Настоящее бессмертие

Басти Лестрейндж за восемь лет своей жизни уже успел привыкнуть, что он всегда и во всем виноват. И никогда этого не отрицал, даже если виноват был Руди. Особенно Руди. Все-таки младших надо защищать и всячески выгораживать, даже если разница между вами всего два года.

И даже защищая братишку, Басти все равно оказывался виноват. Вот почему девчонкам драться можно, а если стукнуть ее в ответ, то начинается ор и визг, что, дескать, девочек обижать нельзя! Хорошо устроилась! А папа не стал разбираться, кто первый начал, и попало, конечно, Басти — потому что старший и потому что мальчик. Но Басти все равно успел сказать Белле Блэк, что если та еще раз станет дразнить Руди, то получит в ухо. Что с того, что ей всего шесть лет? Да хоть четыре!

А Руди почему-то еще и обиделся. Это вообще было непонятно: первая полезла к нему Белла, а виноват почему-то Басти. Руди с ней, видите ли, дружить хочет. А зачем дружить с девчонкой, которая сначала дразнится, а потом дерется? Ей надо дать в ухо и гордо удалиться летать на метле. А Руди не только в ухо давать не хочет, но и на метле летать боится. Чего там бояться? Если крепко держаться за древко, то не упадешь! Бояться нужно разве что папы, который считает, что Басти летает слишком высоко, и то и дело норовит лишить его полетов.

Но сейчас папа озабочен другим, и Басти почти все сходит с рук. За Беллу его только поругали и даже не отобрали метлу. Сразу и летать расхотелось. Особенно при том, что Руди не хочет. Взял себе моду сидеть в детской и книжки читать. Это же скучно — так долго торчать на одном месте! Даже с книжкой.

Басти смутно помнил, что когда еще жива была мама, она читала им с братом, и тогда можно было на одном месте просидеть хоть целый день. Он тогда был еще младше Руди, а Руди совсем был крохотным. То-то он ничего не помнит. Папа, конечно, помнит, но папу спрашивать бесполезно. Папа про маму вспоминать не любит. Хотя видно же, что ему без нее плохо! Басти тоже было плохо, но он сильный, он настоящий мужчина, он даже не плакал. То есть плакал, но немного, а сейчас он никогда не плачет. Даже если с метлы упадет.

Басти, может, и полетал бы, но погода этому совершенно не способствовала. Не то дождь, не то снег, тучи как будто на самой крыше пристроились. Вот если бы папа ему запретил, да метлу спрятал... А без запрета только в хорошую погоду летать хочется. А в плохую чем заняться? Не книжки же читать! А папа занят — у него опять гости... У него и раньше часто бывали гости, но в последнее время — особенно часто и много. И все взрослые, из детей только Белла несколько раз приезжала с тетей Валбургой. Но таких гостей Басти и даром не надо.

И тети Валбурги тоже не надо — она сюсюкает с ними, как с маленькими. Даже Белла на нее жаловалась. Руди тогда сказал, что знает, отчего тетя Валбурга такая — оттого, что у нее своего ребенка нету. Он это не сам придумал, он услышал это из разговора папы с Томом Риддлом, которого взрослые почему-то называют лордом Волдемортом.

Вот после того, как этот самый Волдеморт поселился у них, папа и стал странным. То есть сначала он обрадовался и перестал один пить огневиски по вечерам. (Басти никак не мог понять — как можно пить такую гадость? Он попробовал, ему не понравилось.) А потом в доме стали появляться гости, а папа становился все больше и больше озабоченным. И ничего детям не рассказывал, хотя Руди несколько раз спрашивал. Как будто до этого не заявлял, что дети уже большие и им пора учиться вникать в дела взрослых.

Ничего, вникать в дела и без разрешения можно. Руди, правда, возражал, но, как подозревал старший брат — не потому, что подслушивать нехорошо, а просто не хотел отрываться от любимых сказок. И что он там нашел? Сколько дней подряд одну и ту же книжку читает!

— Руди, — в который уже раз предлагал Рабастан, — пойдем посмотрим на Темного Лорда. Они в отцовский кабинет пошли, я сам видел!

— Папа узнает, — не отрываясь от книги, ответил Руди.

