семнадцати. Один — в старинном темно-зеленом костюме, как будто только что с реконструкторской игры по восемнадцатому веку. А какой симпатичный! Анимешники сказали бы «бисёнен», а если без изысков — «мечта яойщика». Я на таких мальчиков не заглядываюсь, для меня он маловат еще, лет на семь меня моложе, если не больше. Но вот играть первого парня в Париже на игру по семнадцатому веку я бы такого позвала. А второй в простом черном костюме, довольно некрасивый, но что-то такое в лице есть... Тянет на анимешного злодея. Того самого, которых любители аниме очень любят сводить с бисёненами. Так и представляется себе, как ночью они шастают друг к другу в портрет, как в недописанном рассказе Мелли. Но у нее действие происходило в Эрмитаже, и круг общения у портретов был куда шире...

И что с ними делать? Оставлять нельзя — это точно. Больше ничего интересного в доме нет, а то, что они меня сюда позвали — так же верно, как то, что меня зовут Рейчел Эр-Майери, а Мелли — Меллиарда Анхириви. И как я их потащу?

— И как я вас потащу? — громогласно спросила я у портретов.

Те промолчали. Разумеется — если бы могли сами выбраться, давно бы выбрались уже. Надеюсь, они хоть не намертво к стене прикреплены?

Не намертво. И то хорошо. Рама и холст весили не так уж и много, все неудобство заключалось главным образом в размерах. Ну, после того, как я волокла с помойки книжный шкаф, две картины унести — раз плюнуть!

Плюнуть пришлось не раз. Шкаф, как ни странно, волочь было легче. А эти две картины то и дело норовили выпасть. Чтобы они не пялились на меня, я сложила их лицами друг к другу — пусть любуются собой и дальше. Но любоваться им, видимо, надоело, они и падали, причем поодиночке. Портреты узнали о себе много нового, и пожелание умереть в постели от сексуального истощения было еще самым мягким. Ругалась я на английском — дала себя знать привычка лингвиста думать на трех языках одновременно. С Мелли-то по-английски не поговоришь, а с собой можно.

Слава Эру, все строители убрались отсюда подальше, и объясняться с ними не пришлось. Хотя я уже приготовила специально для них целую телегу развесистой клюквы о том, что моя троюродная тетя завещала мне два портрета своих двоюродных дедушек и я только сейчас смогла приехать из Франции, чтобы забрать их накануне сноса дома. Телега не выдержала бы проверки документов, так что хорошо, что выкатывать ее не пришлось.

Хотя документов у меня с собой нет — все в рюкзаке осталось, а рюкзак у Мелли...

На спуске к реке я выдохлась окончательно и позвала на помощь. Помощь в лице Мелли незамедлительно подоспела, и даже не стала спрашивать, что у меня и откуда.

Только когда мы прислонили картины к деревьям (бросать их на землю почему-то не хотелось) и плюхнулись рядом, она спросила:

— Это из того дома?

— Ага, — выдохнула я.

— Какие анимешные мальчики!

— Ты читаешь мои мысли, — усмехнулась я. — Я сразу про аниме подумала, как их увидела.

— А что нам с ними делать?

— Придумаем. — Мне совершенно не хотелось сейчас что-то решать. Вот посидим, покурим... Хотя нет, не покурим — поскольку курю я с периодичностью одна сигарета в месяц, то куревом не запаслась. А искать магазин у меня просто нет сил.

— Таможня их не пропустит, — начала рассуждать Мелли, — скажет — вывозим произведения искусства. В музей сдать? Так спросят, откуда у нас такое богатство...

Я оборвала ее:

— Потом будем думать. Лучше скажи — что ты читаешь?

На Меллином рюкзаке лежала какая-то книга, заложенная автобусным билетом. Мы вроде для чтения ничего с собой не брали...

Мелли улыбнулась.

— Это то, что мы с тобой три дня назад купили вместо Толкина.

Ах да, был такой эпизод. В Лондоне мы об «Истории Средиземья» совсем забыли, а в маленьких городках ее почему-то не было. И мы купили какую-то тоненькую книжку, вроде бы фэнтези, но действие происходит в нашем мире. Мелли обожает такие вещи, притом, что из фэнтези признает только Толкина и Олди.

— Но ты же не знаешь английского!

— По сравнению с тобой — не знаю, но читать немного могу. Правда, половину слов не понимаю...

Я протянула руку:

— Давай-ка сюда книгу.

Передавая книгу, Мелли изумленно ойкнула.

— Ты чего?

— Мне показалось, они шевелятся...

— Ну и пусть себе шевелятся. Это я после того, как их на себе волокла, пошевелиться не могу... Так что тебе непонятно?

Эпилог

— И как твоя хваленая защита ее пропустила?

— А тебе так хотелось умереть?

— Мне хочется знать, как она прошла.

— А мне хочется знать, что они собираются делать дальше. И в какую страну нас потащат.

— Во Францию, разумеется!

— Снейп, ты хоть раз французский язык слышал? Я сначала тоже подумал, что она француженка. Но с подругой они не на французском говорят!

— В доме она нас грозилась в какую-то кунст-камеру сдать.

— В доме она и не тем грозилась! Откуда иностранцы такие слова знают?

— Как ты думаешь — она маггла или волшебница? У них нет палочки, но маггла бы в дом не вошла.

— Она говорила, что ее дом позвал. Он же чувствует опасность, вот и позвал того, кто мог нас вытащить.

— Ближе магглы-иностранки никого не нашлось!

— Я бы не сказал, что она совсем маггла. Да и подруга ее тоже.

— У тебя интересная классификация, Блэк. «Совсем», «не совсем». И защита ваша блэковская тоже, оказывается «не совсем».

— Ты бы о другом лучше подумал. Книжку их видел?

— А что книжка?

— У тебе зрение испортилось? Попросил бы Рейнольдса очки нарисовать. Название видел? «Гарри Поттер и философский камень».

— Тебе повсюду Поттер мерещится. Мало ли что магглы выдумают!

— Да? А Дамблдора они тоже выдумали? А МакГонагалл-анимага? А Хагрида? Они про нас книгу написали! Ты хотел узнать, как мы жили? Вот и узнаем. Что ты смеешься, Снейп?

— Если все было так, как ты предполагал, то не узнаем. Книжка, судя по размеру шрифта, детская, а детям таких вещей знать не положено!