— Не узнает, мы за шкафом спрячемся!

Кипучая натура Басти требовала действий, а младший брат этого понять никак не мог. Ну подумаешь, узнает, ну подумаешь, попадет, ему и без того все время попадает! Как будто Руди не хочет выяснить, кто такой на самом деле папин гость, и чем они там занимаются. Только почему-то идти подглядывать он не хочет, ждет, что ему все расскажут.

Басти попытался взять брата на слабо.

— Ты его боишься, да?

— Не боюсь. — Руди был спокоен и невозмутим.

Тогда Басти решил схитрить. Вообще-то хитрить он не умел, но тут само получилось.

— А твоя Белла в него влюблена! А если мы ей расскажем, что он темной магией занимается, она сама испугается и будет с тобой дружить, а не на него смотреть!

Имя Беллы на Руди повлияло прямо-таки волшебным образом. Он тут же вскочил и бросил книжку.

— Пойдем!

Будь ребята чуть постарше, они бы, наверное, задумались над тем, почему отец вообще позволяет подслушивать свои разговоры с гостями. Ведь он мог не просто плотно закрывать двери, но и ставить заглушающие заклятия, но почему-то этого не делал. Не то слишком устал от обилия гостей (или же от одного Тома Риддла), не то действительно не против, чтобы дети потихоньку узнавали об его делах. Ну и не попадались при этом. Но Басти вообще о подобном не задумывался, а Руди воспринимал все как должное. Лет в десять он уже начнет анализировать причины поступков, но сейчас он был для этого слишком мал. Сейчас он заразился предложением брата узнать о Волдеморте что-нибудь такое, чтобы Белла его испугалась. Он ведь уже пробовал заявить, что Волдеморт страшный темный маг и что он кого-то убил, за что Белла его стукнула по лбу — не больно, но обидно. Он бы еще побольше рассказал, но тут Басти полез драться и не дал спокойно поговорить. А зачем драться? Это же совсем неинтересно. Лучше поиграть вместе.

На всякий случай Руди предупредил:

— Ты Беллу больше не трогай! Я дружить с ней хочу, а не драться.

— А если она опять полезет?

— Не полезет, — уверенно ответил Руди.

Спорить Басти не стал, потому что они уже вышли из детской, а в коридорах следовало молчать, чтобы раньше времени не заметили и не отправили обратно.

Басти был уверен, что фамильный замок Лестрейнджей больше Хогвартса. Руди не возражал, потому что в Хогвартсе не был. Он и замок Лестрейнджей до конца не осмотрел — то коридор вдруг оканчивался закрытой дверью, которой вчера не было, то их на половине пути ловил домовой эльф и настоятельно просил вернуться обратно. А то через три комнаты находилось что-то настолько интересное, что идти дальше просто не хотелось.

Сейчас тоже идти предстояло недалеко — по коридору до угла, а сразу за ним папин кабинет. Аккурат за шкафом, за которым так удобно прятаться. Басти очень занимал вопрос, что же там внутри, но поскольку шкаф открыть не удалось, то вопрос был отложен до лучших времен. Вот когда у него будет палочка...

Пока что палочки не было и приходилось прятаться за шкафом, а не в шкафу. Руди начал говорить брату, что если бы у них была мантия-невидимка, то можно было вообще не прятаться, но Басти его оборвал:

— Молчи!

И правда, шуметь ни к чему — мало того, что их могут заметить, так они еще и сами ничего не услышат! Даже если дверь кабинета нараспашку, и то голоса теряются, а уж при закрытой двери...

Но что-то все же разобрать было можно. Не столько по словам, сколько по интонации. Мальчики хорошо знали своего отца, и как он говорит, когда сердится — тоже. А он очень сердился, только старался этого не показывать, голос не повышал... Но все равно ведь чувствовалось!

— Ты чем-то недоволен, Ранульф? — спросил Волдеморт.

Басти усмехнулся. А еще старый друг называется — не видит, чем папа недоволен. И кем. Даже им с Руди понятно!

Что ответил отец, ребята не услышали. Наверное, он был очень сердит, а чем больше папа сердится, тем тише он говорит, Басти давно привык и запомнил.

— Ты слишком щепетилен, Ранульф, — снова заговорил Том Риддл, — в школе ты не был таким разборчивым. Тогда ты считал, что все средства хороши.

— А что такое «щепетилен»? — тихо спросил Басти.

Руди напряженно задумался. Потом лицо его просияло, и он радостно произнес:

— Это который все подряд не ест, а только самое вкусное!

Басти только отмахнулся. Мало того, что ничего не объяснил, так они еще несколько реплик пропустили!

Ребята замолчали и снова стали прислушиваться. Что же папа со своим гостем говорят о таком непонятном!

— Может, ты просто боишься, Ранульф? Тебе не под силу справиться с той магией, которой владею я? Так я тебе и не предлагаю. Бессмертие — для избранных, а не для всех.

Руди только собрался что-то сказать, как Басти погрозил ему кулаком. Хватит болтать!

— А ты не боишься потерять себя по дороге в бессмертие?

Ранульф спросил вроде бы тихо, но дети услышали. Руди состроил рожицу, которая что-то должна была сообщить, но Басти не понял и снова пригрозил кулаком.

— Потерять себя? — рассмеялся Риддл. — Какого себя? Того мальчика, что ты знавал в школе? Так его давно уже нет. Или ты хочешь сам остаться неизменным и чтобы все вокруг тоже не менялись? Это невозможно, Ранульф.

— Я не о том говорю, — голос Ранульфа был все таким же тихим, но тем не менее отчетливым. — Я же знаю, что за магию ты использовал.

— Ты у нас догадливый, — в голосе Волдеморта прозвучала угроза.

Басти напрягся. Если сейчас этот тип попытается напасть на папу, ему придется сначала иметь дело с ним!

— Я нашел ту книгу, что ты стащил из запретной секции. О хоркруксах. Тот дневник и кольцо... А теперь диадема, что ты привез из Албании... Но зачем столько?

— Ты слишком много задаешь вопросов, Ранульф!

Нет, он сейчас определенно папу заколдует! Надо его срочно спасать!

— Басти! — в ужасе воскликнул Руди, увидев, что его брат собирается войти в кабинет.

Басти не успел взяться за ручку — дверь распахнулась сама.

— Папа, — только и успел пролепетать мальчик. Обычные в таком случае слова «мы не нарочно» застряли в горле.

Папа не поддержал разговор. Он взял старшего сына за руку и поволок прочь от кабинета. Руди, разумеется, поплелся за ним — не оставаться же тут наедине с Волдемортом, еще заколдует!

Войдя в детскую, Ранульф отпустил руку сына и остановился в дверях, глядя на мальчишек долгим пристальным взглядом. Руди и Басти уселись рядышком на диван, всем своим видом показывая непричастность к преступлению.

— В Хогвартсе за подобные провинности порют розгами и подвешивают за руки к потолку, — задумчиво сказал Ранульф.

Поркой папа пугал не в первый раз, но не порол ни разу. Однако Басти сразу поверил, что сейчас без розги не обойдется. Плакать и клянчить было не в его манере, он только нахмурился и закусил губу.

Руди решил выручить брата, переведя папин гнев на себя.

— А что такое хоркрукс?

Наверное, это была не лучшая идея... Папа аж серым стал. Прислонился к стене, посмотрел на книжный шкаф и очень тихо ответил:

— Сказку про волосатое сердце помнишь?

Руди торопливо кивнул. Он уже жалел, что задал вопрос.

— Ну и вот... — Ранульф развел руками. — Играйте. И из комнаты не выходите!

Детям только прикажи из комнаты не выходить — тут же сделают наоборот! Да и дверь папа не запер — он почти никогда ее не запирает, говоря, что всегда должен быть выбор.

Но тут не до выбора уже... Братья минут пять сидели, смотрели друг на друга и молчали. Потом Руди неожиданно вскочил:

— Пойдем!

Это было так на него не похоже, что Басти растерялся.

— Куда?

— Мы должны посмотреть, куда он дел свое сердце! И Белле сказать, а то он ее убьет, как в сказке!

Басти сказку благополучно прослушал и забыл, но с братом был полностью солидарен. О том, почему папа их не наказал сейчас и что он сделает, если еще раз застанет за подслушиванием, он и не задумался. Да и не накажет, потому что не заметит. Риддл в кабинете остался, а папа в другую сторону пошел, они слышали. А Риддл на них вообще не смотрит, как будто их и нет вовсе. Так что и не заметит, подслушивают они под дверью или нет. А если дверь забудет закрыть — а папа ее не закрыл — то и подглядеть можно будет...

Пока они крадучись шли по коридору, Басти успел все это Руди рассказать, и тот согласился. Добавил только:

— Папа сам его боится, он за нами смотреть не будет!

Представить себе, что папа чего-то боится, было очень сложно. Басти поинтересовался:

— Почему это папа его боится?

— А вдруг Волдеморт и его заставит сердце вытащить?

Такое Басти и в голову прийти не могло, тем более он и сказку забыл. Но просить Руди пересказывать — это терять время, лучше потом он сам прочитает.

На всякий случай Басти поинтересовался:

— А нас не заставит?

— Нет, — уверенно ответил Руди. — Мы еще маленькие. Нам колдовать нельзя.

Басти не понял связи. Тем более что им колдовать нельзя, а вот их заколдовать еще как можно!

— Если он нас проклянет, я его сам как прокляну! — с угрозой сказал он.

Руди возражать не стал. Дверь, вопреки ожиданиям, была закрыта, и ничего оттуда слышно не было, но ребята сразу поняли — Волдеморт там. И не просто сидит книжку читает, а какой-то темной магией занимается.

Вот почему им даже в кабинет входить нельзя, а какой-то папин знакомый, которого он десять лет не видел, спокойно может там колдовать и ничего ему за это не будет? Несправедливо!

И все-таки — как узнать, что он там делает? Белла ведь просто так словам не поверит, скажет, что все придумали! А вот если ей все расписать подробно...

Братья не стали прятаться за шкафом — как раз за ним отцу их обнаружить проще, он же подойдет с этой стороны коридора. Они подошли к самой двери, и Басти потрогал рукой тяжелую дубовую панель. И ни одной щелочки, куда можно было бы заглянуть!

— А если папе рассказать, что он тут колдует без разрешения? — робко спросил Руди.

— Не поможет, — огрызнулся Басти. — Папа его сам боится. Ему тут все можно!

Раньше можно было только удивиться — как это папа может кого-то бояться? А теперь они понимали. И больше всего ребятам хотелось оказаться снова в детской, подальше от этой комнаты, где творится какая-то страшная магия. Но как признаться друг перед другом в трусости? Басти нельзя, он старший, да и Руди тоже нельзя — что он потом Белле скажет? А он твердо решил рассказать ей все. Но пока что и рассказывать-то нечего! То, что они, стоя перед закрытой дверью, почувствовали темную магию и разбежались? Да Белла их на смех поднимет!

Но все равно ведь страшно...

До этого с магией ребята встречались не так уж и много. То, что папа взмахом палочки расставлял тарелки на столе или отправлял в шкаф разбросанные по полу игрушки, магией не считалось. Тем более этим обычно занимались домовые эльфы. Игрушки, которые бегают, ездят и летают, тоже не относились к магии. Магия — это что-то поистине необычное, а не то, что можно видеть каждый день. А уж про темную магию только в книжках и можно прочитать. А детям вообще колдовать нельзя, только если случайно получится, да и то — большие они уже, должны себя сдерживать. Басти однажды устроил в доме наводнение, когда шесть лет ему было — это он так пытался не плакать, когда мама умерла. Тогда папа даже не ругал его. А Басти твердо решил, что плакать не будет и дом затоплять тоже. Ему надо Руди хороший пример показывать и поддерживать его, потому что тот маленький. А он уже почти взрослый.

Вот поддерживать Руди и пришлось, потому что он на ногах с трудом стоял. Вцепился в руку брата, другой рукой держался за шкаф и глазами моргал быстро-быстро, чтобы не заплакать.

И ведь не уйти отсюда! Уйдешь — самому будет стыдно, что испугался! А не уйдешь — упадешь тут на месте, и чужая темная магия превратит тебя в кляксу со щупальцами. Была бы здесь Белла, она бы тоже испугалась...

Басти уже забыл, что сам подбил брата подглядывать и что сказал ему про Беллу. Да что тут Белла, он ее так стукнет, если она посмеет не поверить! Он кого угодно стукнет, хоть самого Волдеморта, если он посмеет Руди обидеть! Басти уже не столько боялся, сколько злился. И на Волдеморта, который в папином кабинете занимается темной магией без разрешения, и на папу, который его прогнать не может, и на себя — что не смеет войти и надавать по морде. И если сейчас откуда-нибудь потечет вода, то пусть себе потечет! Пусть даже потолок падает, только не на Руди. А сдерживать себя Басти не будет!

Руди поднял глаза на брата и хотел что-то сказать, но от испуга не мог вымолвить ни слова. Даже непонятно, чего он больше испугался — той страшной силы, что чувствовалась за стенкой, или ничего хорошего не предвещавшего выражения лица Басти. Надо что-то сказать... или что-то сделать... но он даже заплакать сейчас не может...

Спроси потом ребят, сколько они там простояли — они бы не ответили. Тем более Басти имел о времени очень странное представление: все, что дольше пяти минут, называлось у него «сто часов». Руди, наоборот, стремился к точности и говорил «семь минут и еще две секунды». Тут же прошло, наверное, сто часов и еще двадцать две секунды — так Руди заявил брату на следующий день. В какой-то момент Руди перестал понимать, где находится — и стенка, и дверь, и шкаф куда-то подевались, и сам он начал растворяться в воздухе, как клочки дыма, выпущенного из палочки. А потом что-то бабахнуло, и мальчик потерял сознание.

Когда Руди очнулся, он не сразу сообразил, что случилось. Может, он умер? На всякий случай мальчик провел рукой по лицу, подергал себя за мантию... вроде бы живой. И пол под ним твердый, и стенка, так что в привидение он не превратился. А в воздухе пахнет чем-то острым, и дверь в кабинет приоткрыта... Да не то что приоткрыта — на петле болтается! А где же Басти?

Басти лежал ничком на полу, не замечая ни того, что его брат смотрит на него с ужасом, ни того, что дверь того и гляди обрушится... Лежал и не вставал, и не плакал даже. Ну Басти вообще никогда не плачет, но хоть что-то сказать бы мог?

Неужели умер?

— Папа! — что есть силы закричал Руди.

Он не был уверен, что папа услышит, но не мог бежать и его искать. Вдруг Басти еще не умер, но умрет, едва останется один? И дверь еще скрипит так зловеще... В кабинете тишина, но мало ли что оттуда выскочит! Нельзя уходить, нельзя!

— Папа! — повторил Руди сквозь слезы.

Он уже не маленький, чтобы плакать... но как тут сдержаться!

Если папа не услышит и не придет, тогда они оба тут и умрут. И из комнаты выползет огромное волосатое сердце и их съест...

Папа услышал. Руди не успел до конца представить страшную картину и зареветь еще сильнее, как папа уже подбежал к нему и взял на руки безжизненное тело Басти. Ничего спрашивать не стал, а отворил дверь соседней комнаты, не прикасаясь к ней, и положил Басти на диван. Руди вбежал туда и, всхлипывая, стал рассказывать:

— Папа, Басти не виноват! Это я предложил посмотреть, чтобы потом Белле рассказать! Потому что если она Волдеморта испугается, она не захочет за него замуж!

Папа чуть заметно улыбнулся. Руди это приободрило, и он продолжил:

— Мы ничего не делали! Мы туда не входили, мы просто рядом стояли и дверь не трогали, она закрыта была! А там что-то страшное было, какая-то темная магия! А потом как бабахнуло!

Ранульф сел на диван рядом с Басти, положил его голову себе на колени и поддержал ее левой рукой, а в правую взял палочку и начал водить ею вдоль тела сына.

— Он не умер? — Руди всхлипнул. Никак не получалось у него прекратить плакать.

Вместо ответа папа спросил:

— Что вы делали перед тем, как бабахнуло?

Руди с удивлением посмотрел на папу.

— Ничего не делали...

— Пойми, Рудольфус, — заговорил папа, — просто так бабахнуть не могло. Риддл не мог ошибиться в заклинании, которое применял уже несколько раз. Его магия встретилась с чем-то еще... Вы никаких заклинаний не произносили?

У Руди аж слезы высохли от неожиданности.

— Нам нельзя колдовать, мы еще маленькие!

— Подслушивать под дверью вам тоже нельзя, — возразил Ранульф.

Руди снова заморгал, чтобы не заплакать. Что же папа не говорит, живой Басти или нет? Но если брат умер, папа бы так спокойно не разговаривал. Значит, живой! Но что же он не встает?

— Мы не колдовали! — упрямо замотал головой мальчик. — Я испугался, а Басти разозлился. А потом бабахнуло!

Руди всхлипнул и все-таки не удержался от вопроса:

— А он не умер?

— Нет, — Ранульф покачал головой. — Сейчас попробуем... — Он поднял руку с палочкой и громко сказал: — Эннервейт!

Вот это было настоящее волшебство! Басти открыл глаза и непонимающе уставился на брата.

— Руди, — хрипло позвал он. — Ты живой?

Руди кивнул.

— Я думал, ты мертвый!

Ранульф осторожно посадил сына на диван и встал.

— Подождите меня здесь, я посмотрю, что с Томом.

Басти посмотрел на свои руки, словно сомневаясь, что он — это он и что он и правда живой.

— Наверное, он умер, — предположил Руди, когда папа вышел. — Там так бабахнуло! И я ничего из кабинета не слышал!

Басти улыбнулся.

— Я тебе говорил — я его прокляну! Вот и проклянул!

— Надо говорить «проклял», — поправил Руди, все еще глядя на брата восторженными глазами.

— Зануда, — беззлобно огрызнулся Басти.

Руди надоел уже с указаниями, как правильно говорить! Но сейчас Басти и этому был рад. Братишка жив — и это главное.

— Совсем умер? — уточнил Басти.

Руди вздрогнул. А вдруг не совсем? Вдруг Волдеморт уже очнулся, как Басти, и сейчас придет и всех заколдует... Сначала папу, а потом их самих...

— Совсем, — ответил вошедший в комнату Ранульф. В руках он держал почерневший кусок металла, в котором угадывалось что-то вроде диадемы.

Мальчишки уставились на обгоревшую диадему.

— А где сердце? — спросил Руди.

— Какое сердце? — не понял Ранульф.

— Волосатое, — пояснил мальчик, удивленный, что папа его не понимает. — А у него их много? Ты сказал, что он раньше уже это делал!

Ранульф бросил остатки диадемы на пол и уселся на диван. Руди тут же забрался папе на колени, а Басти устроился рядом. Ранульф никогда не был сторонником «телячьих нежностей», да и ребята лишний раз не лезли целоваться и обниматься — не девчонки же они, в конце концов! Но сейчас хотелось потеснее прижаться к папе, и чтобы он еще по голове погладил...

— В жизни не так, как в сказке. В эту диадему он хотел заключить часть своей души, чтобы стать бессмертным. Он раньше так уже делал, первый раз — еще в школе, при мне... — Ранульф замолчал, что-то вспоминая.

Руди с опаской посмотрел на несостоявшийся хоркрукс.

— У него не вышло, да? А куда он сам девался?

— Я думаю, это вы ему помешали.

— Мы ничего не делали! — хором произнесли братья.

Хоть и рад папа, что Волдеморта больше нет, все равно мешать взрослым нельзя! Это они усвоили чуть ли не с самого рождения. Лет с двух-то точно.

— Специально вы ничего не делали, — согласился Ранульф. — Но помимо вашей воли сработала стихийная магия.

Мальчики переглянулись. Оказывается, иногда можно себя не сдерживать! Испугались папиного гостя, разозлились на него — вот его больше и нет!

На всякий случай Руди сказал:

— Мы не хотели!

— Я верю, что вы не хотели, — улыбнулся Ранульф. — Том должен был это предусмотреть, поставить защиту, почувствовать, что вы за дверью, наконец! Но он никогда не принимал в расчет тех, кто слабее его, даже меня...

Он опять задумался. Руди привстал и обнял папу за шею.

— А ты не будешь этот... хоркрукс делать?

— Не буду, — серьезно ответил Ранульф. — Мне не нужно бессмертие. У меня есть вы.